Белка слышала каждое слово, которое он произнес в этом мире. И двенадцать лет назад, и сейчас, когда снова почувствовала связующие их нити. Конечно же она видела его рядом с незнакомой красавицей, но ни на миг не усомнилась в муже, а ушла от портала лишь потому, что не привыкла к проявлениям эмоций. И еще потому, что ослабла во время открытия врат, поэтому побоялась нечаянно спустить с поводка ликующе взревевших хмер, что рвались с привязей даже сейчас – в тишине, в покое, когда чарующая колыбельная успела смирить их неудержимый нрав и когда нежная мелодия эльфийской флейты свела возможный риск к минимуму.
Таррэн, едва коснувшись стремительно восстанавливающихся кровных уз, судорожно сглотнул.
– Ну, здравствуй, пропащая моя душа, – слабо улыбнулась Гончая, стремительно сбрасывая внешнее равнодушие и осторожно, очень медленно и постепенно приоткрывая для него свой разум. – Долго же тебя не было…
– Бел!
– Молчи. Я больше не хочу ничего слышать.
– Но ты…
– Просто люблю тебя, дурачок. Разве не знаешь?
Таррэн даже не понял, когда успел подняться и стиснуть ее в объятиях: все потонуло в огне, на мгновение окутавшем его с головой. В этот момент он ни о чем не думал и ни о чем не тревожился. Прощает, она прощает! Принимает его обратно, соглашается быть рядом, забыть о прошлом, обо всем забыть, кроме его неистово грохочущего сердца и жарко ревущего огня, которого не было рядом так долго!
Его пальцы сами собой зарылись в пушистые каштановые волосы, на которых еще дрожали капельки воды из фонтана, горячие губы безошибочно отыскали ее повлажневшие глаза; сердце, как всегда бывало, зашлось в сумасшедшем галопе.
Стрегон зажмурился, когда на месте эльфа вдруг забушевало неистовое пламя. А потом и вовсе отвернулся, справедливо опасаясь сжечь себе брови. Даже перевертыши со смешками попятились, а нечувствительный к магии Курш торопливо отпрыгнул, беспокойно косясь на счастливо улыбающегося хозяина.
Тирриниэль тихонько перевел дух. Хвала всем богам, обошлось без кровопролития. И Таррэн вернулся, и Белка успокоилась, и хмеры, хочется надеяться, скоро оживут… Правда, еще предстоит разобраться с другими проблемами, но не сейчас. А пока надо признать, что Бел стала действительно мудра и осторожна. Не рискнула чужим здоровьем, удержала хмер в себе, хотя это потребовало немалых усилий. Перевертышей с собой забрала, чтобы прикрыли, если бы у нее не вышло. Ушла. Обезопасила остальных. И лишь когда у нее появилась уверенность, позволила себе облегченно улыбнуться и крепко обнять любимого мужа.
– И что, всегда так? – вдруг поинтересовалась из-за его спины леди Эланна, кокетливо опустив ресницы.
Владыка Л’аэртэ мгновенно закаменел.
– Почти.
– Очень красиво. Надеюсь, они не устроят пожар? Было бы жаль потерять такой дивный лес.
Тиль быстро огляделся, но, заметив сплетающееся по периметру защитное заклятие, умело формируемое Элиаром, успокаивающе кивнул: молодец, светлый. Правильно понимает, что Таррэну сейчас не до кустов. Но ему можно. Сегодня им можно вообще все.
Вспыльчивая Гончая решала всегда проблемы быстро и порой жестоко. Никого не жалела. Никогда не колебалась. И только рядом с Таррэном позволяла себе быть другой, не такой сильной. Просто позволяла себе быть женщиной, и он был безумно счастлив этим. Счастлив быть с ней без всяких условий и ограничений. И это было так же ясно, как и то, что эти двое просто созданы друг для друга и дополняют друг друга так, как только могут мужчина и женщина.
Тирриниэль вздохнул, искоса наблюдая за бушующим огнем: кажется, Таррэн стал еще сильнее. А Белка… Ох, что о ней можно еще сказать? Она – чудо, каким-то невероятным образом вошедшее в их долгую жизнь. Своенравное, подчас непримиримое, но родное и горячо любимое.
Нет смысла даже гадать, что творится у нее в душе, да и не нужно, наверное. Пусть наслаждается этой близостью, пусть будет счастлива, и пусть не остановится у Таррэна сердце, когда она наконец откроет еще одну маленькую тайну.
Тиль затаенно улыбнулся.
– Надо же, – снова нарушил его уединение задумчивый голос леди Эланны. – Они выглядят счастливыми… Такое редко встретишь. Давно они вместе?
– Половину эпохи. И, даст небо, проживут еще долго.
– Как половину?! – изумилась эльфийка. – Она же человек!
– Вот так, – сухо отозвался владыка Л’аэртэ, недобро покосившись на малознакомую леди. – Но этой тайны я вам не открою. И, поверьте, никто из присутствующих без моего разрешения этого не сделает.
– Но это же прорыв! Новый виток! Это… это возрождение!
Тирриниэль покачал головой.
– Это моя семья, а остальное никого не касается ни в одном из миров.
Эльфийка вдруг прикусила губу.
– Вы сердитесь на меня, ллер? Но мне действительно очень жаль, что так вышло.
– Нет, леди, – жестко бросил Тиль, упорно смотря в сторону. – Вам как раз не жаль. А если вы и сожалеете о чем-то, то совсем не об этом.
