— С чем? — из пересохшего горла вышло какое-то карканье, но тем не менее, его поняли.
— С чем, с чем… — недовольно пробурчал кошак, по очереди разминая и прокручивая каждую из лап и морщась, — с комплексом персональной защиты «Дипломат», — и, видимо поняв что его собеседники после драки ничего не соображают, фыркнул: — Вы друг на друга-то посмотрите, красавчеги!
Федор посмотрел и тут же пожалел об этом. Нет, он, конечно, свою Ниночку согласен любить всегда и в любом виде, но покрытое коричневыми хитиновыми щитками тело, превратившиеся в две зазубренные клешни кисти рук и больше похожая на стрекозиную чем человеческую голова. По тому, как слегка дрогнула в коленках обозреваемая фигурка — вид у самого Федьки тоже был еще тот… если не похлеще.
Во всяком случае, клешни вместо рук у него выглядели гораздо грознее… и мужественней. Бросив второй взгляд, отметил, что его благоверная и в этом виде очень даже ничего — и фигурка точёная, и щитки, прикрывающие суставы и прочие уязвимые места, совсем её не портят. Жалко, что не рассмотришь деталей, скрытых под одеждой. А голова… собственная клешня появилась перед глазами, но до лба не дошла, остановившись с характерным стуком. Заодно стало понятным странное ощущение — будто окружающей мир во время боя виделся через какую-то пелену, а вот поле зрения было явно шире привычного человеку — никакая это не голова, это шлем!
— Нин, это просто скафандры, вроде космических, — удивительно, но зазубренная клешня, положенная в попытке успокаивающего жеста на родное плечо, оказалась вполне способна ощутить и движение мышц под щитками брони и некоторую… бархатистость, что ли? Еще забавнее было видеть попытку девушки в ответном жесте потереться насекомой головой об эту «руку». Вышло мило и приятно на ощупь.
— Не скафандры, а симбиоты, — недавний противник неожиданно оказался рядом, доверительно охватив их своими лапами за плечи. На грани сознания мелькнуло ощущение — на самом деле тот так вымотался, что без этой поддержки стоять может… с трудом. — То есть вполне живое, но не разумное, существо которое вы сами выкормили, вырастили. И теперь оно вас защищает.
Нина зябко передернула плечами, и непрошеный просветитель поспешил сменить точку зрения:
— В принципе, на самом деле, это тоже вы сами. «Дипломаты» просто дублируют и резервируют функции, скажем, кожи. В некотором смысле это теперь и есть ваша собственная кожа, но с усиленной до состояния «внешнего скелета» защитной функцией. Также они могут увеличивать мышечные усилия.
Девушка опять передернулась, и лектор поспешил свернуть тему излишних биомедицинских подробностей перейдя к тактике:
— В паре вы отработали неплохо… для первого раза. Имеющиеся у вас навыки — это чистый страх и полный ужас. Не имею ни малейшего представления какой… чудак вас учил, но голова у него явно не в порядке. Все движения — совершенно не соответствуют человеческой психофизиологии и естественным органам агрессии. Такое впечатление, что их содрали с комплекса рукопашного боя… хм! — тут лектор выпал в астрал, оттянув двумя пальцами вниз собственную губу и продемонстрировав неплохой набор «естественных органов агрессии» при полном отсутствии кариеса и зубного камня, — М-да, а ведь действительно похоже что, как минимум, половина ваших «приемов», я правильно говорю? Ага, так вот — половина всего этого изврата рассчитана, как минимум, на существо, вооруженное когтями.
И он очень похоже изобразил удар из капоэйры стопой по ближайшей березке: сначала «по-человечески», а потом — выпустив когти. Федька только сглотнул, полюбовавшись на сорванный до твердой древесины кусок коры и четыре глубокие царапины, ощерившиеся торчащими наружу щепками. Такой удар разве что голову не оторвет, но утешением это не будет.
— Ага. Так вот, ничего особо менять или переучиваться не стоит. Воевать вам не положено, а для самообороны… — самозваный наставник боевых искусств потрогал зазубренную часть клешни и даже зачем-то её понюхал, забавно шевеля в процессе мохнатыми ушками — …с такими хваталками и то, что знаете, будет вполне эффективно. Единственное что посоветую — избегайте шаблонных связок, предсказуемость — путь к поражению. И… один совет — на двух ногах вы все равно держитесь… не очень. Что не позволяет использовать самое мощное оружие — ноги. Нижние конечности — они ведь намного сильнее верхних, и так у всех. Так что как только освоитесь — сразу отрастите себе хвосты и начинайте с ними тренироваться. Третья точка опоры или вторая при ударе ногой — дорогого стоит. Не говоря уже о том, что это еще и перекрытие вектора атаки со спины… А управлять ими научитесь быстро — хвост у хомо, хоть и атрофировался но, мало того, что не до конца, (вашим женщинам от этого, увы, только проблемы), так ещё и ответственные за управление им отделы продолговатого мозга вполне себе целы.
Благоверная, кажется, всхлипнула и, дрожа, приникла к Федьке.
