– Слава химикам родным, фармацевтам дорогим, слава платным айболитам, слава всяким содомитам, что разрушили страну, всё никак я не пойму, зачем попал сюда в страну в Африку, теперь мою родную.
Ну это я так, больше от отчаянья, у меня слишком мало воинов осталось, а помощь, явно не успеет, до нашей деревни, ещё суток восемь, ещё пилить и пилить. Ох, как не хочется опять в бой. А у меня и ружья даже теперь есть, если с моим без патронов, то целых шесть, а если с патронами, то целых пять.
А так как, кроме меня, из них, никто пока стрелять не умеет, то целых – одно, и револьвер однозарядный. Итого два выстрела в минуту, а у догоняющих в пять раз больше людей, в – пять – раз! Были бы у меня в отряде русские, то я бы громко смеялся над чёрными дураками, но у меня в отряде, были такие же дураки, что догоняли сейчас меня, только мною уже обученные, но ещё недостаточно, чтобы дать отпор пятикратно нас превышающему противнику.
Ночь прошла спокойно и мы, собравшись вместе с первыми лучами солнца, которое показалось еле заметной светлой полоской на востоке, вошли в селение.
Мы убыстрили темп движения, как только это было возможно, но, увы, только мои воины привыкли передвигаться на большие расстояния и сохранять для этого силы, другие, к сожалению, этим похвастаться не могли. Через день я знал, что нас постепенно нагоняют.
Надо было решать, либо бросать отстающих, судьба которых была бы скорей всего печальна, либо продолжать двигаться дальше и принять бой всеми силами. Либо, оставлять заслон, в надежде задержать врагов и дать возможность уйти всем остальным.
Поколебавшись, я принял третье решение и, оставив себе полусотню, остальных отправил бежать в селение и прислать мне помощь. Нбенге, уговаривала меня, остаться со мной, но я был непреклонен. Насладившись её телом ночью, в полной мере, я отправил её вместе со всеми рано поутру.
Когда последние крохотные фигурки растворились за линией горизонта, я стал готовиться к обороне. Раненый португалец Луиш, тоже остался со мной. Он бегал вокруг меня и ругался, наверняка обзывая меня идиотом и другими более жёсткими эпитетами.
– «Идиото, идиото, идиото», то и дело восклицал он. Общаться мне с ним было тяжело, так как мы разговаривали на разных языках. Он знал пару десятков слов из языка народа банда, я знал, столько же фраз на английском и испанском. Так что, коверкая язык, мы больше понимали друг друга по жестам. В которых, он был истинный умелец.
Заламывая руки передо мной, он показывал жестами, что надо бежать, а не сражаться и недвусмысленно намекал, что бросать надо женщин и детей, а не воинов, но не переубедил меня. Осознав, что всё тщётно, а он один не спасётся, будучи одиноким и раненым. Он смирился со своей судьбой и, упав картинно на колени, принялся молиться Деве Марии, вдруг вспомнив, что является католиком.
Глядя на него, я по привычке отмахнулся крестом в известной русской манере, чем вызвал неописуемое удивление у него. Луиш бросился ко мне, и беспрерывно тараторя на португальском, стал задавать мне разные вопросы, которые я не понимал, но догадывался об их смысле.
Пожав широкими плечами, я сказал:
– Руссо туристо, облико морале.
– Руссо, восе Руссо?
Стукнув себя в грудь, я с трудом довёл до него, что в душе я русский, хоть и негр. И чёрный, я только снаружи, но белый внутри, чем вызвал в его душе потрясение. Часто, часто заморгав глазами, он вдруг согласился со мной и стал требовать оружие, что встретить смерть лицом к лицу.
Оружия у меня было много, и я дал ему разрешение подобрать себе что-нибудь.
Суетливо копаясь в том, что я отнял у своих воинов он, наконец, подобрал себе оружие по вкусу. Этим оказался длинный узкий нож, круглый кожаный щит нашего производства, и палаш, раньше бывший собственностью одного из суданцев, ну и винтовка.
Вооружившись, он подошёл ко мне, имея вид скорее не бравый, а забавный. Одетый в грязную чалму на голове и в какую-то дикую смесь куртки и войлочного халата. В деревянных сандалиях, из которых торчали не менее грязные и почерневшие от солнца пальцы, вооружённый всем вышеперечисленным, он был похож на разбойника с большой дороги, кем в принципе и являлся.
Я же, как раз перебирал все пять однозарядных винтовок системы Гра, что были захвачены нами в бою. На моих чёрных воинов надежды не было, они не только не понимали, как из этого стрелять, но и откровенно боялись огнестрельного оружия, считая, что оттуда вылетает огненный джин и убивает на расстоянии.
Ни времени, ни боеприпасов, чтобы их научить у меня не было. Надо было делать засаду, но мы находились посреди саванны, и копать ямы было бесполезно, а больше ничего мы и не могли противопоставить нашему врагу.
Была у меня мысль, изобразить переправу через реку и засесть на противоположном берегу и безнаказанно расстреливать оттуда нападавших. Но глянув на мутную жёлтую воду с изредка торчащими на её поверхности широкими ноздрями крокодилов и учитывая её глубину, я отказался от этой мутной, как и вода реки идеи.
