Он любит, чтобы комсомольцы перед ним ходили «в струне». Он убежден, что все хорошее в организации излучается от его светлого ума или же обязательно является результатом его «твердого руководства». Мыслит он резолюциями и говорит ими».
Александр Косарев смеялся над теми юнцами, которым «всего-то от роду дважды десять лет», но которые преисполнены почтения к себе и, выйдя на трибуну, ждут без всякого смущения, когда им зааплодируют. Такие горе-руководители сохраняют интерес лишь к своей персоне, а комсомольцы сливаются для них в однородную массу. Но вот беда, «масса» не уважает их, платит таким же безразличием и даже презрением.
Александр Косарев напомнил делегатам X съезда конкретное указание, которое сделал на этот счет в «Очередных задачах Советской власти» Владимир Ильич Ленин: «Мы пойдем себе своей дорогой, стараясь как можно осторожнее и терпеливее испытывать и распознавать настоящих организаторов, людей с трезвым умом и с практической сметкой, людей, соединяющих преданность социализму с уменьем без шума (и вопреки суматохе и шуму) налаживать крепкую и дружную совместную работу большого количества людей в рамках советской организации»[34].
Только. такие руководители смогут настойчивой, терпеливой и чуткой работой с каждым молодым человеком воспитывать идейную убежденность и преданность делу строительства социализма.
Опыт самого Александра. Косарева — тому пример. Сохранился рассказ В. Сорокина о командировке Косарева в Донбасс в 1937 году. Это была последняя командировка генерального секретаря комсомола.
Он проехал но шахтам Донбасса. Дела здесь обстояли далеко не благополучно. И Косарев замечал все — от самых крупных нарушений в комсомольской жизни до бытовых неурядиц. И везде он пытался исправить положение.
На шахте «София» возле проходной стоял ларек, где продавали и водку. Горняки частенько наведывались туда перед спуском в шахту или после смены.
Естественно, такие «визиты» отражались на производстве, горняки не только не торопились приступать к работе, но порой засыпали в забое.
Все это Александр выяснил, беседуя с шахтерами.
Зашел он и в ларек — убедился, что посетителей там хватает. Рабочие рассказали ему, кроме того, что в магазинах мало товаров, что в общежитиях грязно, что плохо организован отдых рабочих.
Косарев обратился к руководителям шахты: попросил провести рабочее собрание. Пришло очень много народу. Когда выступал комсомольский секретарь, стояла тишина. Многие удивлялись, откуда приезжий знает такие «интимные» подробности о жизни шахты. Косарев смело связал плохую добычу угля с водкой у проходной и потребовал убрать ларек от шахты и строго следить, чтобы не попадали в забой пьяные шахтеры. Не менее жестко ставил он вопрос о необходимости срочно навести порядок в общежитиях, о снабжении промтоварами. Долго после собрапия разговаривал генсек с горняками, узнавая все больше об их жизни, об их заботах.
Вернувшись в Москву, Косарев доложил о положении в Донбассе в ЦК ВКП(б) и Совнаркоме. А вскоре организовал специальный комсомольский железнодорожный эшелон с промышленными товарами для шахтеров.
Возвращаясь из Донбасса, в поезде Косарев и его спутники познакомились с комсомольцем-моряком из Мурманска. Разговорились.
В то время в районе Мурманска началось большое строительство в системе Главсевморпути. Оказалось, моряк работал на этой стройке.
— Интересно, интересно, — повторял Косарев, слушая рассказ попутчика о ходе работ, о суровой зиме, о неустроенности, которая тяготит строителей.
— Но это бы все ничего, потерпели бы, товарищ Косарев, — говорил моряк, — да вот что действительно плохо — людей не хватает, комсомольцев мало.
Эта мимолетная дорожная беседа не прошла бесследно. Косарев получил сигнал «SOS», для него никогда не имело значения, что он неофициальный, что не зафиксирован на бумаге с подписями и печатями. Люди, дело нуждаются в помощи — надо помочь.
Вскоре ЦК ВЛКСМ организовал большую поддержку этому строительству. Косарев договорился с И. Д. Папаниным — очень популярным тогда человеком, и герой дрейфа на льдине написал обращение к комсомольцам Советского Союза. Он призвал их идти работать в систему Северного морского пути, говорил о трудной, но чрезвычайно интересной работе в условиях Севера.
Когда «Комсомольская правда» опубликовала обращение Папанина, в ЦК ВЛКСМ посыпались заявления юношей и девушек с просьбой послать их на работу в Мурманск.
Руководство — сложное искусство. Поэтому нужно внимательно приглядываться к людям, замечать хороших работников, выдвигать их.
Косарев говорил: «Приказом, окриком, командованием или администрированием убежденных и преданных людей воспитать нельзя…
Многие горе-секретари предполагают, что комсомольцы имеют только обязанности, а прав никаких. У нас в комсомоле повелся тип руководителей, по поводу которых Салтыков-Щедрин в свое время заметил, что это «люди, думающие басом». Избрав своей сомнительной доблестью начальствующий тон в обращении с молодежью, они поручают члену организации десятки дел, не сообразуясь с его способностями, а потом, утопая в административных восторгах, обрушивают на него розги взысканий.
