Комсомол стал инициатором организации школ и кружков по подготовке квалифицированных кадров для совхозов, МТС, колхозов, инициатором издания для этих школ учебников, проведения агротехэкзаменов. В это время было подготовлено пятьдесят тысяч молодых трактористов и двадцать тысяч комбайнеров-бригадиров.
Под руководством ЦК ВЛКСМ развернулось соревнование между женскими тракторными бригадами, проводилась специальная работа с молодыми коневодами и конюхами.
Сотни лучших комсомольцев были направлены в деревню для пропагандистской работы.
Стахановское движение стало особенно мощным и в промышленности, и на селе во время подготовки к X съезду комсомола — центральному событию 1936 года для молодежи.
Косарев был доволен. Побеждала его давняя идея. Союз молодежи становился пятимиллионной ударной бригадой страны.
Вопросы общей культуры, ее влияния на молодежь, в особенности на сельскую, Косарев никогда не отрывал от задач производственных. Все это взаимосвязано, общий тонус молодежной жизни влияет и на трудовые успехи.
В 1932 году Косарев специально изучал вопрос об удовлетворении спроса молодежи на культтовары. А потом докладывал на VII Всесоюзной конференции ВЛКСМ: «Комсомолу нужно вплотную подойти к вопросам расширения нашей киносети, радиоточек, выработки музыкальных инструментов, фотоаппаратов, патефонов, пластинок и т. д. В том очень большая потребность не только у рабочей, но и крестьянской молодежи. Ни один из комитетов не обсуждал вопроса о фотоаппаратах или о музыкальных инструментах, а ведь живет он рядом с рабочей молодежью. Рабочие ребята рыскают по магазинам, ищут гитару, скрипку, гармошку — не находят, а если и находят, то в пять раз дороже себестоимости. Бегают за фотоаппаратами, за пластинками — не находят. Или патефоны. Видели вы патефоны нашего производства? Задумали сделать хорошую вещь, а сделали чепуху: патефоны, которые с первого завода портятся. И еще имеют наглость выпускать их на рынок. А ведь каждый из вас охотно послушает патефон.
Или вот пластинки. Я ознакомился с нашей пластиночной фабрикой в Апрелевке. Кстати, она единственная в СССР. Годовая мощность фабрики — 2 млн. пластинок. Я не говорю уже о дороговизне пластинок, о плохом качестве — вы все это знаете. Я хочу сказать о тематике пластинок. Я пробовал закупить пластинки для Дальнего Востока. Буквально нечего выбрать.
Дайте хорошую музыку послушать, хорошую классическую музыку, хорошие старые песни, хорошие песни различных национальностей! Старые — я говорю в том смысле, чтобы дали песню звучную, музыкальную, красивую. Этого-то нет или очень мало. А вот как закалять металл, такие пластинки есть. О производственно-технических процессах есть… Надо установить наш жесткий контроль (но одновременно помощь) над этим производством и рынком».
Благодаря вмешательству комсомола в работе музыкальной промышленности уже в тридцать втором году наметился перелом. Если в 1933 году выпускалось 4 тысячи- роялей, то к 1937 году планировалось увеличить их выпуск до 60 тысяч. Намечалась реконструкция фабрики «Красный Октябрь» и строительство шести фабрик в Тбилиси, Ростове, Москве, Новосибирске, на Урале и Украине. В 1933 году должны были начать строить фабрику смычковых инструментов. Завод в Апрелевке подлежал коренной перестройке, годовая мощность его доводилась до 30 миллионов пластинок. Такая же фабрика строилась на Украине. В 1933 году в Москве открылся Дом граммофонной записи.
Александр Косарев постоянно боролся за верность ленинским принципам руководства. Его приводило в ярость равнодушие к жизни простых рабочих парней и девчат, которое позволяли себе некоторые деятели в комсомоле. К ним Косарев был безжалостен. Бюрократизму, чинопочитанию, безразличию к судьбам людским и недобросовестности в делах объявил он вечный бой. И со времен Бауманского райкома до конца жизни ни на день не складывал оружия.
ЦК ВЛКСМ было разработано Всесоюзное положение о группах «легкой кавалерии». Их деятельность приобрела характер целого движения. На «легкую кавалерию» Косарев смотрел как на систему контроля, в которой участвуют широкие массы: «Народ все отважный, горячий и преданный своему делу. «Легкая кавалерия» без мандатов рыскает по всем нашим учреждениям, выявляет бюрократов и бесхозяйственников, головотяпов и лодырей, приносит большую помощь РКИ».
В отделах ЦК ВЛКСМ были созданы отраслевые бригады «легкой кавалерии». Несколько раз в год созывались областные, краевые и всесоюзные слеты «кавалеристов», чтобы подвести итоги проверок и наметить новые объекты для «атак».
Всесоюзные рейды «легкой кавалерии» превратились в большую силу, из года в год расширяли сферу влияния. Они проводились в помощь стахановскому движению, они проверяли работу школ, детских садов, яслей, заводских медпунктов, общежитий молодежи, работу транспорта, состояние рабочего снабжения, подготовку к весеннему севу и уборочной страде в колхозах. На бюро или секретариате систематически обсуждались результаты проверок. Особую неприязнь вызывали в Александре бюрократические замашки некоторых комсомольских деятелей, чиновничий стиль в работе комсомольских органов.