Эланна опустила ресницы.
– Вы жестоки ко мне, ллер.
– Отнюдь.
– Ваши слова больно ранят. Разве давала я повод плохо о себе подумать? Чем я обидела вас, ллер, что вы столь зло отзываетесь о своей гостье?
Тиль наконец посмотрел на ее красивое лицо, на котором угадывалось волнение, несколько секунд пристально его изучал, а потом снова покачал головой.
– Гостья не вошла бы сюда полновластной хозяйкой. Гостья не нарушила бы законы моего мира. Гостья не скрывала бы свои намерения под маской неопытной путешественницы… Сколько вам лет, леди?
– Спрашивать леди о возрасте – верх бестактности, – сухо сообщила Эланна, слегка нахмурившись.
– Считайте, что мне интересно сравнить.
– Вы невероятно настойчивы, ллер.
– Да. Это особенность моего рода.
– Возможно, другой особенностью является необъяснимое стремление оскорблять своих гостей? А третьей, быть может, неуважение к их желаниям?
Тирриниэль чуть сузил глаза.
– Каким желанием руководствовались вы, когда разыгрывали спектакль возле открывшегося портала? Какие чувства двигали вами, когда вы прилюдно обозначили свои способности и попытались воздействовать на нас, даже на Таррэна, своими чарами? Насколько я понял, женщины вашего рода владеют магией притяжения? Слабой, почти незаметной, но очень действенной, не так ли?
Эланна побледнела.
– Не магией ли вы воспользовались, когда только-только здесь появились? – ледяным тоном осведомился Тиль. – И не чарами ли объясняется покладистость моего сына в тот момент, когда вы держали его руку? Я знаю Таррэна, леди, и уверен, что он не позволил бы вам этого сделать, если не был отвлечен иными мыслями. Он не стал бы вводить нас в заблуждение, как не стал бы тянуть с объяснениями и не позволил усомниться в вашем статусе… если бы, разумеется, вы не отвлекли его другими вещами.
У повелительницы Алиары закаменело лицо. И в этот момент в глубине ее глаз проступило нечто иное – властность, жесткость, свойственная опытному правителю. А еще – внезапное понимание собственного промаха.
– Вы же не думаете так на самом деле? – холодно спросила эльфийка, на мгновение превратившись из юной красавицы в суровую владычицу.
Владыка Л’аэртэ хищно усмехнулся.
– Я в этом абсолютно уверен.
– Это просто смешно.
– Полагаю, вы не настолько наивны, чтобы считать, что в наших хрониках исчезли все сведения о предках, оставшихся на Алиаре. Особенно о том, какими умениями они владели, помимо магии жизни и нашего огня. Конечно, не впрямую – у нас есть лишь косвенные сведения, но иногда хватает и намека, не правда ли?
Ее красивое лицо дрогнуло. На нем отразилось мгновенное колебание, но Тиль смотрел жестко, уверенно, зло. Он знал, что прав, а значит, скрывать истину стало бессмысленно.
Леди Эланна, не выдержав этой молчаливой борьбы, первой отвела взгляд.
– Мне была нужна гарантия того, что я сумею вернуться. Ведь Изиар пришел к нам с Лиары. Он ваш предок, и, уходя через портал, я не могла не думать, что здесь остались и другие маги, подобные ему.
– Это было предусмотрительно, – ядовито заметил Тирриниэль.
– Вы должны меня понять, – устало отвернулась эльфийка. – Мы ничего о вас не знали. За столько веков многое могло случиться. Мы, как и смертные, тоже меняемся со временем. Вы могли пойти по пути войн и разрушений. Могли создать еще более опасное оружие, чем «Огонь жизни». Поэтому когда я увидела, на что способен Таррэн…
– Решили, что его лучше подчинить, чем поверить!
– Он оказался стойким, – прикусив губу, прошептала Эланна. – Невероятно стойким к воздействию нашей магии. Мы не воины, ллер, мы слишком давно не сражались. А он… Если бы на Алиару пришла хотя бы часть вашего рода, мы оказались бы обречены. У нас нет защиты от огня. У нас мало магов, знающих боевые заклятия. Мы больше целители, созидатели, мыслители…
– Тогда как мы, с вашей точки зрения, – исключительно разрушители, – бесстрастно закончил Тиль, и она окончательно сникла.
– Хроники однозначно указывают, что вы покинули нас из-за собственной непримиримости. Да, ваши предки владели большой силой, обладали уникальными знаниями о природе огня и умели их применять, но Алиара вздохнула с облегчением, когда вы все-таки ушли. А спустя несколько веков мы узнали о магии Изараэля…
– И решили убедиться, что его потомки не повторят его путь?
– Да.
– Рискованным способом, не находите?
– Хороший правитель должен уметь делать правильный выбор, – бесстрастно отозвалась эльфийка, намеренно не поворачиваясь к Тилю лицом. – И должен поступать так, чтобы сохранить свой народ. Это его долг.
– Скажите, леди, – бесцеремонно перебил ее эльф, – а если бы сегодня выяснилось, что Таррэн вас обманул? Если бы оказалось, что портал – всего лишь ловушка? Если бы обнаружилось, что дело Изиара все еще живо и что он передал своим потомкам все знания о вас? О том, что вы совершенно беззащитны? Что бы вы сделали тогда?
Эланна замерла. Ее пальцы сами собой сжались в кулаки, а скулы побледнели еще больше. И только губы неуловимо подрагивали, когда она все-таки ответила: