До столицы Бомо живыми добрались не больше сотни человек, все остальные сгинули на необъятных просторах Конго, навсегда оставшись там. Там же остались и экипажи английской и французской канонерских лодок, вместе со всем снаряжением и оружием. Спаслись, всего, пара десятков человек. И это добавило ещё один штрих к общей картине бессилия европейцев, перед климатом Африки и правильно организованным сопротивлением населения.
Глава 2Ричард Вествуд и Весёлый Роджер
В начале 1897 года все войска, собранные Иоанном Тёмным, выступили в сторону бывшей станции Ладо и посёлка Гондокоро, а ныне, города Бартер. Из Банги вышел десятитысячный отряд, вооруженный двумя орудиями и двадцатью пулемётами. В каждом городе отряд обрастал всё большим количеством воинов, набранных с окрестных селений.
Один из гонцов добрался до войска раса Алулы Куби, дошедшего уже до султаната Виту, ранее находившегося под протекторатом Германии. Развернув своё победоносное войско, также увеличивающееся за счёт притока чернокожих добровольцев, рас Алула повёл его на встречу с Иоанном Тёмным.
Катикиро Буганды получил от Мамбы приказ выделить солдат, соль и продовольствие, причём, в качестве солдат дозволялось присылать негров с сопредельной территории, а именно, из Германской Танганьики, которую постоянно лихорадило, из-за жёсткой политики немецких колонистов.
По всем рекам, а особенно по Белому Нилу, шли караваны плотов с продовольствием, предназначенным для армии. По пути следования войск Иоанна Тёмного, вскрывались оружейные склады, где хранились, в густой смазке из животных жиров, винтовки и пулемёты, как трофейные, так и приобретённые за деньги.
Доставались штатные упаковки с боеприпасами. В дело пошли все, имеющиеся в наличии, магазинные итальянские винтовки. В ходе марша, Иоанном Тёмным устраивались учения, на которых Ярый, назначенный генералом, командовал вверенными ему войсками, проводя манёвры и стрельбы.
Боеприпасы жалели, поощряя меткость. В ходу были различные конкурсы стрелков и снайперов. Тот, кто входил в победную тройку, получал приз, на свой выбор. Отказа не было ни в чём.
Более того, на родину меткого стрелка, в богом забытое селение или город, посылались подарки всем его родственникам – жёнам, сёстрам, девушкам, кому угодно, с одним только пожеланием – растить будущих воинов, метких стрелков и храбрых бойцов.
Мамба не жалел ничего для снайперов, поощряя их даже рабынями, закрывая на этот факт глаза. Проводились конкурсы и среди следопытов, бегунов, диверсантов, пулемётчиков, артиллеристов и других военных специалистов. Критерий был очень понятен – умение воевать и думать головой.
Формировались элитные подразделения, помимо старой гвардии, с кожаными стягами, вроде бабуинов и носорогов. Те, кто попал в эти сотни, могли рассчитывать на двойной паёк, уважение и быструю смерть в бою.
Иоанн Тёмный объявил свою волю, и тот, кто запятнал честь трусостью, бросил товарища в бою, или проявил тупость и неумение воевать, что привело к гибели других воинов, но служил в элитной сотне, имел право сам выбрать свою смерть. Исключение составляли только предатели, для тех итог был один – участь Момо.
Дикий, потерянный вид домашнего животного, не умеющего ничего, кроме как есть, и ходить под себя, повергал в шок любого, кто его видел. Все африканцы панически боялись повторить его участь. А немногочисленные европейцы, всевозможных национальностей, которые нашли себе место в войске Иоанна Тёмного, в качестве офицеров, капралов или инструкторов, опасались.
С одной стороны, они не верили, а с другой, не хотели проверять это на себе. Все видели, как здоровый и грозный Момо, за две минуты превратился в ничто. Может, это было действие яда, может, мистической силы, которой обладал Иоанн Тёмный, этого никто не знал, и не хотел проверять на своей шкуре, никто.
Войско медленно продвигалось вперёд, тренируясь в меткости на животных. В ходе этого марша, склады пополнились слоновьими бивнями, кожей и шкурами других животных саванны, а также, страусовыми перьями, запас которых обещали, в скором времени, вывезти через Абиссинию и выгодно продать модницам по всему миру.
В Барак прибыло уже двенадцать тысяч воинов, к ним присоединились ещё восемь тысяч солдат, которых привел рас Алула. Здесь Мамба решил подготовиться к будущей битве с англичанами, для чего активно принимал в свои ряды всех желающих, а также, воинов, присланных вождями других племён, которых сразу же брали в оборот в полевом лагере.
Этот лагерь стал крупнейшим полигоном в Африке, на котором тренировали молодых воинов стрелять из винтовок и пулемётов, ходить в штыковую атаку, проводить диверсии. Всё это происходило жёстко, никто не собирался жалеть новые кадры, приучая их к строю и воинской дисциплине.
Каждый из молодых воинов учил новый язык каракешей, состоящий из слов на разных языках, не только на русском, но и суахили, хауса, амхарского и прочих народов. Были там слова и из арабского, английского, а также, французского и португальского.
