«Мистер Питер Стендиш. Гражданин Великобритании по рождению». Как обычно, ужасная фотография. На кожаной обложке — потертое золотое тиснение: изготовители даже об этом позаботились, чтобы каждому было понятно — этим документом человек пользуется всю жизнь.
— Питер Стендиш, не странноватая ли фамилия для англичанина? — спросил Уэлби, убирая конверт в карман.
— Мы сочли, что она вам вполне подойдет. — Браун улыбнулся. — В конверте имя человека, с которым вы должны связаться по прибытии… еще там лежат египетские деньги и рекомендательное письмо. Больше не о чем и мечтать, не так ли?
«Глен Миллер» — американский бомбардировщик типа «либерейтор», прибыл в аэропорт «Каир Западный» через час после восхода солнца. Тим Уэлби потянулся, разминая затекшие руки и ноги, а огромный аэроплан тем временем готовился к посадке в Египетской пустыне.
Путешествие было кошмарным, и Уэлби не удалось даже сомкнуть глаз. В гигантском фюзеляже не было сидений: каждому пассажиру выдали по спальному мешку, которые елозили по полу на протяжении всего полета. Рядом с Уэлби лежал английский генерал-майор с красными петлицами.
— Вы, наверное, из ученых, которых начальство гоняет по командировкам? — поинтересовался генерал.
Уэлби в ответ улыбнулся, пытаясь подавить зевоту. Одежда его была измята, больше всего на свете ему хотелось побриться и выспаться после бессонной ночи, проведенной в размышлениях о том, что самым большим парадоксом будет, если их сейчас собьет немецкий истребитель. Если бы немцы знали, кто летит на этом самолете, они бы подняли в воздух всю авиацию с приказом: «Найти и уничтожить».
— Наверно, я зря спросил, да? — заметил генерал. — Однако вы обратили внимание на то, что на борту самолета около дюжины пассажиров и ни один из них не имеет ни малейшего понятия, кто его спутник. Вам не кажется, что с нами может лететь какой-нибудь шпион…
«Либерейтор» круто пошел вниз. Пустыня цвета глубокой охры двинулась навстречу самолету, колеса коснулись почвы, машину неприятно встряхнуло, она, замедляя ход, плавно покатилась по посадочной полосе и наконец встала. Рев моторов и вибрация стихли. Уэлби оглянулся на других пассажиров. У всех были бледные, ничего не выражающие лица.
Кто-то открыл дверь самолета снаружи. В кабину ворвался свежий воздух, вытеснив прежнюю зловонную атмосферу со слишком высоким содержанием углекислоты. Пассажиры выкарабкивались из спальных мешков, словно насекомые из коконов.
— Мистер Питер Стендиш! Сэр, вы первый к высадке! Проходите, пожалуйста…
«Изумительный способ скрыть мое появление», — язвительно подумал Уэлби.
Избегая любопытных взоров, он взял чемоданчик и, с трудом передвигая затекшие ноги, пошел к выходу.
К борту, прямо под открытой дверью, был приставлен металлический трап. Первое, что ощутил Уэлби, спустившись, была тишина пустыни. Идиот, прооравший его имя, стоял у подножия трапа.
— Майор Харрингтон к вашим услугам, сэр! Я из службы безопасности. Пожалуйста, следуйте за мной вон к тому зданию. Да, и поздравляю вас С прибытием в Египет! Вы впервые здесь? Ну еще бы! Можно было и не спрашивать.
Уэлби не верил своим глазам. На Харрингтоне была безупречная, аккуратно застегнутая форма цвета хаки с тщательно отутюженными шортами. Руки и ноги, не говоря уж о лице, были цвета красного дерева. Но усы!.. Уэлби видел карикатуры в журналах, приходящих с Ближнего Востока, на которых изображался летчик Кайт с гигантскими обвисшими усами. Харрингтон носил именно такие усы.
— Стоило ли во всеуслышание объявлять мое имя? — спросил Уэлби, когда они бок о бок шагали по твердой безжизненной земле.
— Это лучше, чем прокрасться к вам тайком. Если вызвать вас громогласно, то другие пассажиры, не успев добраться до Каира, уже позабудут ваше лицо и тем более имя.
Уэлби отметил, что ночные испытания ослабили его обычно железную выдержку. А Харрингтон вовсе не походил на безвольного болвана, каким его представлял себе Уэлби. Войдя в здание, провожатый проверил паспорт Уэлби и принялся рассказывать последние новости:
— Мы посылаем «дакоту», чтобы вывезти Линдсея из Югославии. Вы прибыли вовремя…
— А откуда вы знаете, где он? Линдсей, что, добрался до военной миссии союзников? С ним есть радиосвязь?
Уэлби нарушил все свои правила, задав целую серию прямых вопросов, но он продолжал сыпать ими, сонно растягивая слова.
— Позвольте мне тоже сохранить свои маленькие секреты. Не обижайтесь… Вот мы и пришли. Вам не жарко? У нас здесь вещи разных размеров, и вы можете переодеться, а не то зажаритесь в своем одеянии, Не говоря уж о том, что в нем вы выглядите заметнее, чем скорпион на тарелке…
Уэлби вынужден был признать, что под обманчивой внешностью фанфарона скрывается хороший организатор. Оставшись один в комнате с цементным полом, обставленной случайной мебелью, он выбрал себе одежду из вещей, разложенных на столе. Уэлби почти закончил переодеваться, когда раздался стук в дверь.
— Входите, — отозвался Уэлби.
