[13], так и этот умеет заговорить собеседника заранее заготовленной речью. Должно быть, он поет эти песни всем, кто обращается к нему за помощью, и те, насмерть перепуганные, вынуждены принимать его условия.
После тщетных попыток сторговаться предводительница в конце концов отступает: страх перед коброй пересиливает ее упрямство. С наступлением темноты заклинатель покидает штаб-квартиру, освободив двор от непрошеных гостей, а кошелек Лены – от нескольких тысяч рупий.
Глава 14
Вскоре Лена с головой погружается в административные хлопоты. Чтобы обеспечить бесплатное обучение для детей, надо создать НКО, а для этого необходимо найти двадцать человек, согласных выступить гарантами ее проекта, организовать административный совет, заключить акт доверительной собственности, зарегистрировать его, добиться субсидий… Это не считая бизнес-плана, списка потенциальных источников финансирования, таблицы прогнозируемых расходов. Параллельно ей нужно получить согласие государственных органов власти в сфере образования в соответствии с установленными правительством законами и нормами. Настоящая индийская головоломка!
Иногда ей начинает казаться, что она блуждает в лабиринте, из которого нет выхода.
Она часами торчит в битком набитых коридорах, в заваленных бумагами кабинетах, общается с благодушными чиновниками, которые неизменно указывают ей на нехватку очередного документа или подписи. Из деревенской мэрии ее отправляют в административные службы Ченнаи, откуда ей приходится возвращаться в исходную точку. То ей нужно получить у заболевшего чиновника, которого никто не замещает, согласование, которого никто другой выдать не может; то она должна ждать, пока не починят зависший компьютер у какой-нибудь секретарши. Когда досье каким-то чудом оказывается заполненным, вдруг выясняется, что оно, к сожалению, потеряно, и все приходится начинать сначала. Иногда она чувствует себя пленницей, как в квестах, которыми так увлекались ее ученики во Франции, с одной только разницей: эта игра ее вовсе не забавляет.
Она знает, что есть одна палочка-выручалочка, с помощью которой можно открыть любые двери и выбраться из этого бесконечного лабиринта. Но прибегать к подобной практике она не хочет. Это дело принципа, говорит она, когда один местный избранник намекает ей, что мог бы выдать вожделенное разрешение в обмен на финансирование работ по строительству его второй резиденции. Конечно, деньги позволили бы ей заметно ускорить продвижение по этой «полосе препятствий», но Лене не хочется сворачивать с прямого пути, она предпочитает держать штурвал своего суденышка строго по курсу. Не то чтобы она так уж дорожила своей «правильностью», особой нравственной позицией: она могла бы и отказаться от них, как и от множества других вещей. Скорее всего ей просто страшно ввязываться в такую историю. Среди чиновников попадаются экземпляры пострашнее кобры: от таких лучше держаться подальше.
Впереди ее ждет еще одна деликатная задача: ей придется нанять учителя или учительницу себе в помощь. В одиночку со школьной нагрузкой ей не справиться. И потом, она не собирается навсегда поселяться в этой деревне, ее цель – посеять здесь зернышко, способное прорасти и однажды – уже самостоятельно – дать плод. Она будет вести уроки английского, Прити – физкультуру. Остается найти преподавателя для других предметов: тамильского языка, математики, естествознания, истории и географии. Короче говоря – для основной программы.
Дело это тонкое. В стране достаточно компетентных преподавателей, но, по словам Прити, немногие среди них готовы работать с детьми неприкасаемых: поиски придется вести внутри самой касты. Здесь, в Махабалипу- раме, искать бесполезно: как и в других деревнях, большинство неприкасаемых остаются тут неграмотными. Среди них проще найти рыбаков и торговцев рыбой, чем учителей. А вот в городах некоторым из неприкасаемых удается учиться, поступить в университет, все это благодаря системе квот, которая гарантирует сохранение определенного количества мест в учебных заведениях для выходцев из малоимущих классов. Лене придется расширить зону поиска, обшарить окрестности в поисках кандидатов на место, проверить их образование, опыт работы, убедиться в том, что они способны трудиться на этом непростом посту и достаточно мотивированы.
В ходе странствий Лена все сильнее чувствует, насколько ее ограничивает языковой барьер. Несмотря на английский, которым здесь широко пользуются, и на помощь Прити, которая служит ей переводчицей, свободно общаться с местными жителями и их детьми она не может. Но это поправимо, решает она и поступает на ускоренные онлайн-курсы тамильского языка. Увы, очень скоро оптимизма у нее поубавилось: хотя ее слух и привык уже к иноязычным частотам, местное алфавитно-слоговое письмо оказалось для нее гораздо более крепким орешком, чем она могла себе представить. Целыми вечерами она сидит над ретрофлексными, двойными или звонкими согласными, тренируясь складывать язык, прижимая его к нёбу, так, чтобы раздавался щелчок, как у местных жителей. Прити с девушками смеются над ее произношением и предлагают в свою очередь давать ей уроки. Все вместе они устраивают веселые занятия по разговору, перемежающиеся с чаепитиями.