Одержимые «зудом взыскательства», они не хотят понять, что прежде, чем требовать от комсомольца исполнения поручений, надо контролировать это исполнение, а контролировать — значит толково разъяснять, а главное — помогать…»
В один из апрельских дней 1935 года Косарев вызвал к себе, в Ипатьевский переулок, где помещался тогда ЦК, Татьяну Васильеву — студентку Промышленной академии. Он знал Таню еще по работе в Бауманском районе. Александр объяснил, зачем пригласил ее:
— Надо расширять работу среди женской молодежи, особенно в национальных республиках. В ЦК комсомола существует специальный отдел, в нем-то и предстоит тебе работать. Дело, конечно, непростое, поэтому и обращаюсь к тебе, ты работник опытный. А будет трудно — поможем!
«Ему можно было поверить, он поможет. Он умел помогать людям, и это у него получалось незаметно. Всегда вовремя он умел подметить упущение и обратить на него твое внимание. Незаметно, не ущемляя достоинства собеседника, наводил его на главные вопросы. Так было и сейчас; Задачи, о которых говорил Косарев, волновали меня. Правда, я уже училась третий год, несколько оторвалась от непосредственной комсомольской работы, но беседа с Косаревым вселила уверенность: справлюсь», — вспоминает Т. Васильева.
В июле 1935 года ЦК комсомола созвал Всесоюзное совещание по работе среди женской молодежи. Ему предшествовали собрания на предприятиях, районные, городские и областные конференции.
На этом совещании не было ни сцены, ни трибуны. Делегатки сидели за длинными столами, покрытыми зеленым сукном. Пока не прозвучал сигнал к открытию, Косарева плотным кольцом окружали делегатки. Он едва успевал отвечать на вопросы.
Но вот приехала Надежда Константиновна Крупская, которую все с нетерпением ждали.
Надо было избрать президиум. Одна из делегаток предложила поручить руководство совещанием Бюро ЦК ВЛКСМ. Но тут поднялся Косарев: «Ваше совещание, вы и хозяйничайте… Пора быть смелее, смелее беритесь за руководство».
Совещание прошло успешно. Об этом говорил Татьяне Александр, когда они возвращались с Красной площади, где в зале заседаний в здании нынешнего ГУМа собирались комсомолки-активистки.
1938 год был последним годом работы Александра Косарева на посту генерального секретаря ЦК ВЛКСМ, он стал последним годом его жизни.
Зрелый, мужественный, сильный человек, он твердо отстаивает свои убеждения, имеет свой взгляд на происходящие в стране события. Он по-прежнему требователен к себе и к людям, особенно к тем, кто берет на себя смелость руководить, кто облечен властью: «…Переоценка своих личных способностей, гнилое самомнение и чванство для молодого работника, а я думаю, что и не только для молодого, равносильны политической смерти. Это приводит к отказу от работы над собой, порождает верхоглядство, политическую беспечность».
К марту 1938 года относятся слова Александра Косарева, отражающие его большевистское кредо, которому он следовал неотступно всю свою короткую жизнь:
«В вопросах политического руководства ссылка на молодость не существует. В личных вопросах могут быть ссылки на субъективные и объективные отношения, а в вопросах политического руководства — обязательно для большевика, вне зависимости от твоего партийного стажа и вне зависимости от состояния твоего здоровья — один подход, чтобы политическое руководство не хромало».
Юбилеи Ленинского комсомола были и юбилеями комсомольской жизни Косарева. 29 октября 1933 года, в день 15-летия ВЛКСМ, Президиум Центрального Исполнительного Комитета СССР наградил орденом Ленина Александра Васильевича Косарева — «испытанного руководителя Ленинского комсомола, выдающегося организатора комсомольских масс в их борьбе под руководством партии за победу пятилетки».
В тот же день Косарев выступал на торжественном пленуме ЦК ВЛКСМ:
«Мы счастливы тем, что нам выпало жить в эпоху, пожалуй, самую богатую, многогранную, самую насыщенную великими событиями.
Пусть будущее поколение не краснеет, а гордится тем, что когда-то в эпоху переходного периода жил Ленинский комсомол, который не склонял головы перед трудностями, который был подобен буревестнику, который в бурях классовой борьбы чувствовал себя в своей стихии; что жил Ленинский комсомол, чья борьба и работа были той почкой, из которой расцветает счастье будущих поколений; что руководствовался комсомол принципом: лучше смерть, чем классовое бесчестье и классовый позор».
Комсомольцами 20-х годов называют сейчас то поколение, представителем которого был Александр Косарев. И, встречаясь с ними, людьми преклонных лет, сегодня, нельзя не поражаться их жизнерадостной активности, молодому мировосприятию, глубокой вере в торжествующую справедливость, высокой принципиальности и преданности партии. Общаясь с ними, легче понять, каким был генсек комсомола Саша Косарев.