вовать своим писательским трудом в строительстве социализма. 23 апреля 1932 года ЦК партии принял решение «О перестройке литературно-художественных организаций». В нем шла речь о необходимости объединить всех писателей, поддерживающих платформу Советской власти, в единый Союз советских писателей.
На следующий день, когда решение появилось в газетах, у Александра Серафимовича на квартире собралась группа писателей — Ф. Гладков, Ф. Панферов, Б. Горбатов, Я. Ильин, В. Билль-Белоцерковский и другие» Пришел и Косарев, который жил теперь в том же доме, что и Серафимович. В тот вечер Саша говорил о том, что считал самым главным для молодой советской литературы. Он говорил о герое-современнике, которого ждет молодежь. Образ борца, строителя, человека чистой души ждет своего воплощения. А примеров в окружающей жизни сколько угодно. Он рассказывал о своих встречах с прекрасными людьми, самоотверженными, бескорыстными, и пожилыми, и совсем юными, каждый из которых достоин стать прообразом литературного героя.
Но литературный труд — дело небыстрое, а пока Косарев поддержал новую идею — выехать на самые горячие участки новостроек, выпустить сборники очерков о нефтяниках Баку, о Кузбассе, о Сталинградском тракторном. В Кузбасс поехали Ф. Панферов и В. Ильенков. О Тракторном написал книгу Я. Ильин. В Баку собиралась отбыть целая бригада — Александр Исбах, Михаил Юрин и молодые рабочие-писатели Володя Резчиков и Сережа Тарасевич.
«Перед выездом мы зашли к Косареву, — вспоминал один из членов бригады, А. Исбах. — Он готовился к важному докладу. Но помощник его, тоже молодой литкруж-ковец, Коля Ислентьев пропустил нас «вне очереди».
— Ну чего же я могу вам, ребята, сказать? — задумался Александр Васильевич. — Я ведь не писатель и не нефтяник. Главное — зоркий глаз. Поживите там подольше. Меньше заседайте, больше бывайте на промыслах, на заводах, в Черном городе. Покажите, как новое борется со старым в технике, в быту. Покажите, как рядом, плечом к плечу трудятся отцы и дети. Главное, чтобы все это было правдиво, без сюсюкания, без этакой слащавости и иконописности… Да, кстати… — оживился он и, открыв ящик своего стола, вынул оттуда толстую тетрадь в черном коленкоровом переплете, полистал ее. — Неплохо бы рассказать о новом турбобуре инженера Капелюшникова. Как мешают ему бюрократы. И… — он хитро подмигнул, — помогают комсомольцы. А потом… — Косарев снова полистал тетрадку, — есть там в поселке Эрзерум Новомасляный комсомольский завод… Понимаете, комсомольский. От директора до кочегара все: инженеры, сгонщики, приемщики — комсомольцы. И техника там — на уровне фантастики.
И потом еще, — снова клеенчатая тетрадь, — в Суруханах интересный бурильщик — бригадир, комсомолец Салим Салаев. Хорошо бы с ним познакомиться. Да поглубже… Ну, да вы сами увидите, что к чему. Я же не писатель и не бакинец…
И опять хитроватая улыбка скользнула по его губам.
— Ну, желаю успеха, — тепло сказал Саша, прощаясь. — Жду вас с новыми стихами, очерками, рассказами. О романах я уже не говорю. Вернетесь — первым делом ко мне. Коля, — крикнул он Ислентьеву, — дай им письмо в Баку насчет всякой помощи в работе. Ну, еще раз… Ни пера ни пуха…
Все «рекомендации» Косарева оказались очень точными. И о Капелюшникове, и о комсомольцах Новомасля-ного завода, и о Салиме Салаева я опубликовал потом очерки в «Правде», в «Комсомолке» и издал книгу «Борьба за промысел», которую преподнес, конечно, в первую очередь Косареву».
Александру Косареву довелось общаться со многими писателями. Он был знаком с Горьким и Роменом Ролланом, с Маяковским, Серафимовичем, Островским.
Однажды Косарев помог устроить встречу только что вернувшегося из-за границы А. М. Горького с молодежью Бауманского района. Александр заехал за писателем, чтобы вместе отправиться в клуб имени Кухмистерова. Горький засыпал Косарева вопросами, ему явно нравилась живая непосредственность комсомольского секретаря. Александр свободно обсуждал с писателем не только молодежные проблемы, но и сложные процессы, происходившие в советской литературе и искусстве.
— А как теперь с кулачными боями, со «стенками», — неожиданно спросил Алексей Максимович. — Есть еще? В молодости я их нагляделся. Жестокая штука!
— Теперь уже мало, — ответил Саша. — А еще несколько лет назад на московских окраинах случались. Я сам с Благуши и помню, что драки были почти единственным развлечением.
Горький внимательно смотрел на сидящего перед ним простого рабочего парня. Как, должно быть, сложен и в то же время благодаря завоеваниям революции прост был его путь к вершинам государственной деятельности…
Летом 1933 года вышла книга Николая Островского «Как закалялась сталь». Косарев ей очень обрадовался: «Вот о чем я говорил, вот то, что нужно молодежи». Он принял горячее участие в судьбе больного писателя, помог устроить его переезд в Сочи.