Лес был ещё далеко, и плот сделать было не из чего. Собравшись, мы отправились искать подходящее место для обороны. Им оказался небольшой холм. Совсем небольшой, но зато широкий и с ровной площадкой наверху. Выставив часовых, мы остались на нём ночевать.
Утро нас застало ещё спящими. Лишний час ничего не решал, а отряд главного вождя, по моим прикидкам, должен был нас настигнуть где-то перед обедом, так в принципе и произошло. Я уже давно скучал лёжа в траве на вершине холма и расчистив свой сектор стрельбы, когда они, наконец, появились вдали, двигаясь чёрной цепочкой, как мелкие муравьи.
Рядом со мной лежал и Луиш, и чистил по-очереди все пять винтовок, готовя и к бою. Остальные воины, были почти все вооружены луками, и каждый получил по две-три отравленных стрелы, которые должен был использовать, когда пристреляется, получив на это чёткие указания.
Больше у меня не было ни яда, ни стрел. Жаль, что мои собственные зубы, не могли выделять яд, а то бы, было очень неплохо покусать нескольких паршивцев, а потом радостно наблюдать, как они гибнут.
Зарядив свои винтовки, мы стали ждать, когда цепочка воинов, подойдёт на расстояние прицельного выстрела. Предвидев, что мы можем с Луишем стрелять в одного и того же воина, я заранее распределил наши цели и очередность выстрелов. В душе, меня мучили сомнения, насчёт верности португальца, но, прикинув расклад в котором он отказался, я решил, что его предательство было бы верхом глупости, а Луиш, не производил впечатление дурака, хотя и был очень хитрым и изворотливым.
Вскоре, нападавшие подошли к нужному нам расстоянию и бой с ними начался. Грянуло, подряд два выстрела и один из идущих упал, а второй бросился бежать, громко крича и держась за своё плечо.
Схватив следующие две винтовки, мы снова выстрелили, от этих выстрелов упали двое, остальные поняв, что происходит бросились в рассыпную и вскоре исчезли в густой траве. Перезарядив винтовки, мы стали ждать дальнейшего развития событий, нервничая и пытаясь понять, что предпримут негры.
Первая атака на нас была банальна и проста. Втихаря окружая холм, отряд главного вождя обнаружил себя и был усыпан стрелами и пулями. Потеряв ещё убитыми и ранеными человек десять, они отступили и стали ждать отставшую основную часть отряда в пределах нашей видимости, но не в пределах досягаемости наших пуль.
Следующая атака, была также банальна, как и первая. Надеясь на своё численное превосходство, они почти полностью окружив холм, попёрли на нас в наглую, подбадриваемые своим военным вождём и видимо шаманом, что прыгал и верещал, где-то на заднем плане.
Их встретили стрелами и пулями, на этот раз атака длилась дольше и прекратилась только тогда, когда у нас осталось с десяток патронов и ни одной заряженной винтовки, а у моих воинов, уже закончились все отравленные и почти все обычные стрелы. Оставив у подножия горы трупов, они отступили, растеряв весь свой пыл в жаркой схватке и заставив меня использовать все свои козыри.
После неудавшейся атаки, мы насчитали не меньше пятидесяти трупов и неизвестное количество раненых, что смогли самостоятельно убежать с поля боя. У меня погибло двое, и было ранено пятеро.
Подсчитав потери обоих сторон, я получил соотношение 1:8 не в мою пользу, и никакой надежды на победу. Медленно над саванной наступила ночь, не дожидаясь очередного нападения, я ударил сам.
Растворившись в ночи мы направились в сторону предполагаемого лагеря, где могли остановиться преследовавшие нас воины главного вождя. Чёрное на чёрном не видно, но и их лагерь тоже было найти непросто.
Их выдал проблеск огня костра. Подкравшись почти вплотную я выстрелил из своего револьвера в часового. Яркая вспышка и грохот переполошили всё вокруг. Вытащив хопеш, я бросился в бой, мои воины тоже. Закрывшись щитами, мы напали на врагов.
Всё смешалось, отовсюду слышались звуки боя, гремело оружие сталкиваясь друг с другом в воздухе и сыпля искрами от ударов в ночной тьме. Выли и кричали раненые и умирающие, свистел воздух от яростных ударов. Блестели в свете звёзд мокрые от пота тела негров.
Ничего было неясно, я отбивал удары своим щитом и с размаху опускал хопеш на голову или грудь очередного врага. Вокруг меня сражались и падали мои воины. Масса народу, бросалась из стороны в сторону, не зная что делать или куда бежать.
На меня выбежал из темноты воин с коротким копьём и ударил им меня. Копьё погрузилось в щит и застряло в нём. Взмахнув хопешем, я перерубил его древко и собирался ударить им воина, но тот успел поднырнуть под него и ударил меня в грудь ножом.
Нож, ударился об один из моих метательных ножей, что висели на моей груди, соскользнул с него и пропорол мой бок. В ярости от дикой боли, что охватила меня, я оттолкнул его щитом и наконец, раскроил его череп одним ударом.
Следующему, кто напал на меня, я развернулся, и с ноги зарядил ему в лицо, вспомнив уроки тхэквандо, которые отрабатывал в подростковом возрасте. Негр упал, а я, так и не найдя предводителя воинов и воспользовавшись паникой среди врагов, дал сигнал к отступлению.