Конный экипаж въехал на край тротуара. Возница-араб показывал на что-то своим пассажирам, двум английским офицерам.
— Загорели дочерна, — отметил, оглянувшись, Уэлби. — Старые служаки.
Как раз таких бы и послали последить за ним. Идеальным шпиком был бы араб. Но араб здесь не годится — его не пустят в «Шеферд». В душе Уэлби боролись два противоположных чувства.
Его радовала атмосфера странного, шумного беспорядка, напоминавшая ему о детстве, проведенном в Индии. Однако более осторожная часть рассудка подавила эмоции. Уэлби снова был готов к любым неожиданностям… словно закрылись крепостные ворота. Переиграл ли он Харрингтона?
— Скорее, ничья, — подумал Уэлби.
Экипаж проехал, и он пошел следом за ним. Офицеры не могли его видеть из-за поднятого тента.
Возле ступенек, которые вели к отелю «Шеферд», Уэлби остановился, чтобы утереть пот со лба. Солнце нещадно палило с безоблачного неба. Над улицей плыло горячее марево. Убрав платок в карман, Уэлби взглянул на часы. Стоило поторопиться…
В переполненном гостиничном холле вращались вентиляторы, перемешивая вязкий воздух. Уэлби поднялся по лестнице и вошел в пустой коридор, разглядывая номера на дверях и останавливаясь, чтобы проверить: не идет ли кто за ним. Убедившись, что все в порядке, он прошел дальше по тихому коридору и постучал условным стуком в дверь двадцать четвертого номера.
В шестнадцатом номере зазвонил телефон. Невысокий, плотно сбитый шотландец с коротко стриженными светлыми волосами, одетый в форму армейского лейтенанта, поднял трубку. Он говорил отрывисто, с явным шотландским акцентом, причем довольно нечленораздельно.
— Слушаю. Кто это?
— Это я, Харрингтон. Посылка вот-вот будет у вас. Содержимое может быть повреждено. Кстати, я поболтал с этим новым парнем.
— Ну и как?
— Он меня беспокоит. Я его спросил напрямую. Он в ответ начал заикаться. Так бывает, когда человека застигнешь врасплох. Это случилось один только раз, но пища для размышления есть. Хотя, вполне возможно, тут нет ничего особенного…
— Спасибо за звонок. Увидимся позже.
Человек по имени Джок Карсон положил на стол сцепленные руки и взглянул в окно, ВПОЛНЕ ВОЗМОЖНО, ТУТ НЕТ НИЧЕГО ОСОБЕННОГО… В переводе на нормальный язык это означало, что колокол тревоги звучал, будто провозвестник смерти.
В ответ на стук Уэлби дверь двадцать четвертого номера распахнулась, и невысокий человек, одетый в спортивный костюм цвета хаки, впустил его в комнату. Человек закрыл дверь и запер ее на ключ.
— Влацек? — прошептал Уэлби. — Москиты сильно кусаются…
— Малярию насылает Аллах, дабы укрепить нас, — ответил Влацек.
— У меня только несколько минут, — возбужденно сообщил Уэлби. Он оглядел комнату, отметил беспорядочно разбросанную по кровати одежду, затем посмотрел на застекленную дверь.
— Это, как я понимаю, балкон? Скажите, окна шестнадцатого номера действительно выходят на другую сторону отеля? Вы уверены?
— Абсолютно уверен, сэр. Давайте переговорим на балконе.
У Влацека, поляка, родившегося в российском пограничье, было типично славянское лицо. Широкие скулы, крупный нос и выпяченная нижняя челюсть. Костлявое тело. Стеклянные карие глаза. Руки с длинными пальцами, с виду совсем не мускулистые, кожа да кости, но на самом деле крепкие как железо. Руки душителя.
Влацек говорил по-английски тихо, медленно, осторожно выбирая слова. Звук «р» ему не вполне удавался. Поляк был в парусиновых теннисных туфлях. Он вышел вслед за Уэлби на балкон настолько бесшумно, что англичанин вздрогнул, неожиданно обнаружив его сбоку от себя. Быстро оглядевшись, Уэлби заговорил:
— Меня прислали из Лондона, чтобы вывезти Линдсея. По-видимому, он жив и находится в Югославии. Говорят, что его вывезут на «дакоте». Скорее всего на первом этапе путешествия его привезут сюда…
— Нет, сюда не надо. — Поляк покачал головой и закурил сигару. — Нельзя допустить, чтобы он добрался до Лондона живым. За это отвечаю я. Вы же должны проследить за тем, чтобы «дакота» приземлилась в аэропорту Лидда. Это в Палестине.
— Я знаю. Но почему Палестина?
— Мне нужно, чтобы он задержался там на два дня. За это время я выполню свое задание. За два дня…
— Однако у меня могут возникнуть серьезные сложности. Линдсея хотят перебросить домой как можно быстрее. Допустим, мне удастся устроить посадку в Лидде, но два дня…
— Скажите им, что вам это необходимо для первоначального инструктажа. К тому же Линдсей утомится. Постарайтесь настоять, что ему перед путешествием в Лондон следует отдохнуть.
— Но почему все-таки Палестина? — повторил Уэлби.
Разговор начинал походить на словесную дуэль. Влацек, казалось, решил не отвечать. Уэлби демонстративно посмотрел на часы. Пять минут отсутствия… Карсон может начать его разыскивать.