Писатель Марк Колосов писал: «Я припоминаю, как радовался Косарев нашему открытию этого произведения, как был признателен за то, что мы помогли автору отредактировать роман и опубликовали, не откладывая до той поры, когда его труд будет окончательно отшлифован, предоставив тем самым возможность автору оттачивать свое произведение в последующих изданиях».
Николай Островский, отчитываясь на бюро Сочинского горкома ВКП(б) в 1935 году, начал так: «Товарищи, роман «Как закалялась сталь» — это мой ответ на призыв секретаря ЦК ВЛКСМ товарища Косарева к советским писателям создать образ молодого революционера нашей эпохи».
Вскоре писатель получил от Косарева письмо:
«Дорогой товарищ Островский!
Костя Ерофицкий обратился ко мне по поводу переиздания Вашей книги «Как закалялась сталь» в Ростовском издательстве.
Два раза читал эту книгу я. Нахожу, что для воспитания нашей молодежи, чем больше тиража эта книга будет иметь, тем лучше будет для нас…
Эта книга есть жизнь многих молодых, проверенных и закаленных кадров нашей великой революции.
Сердечно жму Вашу руку в надежде на скорое личное свидание с Вами.
Ваш Саша Косарев».
Осенью 1936 года эта встреча состоялась. Косарев с семьей отдыхал в поселке Магри на Кавказе, где по его инициативе был открыт дом отдыха ЦК ВЛКСМ. Здесь проводили отпуск руководящие работники комсомола и комсомольцы-передовики: шахтеры, машинисты-железнодорожники, колхозники, парашютисты, пограничники.
Отсюда, из Магри, Косарев несколько раз ездил в Сочи к Островскому. Обнаружив, что писатель живет в неважных условиях, добился для него места в санатории. Александр очень старался, чтобы Николаю Островскому создали условия, в которых больной писатель смог бы плодотворно работать.
Заботу о молодых литераторах Косарев сочетал с высокой требовательностью к ним, к их профессиональному долгу. На X съезде ВЛКСМ он подчеркнул это особенно:
«Унаследовать лучшее в культуре — это не значит «проработать» две-три книжки или приобрести собственную библиотеку, которая служила бы украшением жилья.
Несколько лет тому назад Шекспир, Бальзак, Гёте, Пушкин, Горький, Ромен Роллан и другие классики литературы были знакомы только узкому кругу нашего актива. Сейчас положение коренным образом изменилось, выросли художественные вкусы нашей молодежи. Некоторые современные писатели и поэты никак не хотят понять такой простой истины, что мы не можем согласиться с тем, чтобы наша великая советская литература была менее значимой, чем та, которая создана всей предшествующей историей человечества. Наше настоящее так красочно, наше будущее так величественно, что мы, несомненно, имеем все основания создать такую литературу, какую человечество никогда еще не имело».
Эту свою твердую уверенность и сознание грандиозной ответственности перед историей Косарев старался передать писателям и поэтам.
16 августа 1929 года Косарев открыл первый слет четырехмиллионной пионерии страны. Подготовка к нему была проведена так, что всколыхнула не только комсомол и пионерские организации, но и всю общественность страны.
А спустя девять лет в октябре 1938 года на торжественном пленуме в честь 20-летия Ленинского комсомола Косарев говорил уже о девятимиллионной организации советских детей, объединенных в триста тысяч пионерских отрядов.
Косарев считал коммунистическое воспитание детей делом чрезвычайной государственной важности. Работа пионерских отрядов и ликвидация детской беспризорности, производство игрушек и художественное оформление детских книг, снабжение школ учебниками и репертуары детских театров — все это обсуждалось на многих бюро ЦК.
Для работы в Центральном бюро юных пионеров отбирались самые талантливые и энергичные сотрудники ЦК. Александр внес много интересного в жизнь пионерских отрядов, например, по его предложению костры стали постоянной формой пионерской работы.
Косарев ревностно относился к случавшимся тогда попыткам принизить роль пионерской организации, свести ее деятельность к внешкольной работе: «Мы никогда не согласимся на ликвидацию пионерской организации. Созданная комсомолом, она… провела огромную воспитательную работу среди детей, подготовила многих из них в комсомол. Пионерорганизация должна жить», — говорил он.
Ни на один год не ослаблял генсек внимания к работе с детьми, с пионерами и школьниками, он требовал совершенствовать пионерскую работу, искать новые ее формы.
На XI пленуме ЦК ВЛКСМ в 1935 году он говорил о том, что на пионерскую работу с детворой следует выделить лучшие силы Ленинского комсомола. По предложению ЦК партии во все школы Москвы, Ленинграда, Киева и Харькова были назначены комсорги ЦК ВЛКСМ.
Брали на эту роль, как правило, работников райкомов, обязательно с высшим образованием.
— Это был наш костяк, — вспоминает бывший секретарь ЦК ВЛКСМ Валентина Федоровна Пикина, — мы много занимались с ними. Через комсоргов происходил обмен опытом между школами, с их помощью внедрялось в пионерскую и комсомольскую работу все новое, передовое.
Особо беспокоил ЦК комсомола подбор вожатых в пионерские отряды. На эту работу следовало посылать комсомольцев не моложе двадцати лет, политически грамотных и культурных людей, которые могли бы явиться для пионеров примером хорошего поведения, образованности.