— Все-все! Ухожу-ухожу! — и, выставив перед собой вытянутые в примирительном жесте руки, но почему-то ладонями к себе, их мохнатый наставник отступил назад, а потом быстро вскарабкался на завал. — Пробегусь, разведаю дальнейший путь. А вы пока разоблачайтесь и… — тут он подмигнул самым двусмысленным образом, — минимум полтора часа у вас есть на непринуждённое общение. По себе знаю, как после таких нагрузок хочется… поговорить.
Кажется, они заорали на этого засранца хором:
— Это что можно снять?! — Нина.
— Как?! — Федор.
И уже точно хором:
— СТОЯТЬ!!!
В ответ раздалось только фырканье и был показан довольно длинный язык, ну точно — их знакомец с детством расстался далеко не полностью. Если вообще когда-нибудь повзрослеет до конца.
— А я откуда знаю? У меня такой штуковины нет — горестный вздох с разведением лапок и поникшими ушками, хотя в глазах пляшут веселые искорки. — Но, раз ваши скафандры живые, то желания они должны чувствовать хорошо, — и исчез.
Как уговорить своих защитников вернуть им человеческий облик, ребята разобрались даже быстрее чем положено времени на выполнение команды «отбой». Прав был этот мохнатый про желание… поговорить.
Глава 22Беседа на ходу
— Федь, а Федь… — узкая ладошка медленно скользнула по груди парня, четыре ноготка прочертили дорожки, заставляя забыть об апатичной сонливости но, в полном противоречии со своими действиями, Мелкая спрятала голову у него в подмышке и глухо оттуда сообщила, — мне страшно, Федь.
Оставалось только прижав доверчиво подавшееся тельце к себе, погладить по бархатистой спине и чмокнуть в затылок:
— Не боись, прорвемся, — попробовал поделиться уверенностью, которой не чувствовал, и совершенно честно добавил, — мне тоже страшно Нин.
Каким-то змеиным движением девушка вдруг оказалась сверху и, доверчиво заглянув в глаза, вдруг горячо поцеловала в губы:
— Спасибо! — когда они смогли сделать вдох, во взглядах уже не было ни растерянности, ни тоски. — Сказал правду и сразу на душе полегчало. Но теперь… — в глазах благоверной плясали теплые искорки, — ты меня Федь бойся. Что не так — как обернусь чудовищем, как откушу… голову.
— Ты очень симпатичное и главное — мое чудовище!
— Да ну тебя! — глаза посерьезнели, а вот снова прочертившие грудь коготки настраивали на другой лад. — Я серьёзно, мы теперь по желанию можем оборачиваться или только…
— … в полнолуние? — в тон добавил парень и, увидев, как сурово сошлись брови сговоренной, поспешил исправиться. — Да чего тут гадать — возьми да попробуй!
За эту мысль Федор был награжден практически уникальным во вселенной зрелищем — голенькая худосочная девица под березкой, оттопырив острые локотки и насупив брови, старательно пытается превратиться в монстра. Не слишком успешно. Видимо, симбиот тоже угорал со смеху. Во всяком случае, Федька едва сдерживался от попыток заржать, совершенно забыв о некоторых способностях благоверной и не замечая, как белеют костяшки на сжатых кулачках. И быть бы Федьке битым, но тут за спиной Нины бесшумно проявился их мохнатый знакомец и, вытянув губы трубочкой над самым ухом, тихонько выдохнул:
— Бу!
Преобразованная в клешню рука просвистела над головой весьма вовремя присевшего шутника, едва не сменив ему кличку на «Безухова» и где-то так пальца на три вошла в ствол росшего у него за спиной дерева. В спасении своей пятнистой шкуры мохнатик проявил завидную расторопность — ухватившись лапами за завязшую в древесине конечность, он выполнил на ней нечто вроде подъема переворотом, в верхней точке вцепившись нижними руками в ствол древа и также, вниз головой и задом наперёд, перебирая всеми лапами, быстро ретировался в густую крону.
Разгневанное чудовище попыталось вскарабкаться следом, но её конечности оказались не слишком хороши для этого дела. Зато клешни весьма эффектно вгрызлись в довольно твердую древесину, практически за минуту превратив тридцатисантиметровой ствол в некое подобие погрызенного хомячком карандаша. Немаленькое дерево заскрипело и рухнуло, подминая подлесок, а виновница превратилась назад в голенькую девушку с громадными от испуга глазами.
— Ой! Федь! А я и вправду чудовище…! — Нина неуверенно переступала с ноги на ногу, пытаясь что-то разглядеть в мешанине рухнувших ветвей. — Он там хоть живой? Ты его видишь?
В ответ Федор мог только невразумительно простонать, одновременно пытаясь держатся за живот и вытирать плечом навернувшиеся от смеха слезы:
— Конечно… вижу… — он-то действительно прекрасно видел этого мохнатого клоуна, успевшего перепрыгнуть на соседнее древо, спуститься и досмотреть представление до финала, заглядывая через плечо ничего не видевшей вокруг жертвы розыгрыша.
— А… ты… оглянись! — наконец смог он молвить, задыхаясь от смеха.
К счастью, в этот раз обошлось без эксцессов. Нинка с визгом отпрыгнула в сторону, одновременно пытаясь прикрыть свои невеликие прелести и, видимо, среагировав на смущение, симбиот применил частичный «вариант», изобразив вполне классический бронелифчик и нечто вроде той защиты, что скрывают хоккеисты под своими роскошными труселями.