— Так вы смотритесь гораздо лучше…
— Я заметил, что остальные пассажиры уехали автобусом, взяв ШУФТИ вон в том окошке. А мы на чем поедем?
— «Шуфти»? Я смотрю, вы на лету схватываете местный жаргон.
Уэлби впервые более внимательно присмотрелся к Харрингтону, застегивая пуговицы нагрудных карманов рубашки. Фатовские усы сбивали с толку, отвлекая внимание от проницательных серых глаз, способных заметить малейшее ваше движение.
«Да, такой и через десять лет меня узнает, — подумал Уэлби, — даже если я переоденусь в арабскую одежду».
— Так вы говорили о транспорте… — Харрингтон, словно комик из мюзик-холла, покрутил усы. — У нас есть джип. Я сам его поведу. Вы будете обозревать окрестности. Монти избавился от всех штабных машин перед Аламейном. Думаю, затопил их в Средиземном море. Очень мило. Ладно, скажите «заветное слово» — и мы двинемся в путь.
— Я предполагал встретиться с лейтенантом Карсоном в отеле «Шеферд».
— Правильно. Я только что связался с Джоком… это Карсон… пока вы переодевались. Он просил сообщить ему, как только вы приземлитесь. Вы нашли тут туалет? Я смотрю, вы хорошо устроились… Ладно, помчались. Э-ге-гей!
— Здесь явно какая-то загадка, — размышлял Уэлби, когда машина неслась через пустыню по гудронированному шоссе. МАЙОР Харрингтон сопровождает его из аэропорта «Каир Западный». ЛЕЙТЕНАНТ Карсон ждет в гостинице. Что-то подсказывало Уэлби, что здесь произошла перестановка рангов, словно в перетасованной карточной колоде. Он явственно ощущал, что этот спектакль устроил именно Джок.
— Подъезжаем к пирамидам, — сообщил Харрингтон и добавил: — Это обязательная фраза гидов в этом месте. Можно взобраться вон на ту, на пирамиду Хеопса…
Он указал на нее одной рукой, а другой держал руль.
— Турки или еще кто-то, — продолжал Харрингтон, — ободрали мрамор. Пирамида похожа на огромные ступенчатые скалы… вот отсюда ее хорошо разглядывать… Но ступени великоваты, чтобы по ним шагать. Подниматься надо по одному из ребер. Придется покарабкаться. Однако до чего ж великолепный вид открывается сверху! Видно всю дельту…
— Я как-нибудь попытаюсь туда залезть.
— Если у вас найдется время, я вас сюда привезу…
Три древних сооружения стояли рядом. На фоне голубого неба их грани казались остро заточенными. Солнце уже начало пригревать спину Уэлби.
Пустыня кончилась неожиданно, дорога повернула под острым углом налево и дальше, насколько было видно глазу, шла по прямой. Цепочка двухэтажных вилл, смесь всех европейских стилей, тянулась вдоль обочины.
— Вон отель «Мена Хаус», — продолжал Харрингтон. — Похоже, чертовы русские собрались выиграть для нас войну. Не знаю, как вам, а мне это не по нраву.
— Я д-думаю, м-мы в-в-внесем свою л-лепту, когда наступит н-нужный момент.
Уэлби заикаясь произнес эту фразу и почувствовал, что Харрингтон оглянулся, внимательно изучая его профиль. Он ощущал, что в его недолгих отношениях с Харрингтоном что-то изменилось, словно в механизме зубец шестерни проскочил, не зацепившись за храповик.
— Все богатые мусульмане живут в этих идиотских домах, — произнес Харрингтон, не меняя тона. — Говорят, несколько итальянских архитекторов перед войной выстроили эти диснеевские декорации.
Остаток пути они проехали в молчании.
— Вы не могли бы высадить меня чуть не доезжая до «Шеферда»? Ярдов так за сто? — спросил Уэлби. — Лучше мне не появляться на людях в компании военных. Я, конечно, лично против вас ничего не имею…
— Ну разумеется! Сделаем! Вам отвели шестнадцатый номер…
— Знаю.
Уэлби резко оборвал собеседника. Он словно захлопнул свою раковину, его реакция очень заинтересовала Харрингтона. Они медленно ехали по улицам, пробираясь сквозь толпы арабов. Переводчики, зарабатывавшие себе на хлеб, обслуживая заезжих иностранцев, пялились на Уэлби.
— На вас обращают внимание, — предупредил Харрингтон. — Сразу видно, что вы приехали издалека — у вас не загорели ноги. Мы сделали все, что могли, выдали вам брюки вместо шорт, но лицо и руки вас выдают. Они белее первого снега.
Уэлби принюхивался к смеси восточных запахов: отбросы, гниющие в канавах, запахи восточного базара и восточных тел… Они казались ему знакомыми, приятными. Лотки уличных торговцев, набитые ожерельями разноцветных бус и прочими побрякушками, почти перегораживали улицу. Звучала какофония многоголосого спора на арабском языке. Харрингтон вел джип очень аккуратно, он ловко лавировал в толпе, временами проезжая буквально на волосок от верблюдов.
— Вот и гостиница. Вон то здание, видите? Недалеко отсюда. Так… Высаживайтесь здесь. До назначенного времени — двадцать минут. Джок любит пунктуальных людей.
— Спасибо, что подбросили…
Уэлби двинулся по забитой народом мостовой, стараясь не попасть ногой в зловонную канаву. Харрингтон не смотрел на него, отъезжая. Уэлби убедился в этом, задержавшись перед витриной какой-то лавчонки. Стекло было грязным, но отражение в нем оказалось достаточно четким, чтобы проверить, есть за ним слежка или нет.