…Последний раз я встретилась с товарищем Хитаровым летом 1928 года в Берлине. Это было незадолго до открытия пятого конгресса КИМа. Мой муж, Фриц Шелике, уже уехал в Москву на конгресс в качестве руководителя издательства Интернационала молодежи. Тут мне позвонил тов. Р. Тунич и спросил, не могу ли я предоставить ночлег молодому товарищу, который едет на конгресс в Москву. Я согласилась. И ко мне на Андреасбергштрассе, 7, когда стемнело, пришел «молодой товарищ». Это был Рудольф — товарищ Хитаров».
Здесь на фотографии и Рихард Гюптнер, «железный Рихард», выполнявший в ИК КИМа ту же труднейшую роль секретаря по организационным вопросам, что и Осип Пятницкий в Коминтерне. Член «Спартака», он участвовал в штурме кильских казарм шестого ноября восемнадцатого года, когда ему еще не исполнилось семнадцати… Теперь он видный дипломат ГДР, один из авторов многотомной истории Коммунистической партии Германии. Они были друзьями с Рафаэлем.
А на фотографии Раффи стоит позади, положив руки на плечи Рихарда, и легкая улыбка трогает его губы… Но он уже не Раффи, не Рафаэль, не Рафик. Он — Рудольф Мартин. Геноссе Рудольф, снискавший уважение и любовь комсомольцев Германии. Трое остальных парней на этой фотографии — Курт Ваумгертель, Фриц Геблер и Вальтер Шульц.
Вальтер Шульц ныне сотрудник Института марксизма-ленинизма в Берлине. Он помнит товарища Рудольфа по совместной работе в КСМ Германии, вспоминает, что на VII съезде комсомола Германии в Хемнице Хитаров был одной из центральных фигур, способствующих успешному его проведению.
Это делегация комсомола Германии на III Всемирном конгрессе Коммунистического интернационала молодежи, открывшемся в Москве 4 декабря 1922 года.
Рафаэль вновь в Москве, но уже делегатом комсомола Германии! Мало кто из делегатов знал, что черноволосый немецкий товарищ родился в грузинском селе Тионети.
Ему тогда очень повезло. Вместе с Гюптнером он присутствовал на заседании IV конгресса Коминтерна, когда с докладом «Пять лет российской революции и перспективы мировой революции» выступал Владимир Ильич. «Он (Хитаров. — В. Д.), как и все мы, был счастлив, когда 13 ноября в своем докладе на IV конгрессе Коминтерна Ленин сказал о важности работы коммунистических ячеек на предприятиях, — вспоминает Гюптнер. — Это было самой сильной поддержкой нашей точки зрения, какую только можно было делать».
В Хемнице 31 марта 1923 года открылся VII съезд комсомола Германии.
И прежде всего съезд принял решение послать приветственное послание Владимиру Ильичу Ленину.
«Дорогой товарищ Ленин!
С глубоким беспокойством мы следим за ходом твоей болезни.
Теперь мы работаем и боремся в надежде увидеть тебя скоро здоровым и бодрым во главе борющегося рабочего класса всего мира.
Нам, рабочей молодежи Германии, предстоят тяжелые испытания. Борьба против нагло поднимающего всюду свою голову фашизма и мобилизация пролетарской молодежи против своего порабощения требуют всех наших юных боевых сил.
Но в нашей борьбе мы учимся отвечать ударами на удары врага. Наш дух поддерживается следующей мыслью: «Привлечь рабочую молодежь на свою сторону, под наши знамена мировой революции, передового боевого авангарда рабочего класса Германии и воспитать ее для грядущей последней битвы с капитализмом».
В твердом убеждении, что наши успехи послужат великой цели, которой ты нас научил, мы обещаем удесятерить нашу энергию и нашу волю на пути через борьбу к победе».
Бесспорно, в составлении этого послания принимал участие и Хитаров.
А потом некий товарищ Мартин Клаковицки выступил с докладом «О нашей работе на производстве».
«Эге! Да это же наш Рудольф!» — удовлетворенно отметили делегаты съезда от Рурской и Рейнской организаций.
— Мы выражаем твердую уверенность, — звучал с трибуны спокойный, уверенный голос докладчика, — что наш союз быстро будет расти благодаря работе фабрично-заводских ячеек. В настоящее время путь KGM Германии — это работа на заводе.
Свой доклад Рафаэль иллюстрировал примерами успешной деятельности фабрично-заводских ячеек Рура и Рейна. Поэтому теоретические его положения о необходимости коренной организационной перестройки были просто неопровержимы — факты упрямая вещь! — и оппоненты, которых было уже немного, оказались жестоко битыми.
В новый состав Центрального Комитета наряду с Генрихом Дютцем, Конрадом Бленкле, Робертом Лейббрандтом, Гарри Кюном, Вилли Крессом, Эрихом Виснером и другими был избран и Мартин Клаковицки.
Отныне ему — Рафаэлю Хитарову — предстояло перебраться из Эссена в Берлин, в пятиэтажное здание на Бюловплац — знаменитый Дом Карла Либкнехта, и работать в качестве заведующего организационным отделом (фактически вторым секретарем) ЦК КСМГ.
А хемницкий съезд закончился веселым праздником молодежи.