Было в этом языке только одно общее, и это, как ни трудно догадаться, был русский мат. Великий и могучий, разговорный, дополнился только парами фраз, из разных языков, обозначающих белое пушистое северное животное, с буквой З, вместо С.
Я возлежал на маленьких подушках, в одном из низких глиняных зданий, построенном в мавританском стиле. У меня дико болела спина – потянул, когда мы вытаскивали одно из двух орудий. Эти бестолковые обезьяны, чуть не упустили в болото нашу стреляющую прелесть.
А я, как раз, находился поблизости. Сердце кровью обливалось, когда я видел, как носильщики, сначала, застряли в грязи, а потом, почти упустили в жидкий ил орудие, которое мы с таким трудом протащили через всю Африку. Пся крев!
Бить и орать было некогда. Вот и пришлось, отбросив королевские регалии, соскочить с осла, на котором я величаво передвигался, и броситься на помощь лодырям и вредителям королевской собственности.
Орудие мы, общими усилиями, спасли от утопления, а то чисти его потом. Все, кто упустил орудие, были мною жёстко наказаны, лишились доппайка и женщин на месяц, а я сейчас мучился со спиной, натирая её мазями, на основе пчелиного яда.
Даже пришлось отправить провинившихся за ульем пчёл, которых мне сажали на спину, чтобы привести в чувство их укусами. В чувство не привели, а разозлить разозлили, неумехи. Спасли моё доброе отношение только женщины, которых прислал мне Верный, бывший в Бартере мэром и наместником, в одном лице.
Женщины помогли мне отвлечься от горестных дум, болей в спине и спермотоксикоза, который начал, в последнее время, меня одолевать. Не так, чтобы сильно, но мужская природа требует своего, а у меня ещё и сына нет.
А эти две мелкие пакости, мои дочери, причём, одна из них уже довольно рослая, теперь учились выносить у меня мозг, и это в семь лет! Что же будет дальше. А я абсолютно не готов. Не хватало ещё на старости лет становиться подсандальником. Ладно, ещё подкаблучником, что вряд ли. Никто здесь не носит каблуков, а вот подсандальником, уже наверняка.
Старшая, Мирра, была прямая как палка, и такая же бесхитростная, а вот младшая дочка, Слава, была, чисто по-женски, хитра и делала всё исподволь, ненавязчиво. Тренировалась, так сказать, на отце. Бессовестная… Вот так и живу, хлеб из сорго жую.
Кстати, о хлебе насущном, если кто думает, что в Африке выращивали только бананы, бататы и прочий маниок, то он жестоко ошибается. Здесь были посевы африканского сорго, нескольких видов, и красного, и дурры, и суданской травы. Несколько видов, чисто африканского, риса, просо, выращиваемого при Нильской низменности, а также пшеницы, кукурузы, ячменя и другого.
И это, не считая привозных культур, вроде хлопка и какао. Так что, продовольствия хватало. Русские крестьяне питались даже хуже, и это при суровом, неблагоприятном климате, где требуется улучшенное питание, из-за повышенных расходов тепла.
Проблема была с производством мяса, но, благодаря уменьшению налогов и обузданию грабительских набегов арабов и нубийцев, местные скотоводческие племена, за два года, увеличили поголовье и теперь активно обменивали домашних животных, коров и коз, на продукты с полей.
Я не торопился с помощью дервишам, эти махдисты хотели сразу всё. И на кол сесть, и рыбку вкусную съесть. И ещё не прислали мне ни грамма золота, потчуя только обещаниями и собирая, при этом, огромную армию. По сведениям лазутчиков, они уже собрали не меньше пятидесяти тысяч воинов и, наверняка, думали, что справятся сами. Я не хотел их разочаровывать.
Когда ко мне прибыл давнишний переговорщик Хуссейн ибн Салех, я так ему и сказал.
– Наш договор в силе, уважаемый, так и передайте своим вождям. Иоанн Тёмный держит своё слово и дальше Фашоды не пойдёт, если вы не попросите. Но если я пойду, то готовьтесь расплачиваться со мной золотом и территориями.
Хуссейн ибн Салех всё понял и, более не задерживаясь, решил тихонько удалиться. Ну, на всё воля Аллаха! А, как известно, Аллах Велик! Но Аллах далеко, а я близко. И никакой Аллах их не спасёт от поражения.
Я же не собирался заниматься вероломством, пока меня к этому, конечно, не вынудят. Сейчас я копил силы, вникал в обстановку, докупал оружие, которое мне передавали через Абиссинию. Расплачивался слоновой костью, перьями страуса, зерном и другими африканскими товарами, которые затем перепродавались дальше.
Менелик II прислал ко мне Аксиса Мехриса, с договором о ненападении. Вот же умный человек, учёл опыт прошлых ошибок и решил подстраховаться. Да я и не против. Время Абиссинии ещё не пришло. Внебрачный сын негуса Иоханныса IV был в ссылке, лишённый власти и влияния, но попыток её взять силой, по крайней мере, в мыслях, не оставлял.
Мне же предложили династический брак, с некой Хайдди Селассие. Невесте было то ли тринадцать, то ли пятнадцать. Малолетка, в общем, но здесь и сейчас это был выгодный брак. Никому были не интересны её юные прелести, а вот приобретённые связи всех интересовали, и очень сильно.