— В Палестине, — монотонным голосом сказал Влацек, — евреи часто убивают английских военных и полицейских. Это вам не Египет. Палестина — вулкан, готовый взорваться, и еще одно убийство спишут на европейских экстремистов. Если удастся, встречаемся завтра на час позже, чем сегодня. Если нет, то послезавтра, еще на час позже, и так далее.
— А вдруг — что очень вероятно — я не смогу вырваться и прийти к вам?
— Если вы отправитесь в Палестину, я буду знать. Найдете меня в Иерусалиме в отеле «Шарон». Снова в двадцать четвертом номере.
— Ладно, мне пора. Времени уже не осталось…
— Лейтенант Карсон — офицер разведки, у него очень высокий ранг…
Уэлби оставил коротышку на балконе, тот стоял, глядя вдаль и посасывал сигару, зажав ее пожелтевшими от никотина зубами. Уэлби подумал, что Влацек один из самых зловещих людей, каких ему когда-либо доводилось видеть, и попытался сообразить, кого же ему напоминает поляк.
Он открыл дверь и предусмотрительно выглянул в коридор, который оказался по-прежнему пуст. И тут вдруг его осенило. Да-да, эти стеклянные глаза… Ящерица, вот он кто!
Уэлби не сразу направился в шестнадцатый номер, а немного задержался в коридоре. Ему надо было убить две минуты, остававшиеся до встречи с Карсоном. Две минуты, чтобы восстановить внутреннее равновесие.
Сколько спешки было в Лондоне после разговора с полковником Брауном! И все сопряжено с опасностью. Срочный звонок из телефона-автомата Савицкому. Уэлби пытался в невинных с виду выражениях объяснить русскому, какой сюрприз преподнес ему Браун. Савицкий сказал, что они должны встретиться и обсудить, «как дела у бедной девочки».
— Через восемь часов вас устроит? — спросил Савицкий.
Боже, как, должно быть, засуетились в Москве! Сообщение Савицкого наверняка вызвало там переполох… словно кот забрался в голубятню. Однако они успели все организовать, и Уэлби дал для этого всю информацию. С Савицким они встретились за завтраком в отеле «Стрэнд Палас» на набережной. Слава богу, там не требовались продовольственные карточки.
— Мы послали человека в ту же каирскую гостиницу, в которой у вас встреча со связным, — сообщил ему Савицкий.
Одетый как английский бизнесмен, он выбрал угловой столик, где их не могли увидеть остальные посетители ресторана. Русский не упускал мелочей.
— Его зовут Влацек, — продолжал Савицкий, — он будет ждать в двадцать четвертом номере, пока вы не появитесь. Ждать сутками, если необходимо. Он поселится в этом номере. Ваш пароль будет…
Торопливо давая инструкции Уэлби, Савицкий высказывался о некоторых вещах очень неопределенно. В то время англичанин списал это на спешку, в которой Савицкий готовил всю операцию, на то, что русский пребывает в состоянии, близком к панике…
— Кто такой Влацек? Подпольщик? — допытывался Уэлби.
— Избави Бог, нет! — ответил ошарашенный Савицкий. — Он поляк. Нанялся на какую-то должность в английский отдел пропаганды. Поэтому он может открыто разгуливать по Каиру. Только не показывайтесь с ним на людях, вот и все…
Теперь, стоя в коридоре отеля «Шеферд», Уэлби задумался о том, кто же все-таки такой Влацек. Он разговаривал хотя и мягко, но так, словно Уэлби был его подчиненным. И тут к Уэлби пришла мысль, моментально лишившая его присутствия духа. Кажется, он только что беседовал с профессиональным убийцей.
Харрингтон был открытым, жизнерадостным, дружелюбным. Карсон же оказался суровым и бдительно-настороженным. Рукопожатий при встрече не было. Хозяин закрыл дверь и указал на кресло, стоящее у накрытого стеклом стола. Пока крепко сбитый шотландец шел к своему креслу по другую сторону, Уэлби внимательно его разглядывал.
Первое, что он отметил, это нашивки лейтенанта на каждом плече. Уэлби предполагал, что они будут новехонькие, только что из магазина. Но нашивки оказались потрепанными, как и лицо их обладателя, украшенное крючковатым носом и глазами с тяжелыми веками. Карсон не тратил слов попусту.
— Мы ожидаем — если, конечно, Господь и погода позволят, — что подполковника авиации Линдсея доставят в Каир через пару недель и вы отвезете его на родину. Вы, естественно, здесь никогда не бывали. В пассажирскую декларацию «либерейтора», на котором вы прилетели из Лондона, внесены фамилии только одиннадцати пассажиров. Пока вы ждете здесь, вы не должны высовываться…
— Погодите минуту, лейтенант. Я хотел бы обсудить, как все будет проделано. Я одобряю вашу осторожность. Однако меня интересует предполагаемый маршрут, по которому Линдсей будет доставлен в Каир.
— ПРЕДПОЛАГАЕМЫЙ?
Шотландец стал картавить заметнее. В этом мощном теле, чувствовал Уэлби, таились сила и напор локомотива. Они с Карсоном явно боролись за превосходство. Первая схватка была самой важной. Она устанавливала схему отношений, от которой уже не будет отклонений.
— Да, я именно так выразился, — спокойно подтвердил Уэлби.
— Мы определяем маршрут, устанавливаем время и доставляем в срок. Вы будете сопровождать его в Лондон.
— Как давно были определены все детали? Несколько часов назад или несколько дней?
— Несколько дней.
Карсон решил не вдаваться в подробности. Он сидел неподвижно, сцепив руки перед собой и уставившись на собеседника голубыми глазами.