По округе разносится слух, что какая-то иностранка с Запада собирается открыть школу в бедном квартале Махабалипурама. Вскоре с ней связывается один из именитых граждан города, богатый предприниматель, и предлагает встретиться. Вооружившись тщательно собранным досье, она отправляется на элегантную виллу, окруженную зарослями гибискуса, пуансеттий и плюмерий. Из разговора Лена понимает, что ее собеседник происходит из одной из высших каст и процветает в новом, только зарождающемся в Индии бизнесе – электронной коммерции. Еще один парадокс, которыми так богата эта страна: миллионы жителей не имеют доступа к питьевой воде, но при этом пользуются интернетом и мобильной связью 4G. Лена не раз с удивлением наблюдала на базаре, как сельский житель достает из своих лохмотьев смартфон новейшей модели. Золотая жила, которую сразу почуяли и индийские, и иностранные бизнесмены.
Лена слушает его разглагольствования об этом процветающем виде коммерции и его неслыханных перспективах, а сама радуется, что нашла спонсора. Прити ошибается, думает она. Есть, есть солидарность, братство, которые выходят за рамки кастовой иерархии и расслоения общества. Вне всякого сомнения, поддержка этого бизнесмена принесет ей огромную пользу. И, как молочница из басни Лафонтена, она начинает представлять себе, как откроет второй класс, возьмет на работу новых учителей и – почему нет? – организует небольшой интернат для тех, кому далеко ездить и у кого нет денег на частые поездки. Но увы, в конце беседы кувшин с молоком падает и разбивается: оказывается, этот человек пригласил ее не для того, чтобы предложить свою помощь, а чтобы нанять ее в качестве воспитательницы для своих детей. «Эти неприкасаемые дети ничего не стоят, – вздыхает он. – Зачем их учить?..» И добавляет, что у него на службе Лена работала бы в лучших условиях, имела бы больше денег, пользовалась бы большим уважением. В ее распоряжении была бы служебная квартира, шофер, она получала бы регулярное и приличное жалованье. Завидное место, о котором многие преподаватели могли бы только мечтать.
Лена покидает виллу, не говоря ни слова. Она знает, что в некоторых случаях молчание – это лучший ответ, что тут нечего добавить, что на такое презрение и невежество просто нечем возразить. В этот самый миг ей открылась бездна, которая веками разделяла высшие касты и обездоленных, эта зияющая пропасть, поглотившая миллионы мужчин, женщин, детей, и устранить которую здесь, похоже, никто не хочет – нет, никто.
Глава 15
Как и каждое утро, Лена идет на пляж, чтобы встретиться там с Лалитой, но сегодня Лалиты не видно. Обычно девочка приходит первой. Она садится на песок и в ожидании Лены старательно вписывает что-то в свою записную книжку. Лена оглядывается вокруг в поисках хрупкой фигурки, одетой всегда в одни и те же леггинсы и большое не по росту платье. Трудятся рыбаки, распутывая свои сети; тут и там бродят по песку орланы в надежде подобрать какой-нибудь рыбный ошметок, оставленный женщинами, которые понесли улов на базар. Лена все смотрит по сторонам. Напрасно. Девочки нет и в помине.
Тогда она решает дойти до дхабы, но оказывается перед закрытой дверью. Непривычное явление. Обеспокоенная, она стучит в дверь.
Нет ответа. Она стучит снова и снова, пока не появляется Мери в своем вечном фартуке. На своем еще не уверенном тамильском языке Лена в нескольких словах просит позвать Лалиту… И сразу спохватывается: здесь ее так никто не называет. Для всех ее имя Холи. Мери невозмутимо качает головой и закрывает дверь у нее перед носом.
Озадаченная Лена решает подождать возвращения Джеймса, отправившегося на рыбалку. Вскоре он появляется с ящиком свежей рыбы на плече. При виде Лены он мрачнеет. Размахивая руками, он знаками велит ей уходить, а затем начинает что-то кричать. Лена подробностей не улавливает, но главное ей понятно: Холи не выйдет. И саму ее в дхабе больше не хотят видеть.
В шоке Лена звонит Прити, та вскакивает на скутер и мчится к ней. Она тоже пытается объясниться с Джеймсом, но тот только все больше раздражается. «С тех пор как Холи стала учиться читать, – говорит он, – она ничего не делает в дхабе! Все время сидит с книжками. Уходит куда-то, часами ее нет, приходит ночью. Никто не знает, где она, что делает». И добавляет, что девочка изменилась, стала непослушной. «Хватит, – говорит он в заключение, – с учебой покончено!»
Лена не знает, как на это реагировать. Она чувствует, что атаковать Джеймса прямо в лоб неразумно: Холи в полной его власти. И она выбирает иную стратегию. «У девочки такие способности, – говорит она, – это очень одаренный ребенок». И рассказывает о школе, которую собирается открыть, – абсолютно бесплатное учреждение, куда Холи могла бы ходить. Но Джеймс трясет головой: ноги ее там не будет! Какой в этом толк? В любом случае, у него нет денег, чтобы нанимать в дхабу работника ей на замену. «Уроки будут проходить утром, – не унимается Лена, – до обеда; а вечерами и в выходные Холи будет дома…» Ничего не помогает. Джеймс стоит насмерть. «Девочке учеба без надобности», – упрямо твердит он. Спор заходит в тупик. Понимая это, Лена пытается привлечь Мери в надежде, что у женщины может быть и другая точка зрения. Но очень скоро осознаёт свою ошибку: Мери отказывается участвовать в разговоре и снова прячется в кухне. У нее нет своего мнения, она думает, как муж. Она ему подчинена и, очевидно, не имеет ни смелости, ни желания противопоставлять себя ему. Она из тех, смирившихся, которые, не сопротивляясь, из поколения в поколение терпят одно и то же насилие, одну и ту же несправедливость.