23 июля 1933 года Косарев выступал на объединенном пленуме Ленинградского обкома и горкома ВЛКСМ. В Ленинграде он бывал часто, как бы шефствовал над комсомолом города, где пережил трудные и важные для себя дни. Тема его доклада на этот раз звучала так: «Ленинскому комсомолу — большевистский стиль работы». Досталось же его «подшефным»!
Генсек говорил о том, что районные комитеты часто прибегают к администрированию вместо того, чтобы учить людей работать. В качестве примера того, как формализм губит самое хорошее начинание, он привел случай из ленинградской практики. Горком комсомола должен был провести союзный день, посвященный сбору членских взносов, 17 июля. А постановление о порядке его проведения было отпечатано 16 июля в шесть часов вечера. Естественно, до ячеек оно не дошло. Важное мероприятие сорвалось только из-за того, что горком не удосужился принять решение заранее.
«Если бы чувствовалось беспокойство за членские взносы, то проследили бы, когда это решение в типографии отпечатано, кто его понес в районы, в какой день, в какой час, когда его привезли, кому передали, дошло ли оно до ячейки, читал ли это решение секретарь цеховой ячейки и доведет ли он его до комсомольцев? Вот как хороший организатор-большевик должен поступать».
Ленинградский горком «отличился» еще раз — по его сводке о состоянии производственной работы Володарский район должен был дать 780 цифр. Косарев объяснил происхождение столь абсурдных указаний. «Областной и городской комитеты комсомола слишком много пишут, причем интересно то, что всякий имеет право писать и диктовать районам. В результате несчастные районы находятся в таком положении, что на их голову сыплются со всех сторон бумаги; и заведующий пишет, и замзав пишет, и инструктор пишет, и секретарь пишет, и в конце концов трудно найти того, кто же не пишет, кто не дает директив?»
Болтать поменьше, работать побольше — с таким призывом-требованием обращался генеральный секретарь к комсомольскому активу.
Косарев обрушивался на механическое насаждение сверху форм комсомольской работы и тупое их копирование. «Осмысли и делай» — вот принцип, который необходим комсомолу, а не тот, что изобрели в одном из районов Средне-Волжской области. Циркулярному указанию райкома о системе работы по-новому был предпослан лозунг: «Не думай, а делай!» «Этим лозунгом, — говорил Косарев, — можно создать только рай глупцов, хотя бы и энергично работающих». В комсомоле же должна постоянно биться критическая мысль, критическая оценка жизненных явлений и опыта. Нельзя допускать разделения организации на руководителей и исполнителей, «то есть на людей, удел которых думать, писать директивы, и на людей, думать которым не дано и с которых спрашивается одно лишь выполнение того, что надумали другие.
Такое «разделение труда» приводит к расцвету махрового бюрократизма, когда сильных, смелых, живых парней не выдвигают на руководящую работу — слишком беспокойно, они ведь не уважают эполет и мундиров. Зато с готовностью выдвигают «Шуткиных», которые блещу! фразой, которые всегда при любых обстоятельствах поддерживают секретарскую линию и будут поддерживать до тех пор, пока большинство с секретарем».
В брошюре «Комсомол на арене классовых боев» Косарев писал: «Посмотрите фабрично-заводскую ячейку. Разве она свободна от этих явлений? На нем рабочая кепка, засаленная кожаная тужурка, он энергичен, на словах он прямо герой, а бороться с мастером-бюрократом…, бороться с ним у себя на заводе, вышибить его с завода он не смеет, потому что мастер играет значительную роль в вопросах повышения разряда. Разве таких конкретных типов оппортунизма нет?
Он и в МК каждый день заглянет, дабы осведомиться — нет ли какой-нибудь директивы новенькой, что, мол, думаете делать, поклясться всего себя отдать за революцию. Он прикидывается революционером, а на деле он — штамповщик, он — аллилуйщик. И вот с этими явлениями в нашем активе, в Ленинском комсомоле должна быть открыта священнейшая борьба, ибо это есть борьба за большевистское воспитание нашей молодежи».
Под руководством Александра Косарева сотрудники аппарата ЦК комсомола проходили прекрасную школу живой, конкретной работы с людьми. Александр всегда критиковал комсомольских руководителей, в действиях которых нет огонька, у которых все регламентировано, все засушено: «Эти люди, завернутые в резолюции, как в пуховые одеяла, мирно, спокойно почивают и думают, что они руководят организацией… Нужно, чтобы молодые люди двигались быстрее, жили боем, борьбой, дрались, как истинные большевики».
Сам Косарев постоянно искал интересный опыт, легко схватывал суть нового предложения и, если чувствовал, что оно дельное, становился энтузиастом начинания, делал все, что мог, для того, чтобы дать хорошей идее жизнь. Настоящий руководитель должен всегда опираться на массу, в ней черпать мудрость свою и силу. Александр так организовал работу Центрального Комитета, что вместе с ним постоянно работало множество людей, и не только комсомольцы-активисты, но и инженеры, ученые, писатели.