О нем товарищ Эрнст {Эрих Виснер) рассказывал:
— Рудольф был простым веселым парнем. Ну и превосходным организатором. Мы это учли. Самодеятельный вечер без тамады — ну это за грузинским столом, а по-нашему — без директора-распорядителя — может превратиться в сплошной бедлам, и мы тут же решили избрать на этот высокий пост Рудольфа. Идея принадлежала Гюптнеру: «А ну-ка испытаем нашего нового орг-секретаря. Каков будет он в деле?» — предложил он.
Рудольф не стал ломаться и торжественно объявил наш вечер открытым. И тут же заставил Карла — под этим именем на съезде присутствовал Ефим Цейтлин, — спеть песню о Волге. Карл согласился и пел очень старательно, а мы ему дружно подпевали. Рудольф продолжал командовать, властно требуя от каждого присутствующего выступления со своим номером. И не знала птичка, что шествует по тропинке бедствия… Правильно я это сказал? Ну так вот, когда каждый из нас продемонстрировал свои таланты, Карл сказал Рудольфу: «Теперь твой черед!» — «Я же директор-распорядитель!»— возмущенно возразил Рудольф. «Не выйдет, браток, не отвертишься! Большому кораблю большое плавание… Пляши лезгинку!» — «А где бубен?» — «Обойдешься без бубна. Я тебе на губах сыграю и в ладоши буду хлопать».
И Рудольф вошел в круг, гикнул и выдал такую пляску, что мы все просто глаза вытаращили…
Как и в Эссене, Рафаэль продолжал бороться за организационную перестройку союза, за его массовость и тактику единого фронта. Ездил по всей стране и вел разъяснительную работу среди молодежи.
Первая производственная ячейка комсомола была создана в Дюссельдорфе в первые дни борьбы с оккупантами, а в июне 1923 года таких ячеек в Рурской области было уже 42.
Стали возникать фабрично-заводские ячейки и в других городах страны: в Гамбурге, Хемнице, Штутгарте. Позже в самом Берлине, ибо руководители Берлинской организации дольше других цеплялись за старый, опровергнутый жизнью территориальный принцип.
И за сравнительно короткое время число комсомольцев Германии выросло с 28 до 70 тысяч человек. КСМГ выходил на дорогу создания массовой организации молодежи.
Это было время, когда Коммунистическая партия и комсомол Германии были объявлены вне закона.
Генерал Сект угрожал казнями и каторгой всем тем, кто не порвет с «красными бунтовщиками».
В декабре вышел нелегальный номер «Молодой гвардии».
«Можете ли вы, генерал Сект, — говорилось в передовой статье, — запретить миллионам людей, страдающим от голода, бороться против такого положения, можете ли вы запретить пролетарской молодежи, доведенной до невероятных лишений, оставленной без средств к существованию, без обуви, без одежды, без кроватей, без жилища, объединиться для оборонительной борьбы? Это вам никогда не удастся, потому что восстание против голода можно подавить лишь с ликвидацией его причин, с ликвидацией самого голода. Но вы не можете и не хотите ликвидировать голод, потому что в этом случае пришлось бы покушаться на богатства буржуазии, в руках которой вы являетесь лишь палачом рабочих. Именно поэтому пролетариат под руководством коммунистов должен вести борьбу во имя своей свободы, и он победит».
Но чего стоила эта самоотверженная борьба? Какие потери понесли партия и комсомол Германии за месяцы своей подпольной деятельности?
Вот несколько цифр. В тюрьмы из числа участников октябрьских боев брошены семь тысяч коммунистов и две тысячи комсомольцев. Смертью храбрых пали комсомольцы Баумперт, Гемпель, Кун, Мандель. Член ЦК Вилли Кресс, арестованный французскими оккупационными властями, умер в тюрьме 21 января 1926 года.
Переход на нелегальное положение — дело сложнейшее. В особенности для такой массовой партии, как германская, имевшей 62 депутата в рейхстаге.
И еще, пожалуй, труднее уйти в подполье молодежным организациям. Именно этим и приходится заниматься Хитарову. И не только по должности, как орг-секретарю ЦК, но и потому, что он обладал наибольшим опытом революционной деятельности в условиях глубокого подполья.
Нелегальный аппарат должен быть мобильным и гибким. Надо сразу же предохранить организацию от проникновения в нее провокаторов. Позаботиться о явках, меняющихся паролях, способах связи, найти возможность печатать нелегальные газеты и листовки.
Конечно, не все проходило гладко.
Слабые духом отступили — за месяцы подполья комсомол потерял 70 процентов своего состава. Осталось неполных 23 тысячи, но то были настоящие парни! К тому же именно тогда, когда комсомол объявлен был вне закона, активизировали свою деятельность и реформистский союз социалистической молодежи (более 90 тысяч членов), и германский союз католиков (620 тысяч членов), и буржуазно-националистические организации: «Молодежь великой Германии», «Молодой германский орден», «Союз Бисмарка» и т. п.
Нелегко приходилось и самому Рафаэлю. Рудольф Мартин проходил по «делу», заведенному против ЦК КПГ. Числились за ним и «старые грехи» — антимилитаристская пропаганда. Так что «на всякий случай» его заочно приговорили к нескольким годам каторжных работ.
И полиция буквально сбилась с ног, разыскивая в огромном городе «опаснейшего политического преступника». Но тщетно! Рафаэль всякий раз уходил от слежки, «обрубал хвосты», менял местожительство.