Я вышел обратно в коридор, решая, в какую сторону она могла побежать, находу набирая номер Токтарова.
— Вадим здесь, в больнице, в форме медбрата, — отчеканил ему, замечая выход на лестницу. Рванул туда, свесился через перила. Убрал телефон, вслушиваясь в звуки, где-то внизу хлопнула дверь.
Я побежал следом, перепрыгивая через две ступени, сердце гоняло кровь, я ощущал, как предательски слабо тело.
Ну нет, подумал, ни хрена подобного, это я здесь главный, это я управляю тобой, а не наоборот. Ты будешь слушаться меня и будешь подчиняться мне. И сейчас, мне нужно было бежать, а не сдаваться.
Я спустился на первый этаж, звук, который я слышал раньше, доносился отсюда. Распахнул дверь — там коридор, снует народ, слишком оживленно. Отступил назад, обратно на лестничную площадку.
Нет, не то.
Постоял, прислушиваясь, а потом спустился на пролет ниже, заглядывая под лестницу, ведущую в полуподвальное помещение.
Ее темные, блестящие глаза смотрели на меня испуганно, она сидела, сжавшись в комок. В больничном халате, в носках и тапочках, с растрепанными волосами. Я не видел ее несколько дней, все наше общение сводилось к сообщениями в мессенджерах.
А теперь, она пряталась тут, как загнанный в ловушку дикий зверь. Я никогда не видел ее такой испуганной. И надеялся, что не увижу больше, в твердой уверенности, что сегодня с Вадимом будет покончено. Я не зря платил такие деньги за ее спокойствие.
— Иди сюда, — позвал я, протягиваю руку, — все будет в порядке, Регина.
Она смотрела на мою ладонь, на кончики пальцев, и я видел, как борется она с собой.
— Ты обещал защитить меня, — произнесла надтреснутым голосом, и я чувствовал ее боль, как свою, сильнее своей. А еще — сомнения, я ощущал, как она колеблется, делая выбор.
— Я этим и занят. Иди ко мне.
И тогда она вложила руку в мою, я подтянул ее ближе, прижимая к себе, уткнулся в макушку. Она пахла больницей, в волосах засел запах хлорки и лекарств. Я сжимал ладонями ее узкую спину, а она держалась за меня, как за спасательный плот.
— Он нашел меня, — сказала, будто удивляясь, — нашел, чтобы сказать, что убийца — не он. Не Вадим.
— Кто тогда?
— Сергей… Я думала, он мертв, я так хотела в это верить. Но теперь он придет за мной.
— Ну, это мы еще посмотрим, — ответил я жестко, взял ее за ладонь, — надо выбираться. Идем.
Глава 70
После того, как Вадим ушел, мне потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, что надо действовать.
Плевать, что он сказал, хочешь жить — беги.
И я побежала, сорвав с руки капельницу, иглу выдрала так, что наверняка останется синяк. Ну ничего, лучше быть живой, с синяками, чем мертвой, синяки это не страшно, я переживу.
Регина, ты сможешь, ты справишься, твердила я себе.
Выглянула в коридор, Вадима уже не было.
Тапочки стучали по полу, сопровождая каждый мой шаг громким звуком, я сняла их, прижав к груди. По больничному этажу я прогуливалась не единожды, и знала, куда, в случае необходимости, можно бежать.
Я неслась по лестнице, держась за перила, мягкие носки скрадывали движения. Я услышала, как сверху спускается кто-то торопливо, мне казалось — это следом за мной.
Вариантов было не так много, и ни одного — положительного. По коридору далеко не убежать, я успела хлопнуть дверью на первом этаже, делая вид, что выбежала туда, а потом скатиласт вниз, запрятавшись под лестницу, в надежде, что здесь меня не станут искать.
Тяжелое дыхание со свистом вырывалось из груди, невыносимо хотелось кашлять, но я находила в себе силы сдержаться.
Больше, чем Вадим, я боялась появления Сергея. А что, если его нет, если Вадим обманул меня, если он сошел с ума, и выдумал такую легенду? Я понятия не имела, зачем ему это надо, но не зря он столько лет играл со мной в кошки-мышки.
Соображала я с трудом, недавно перенесенная болезнь этому только способствовала. Я зажала рот ладонью, когда шаги послышались совсем близко. Замерла, надеясь, что он не услышит мое дыхание, мне оно казалось невыносимо громким, но еще громче билось сердце, так часто, так сильно, что грозило пробить ребра насквозь и шлепнуться на пыльный кафель возле моих ног.
Он хлопнул дверью, но не ушел. Я ощущала чужое присутствие почти физически, волоски на теле встали дыбом. Медленные шаги, я увидела сначала его ноги, облаченные в бахилы, и это явно был не Вадим.
Я прижалась спиной к неровной штукатурке, ощущая позвоночником холод стен, мне хотелось съежиться, сжаться, провалиться сквозь стену, чтобы оказаться на той стороне, снаружи здания.
Мужчина наклонился, я подняла на него взгляд, точно зная, что если увижу сейчас Сергея, то сдохну еще до того, как он попытается что-то со мной сделать; я не верила в зомби, но он, восставший из мертвых, был куда страшнее всех моих ночных кошмаров.
— Иди сюда, — это был Максим. Его голос, знакомый до каждой интонации, не мог пробиться через мою скорлупу ужаса, плотно обхватившую все тело. Я пыталась дать мышцам команду расслабиться, но оно, точно сведенное внезапной судорогой не поддавалось.
И только когда я коснулась его руки, оцепенение спало само. Он был горячий. Живой, по-настоящему живой, и излучал уверенность. Я ткнулась носом в ворот его пальто, поверх которого был натянут больничный халат.
— Надо выбираться, — сказал Максим, и я пошла за ним, хотя могла бы простоять так ещё целую вечность, внезапно ощутив, что я не одна против целого мира. Его уверенность заражала, расстекаясь теплом по венам, я шла не отпуская ладони Ланских. Его машина стояла на больничной парковке, и я ни за что на свете не согласилась бы остаться одна в здании больницы, дожидаясь, когда он ее подгонит.
Мы бежали, держась за руки, и пронзительный ветер забирался под тонкий халат, как тогда, когда мы удирали с Ланских с базы. Казалось, это было так давно, только ощущение вечного холода осталось все тем же.
На этот раз пробежка оказалась гораздо короче, Максим разблокировал машину. Я села на переднее сидение, подставляя руки теплому воздуху климат-контроля, и без конца крутила головой. Где-то здесь был Вадим.
Где-то здесь мог быть и Сергей. Хладнокровный убийца, с такой жестокостью лишивший жизни свою любовницу.
Я знала, что Сергей убил Леру. Я слышала это все своими ушами — от и до.
Глава 71
В ту ночь мне не спалось, слишком раздосадованная чужим вниманием к ее персоне, я страдала в палате от своих комплексов, от раздражения. В тот момент я ее почти ненавидела, девушку, так нахально влезшую в нашу компанию. Чего мне только стоило закрепиться здесь, одному богу — или дьяволу было известно, — а она пришла по проторенной дорожке так легко, точно только ее тут и ждали.
Эмоции внутри меня кипели, бурлили, я ворочалась в палатке без сна, тщетно пытаясь найти удобное место. Было душно и жарко, но я не раскрывала ее, чтобы не запустить комаров, к тому же мне не хотелось привлекать к себе внимания. Раз моей соседки до сих пор не было рядом, значит, она проводила эту ночь с кем-то из парней.
Я слышала мужской храп, но по тональности не могла определить, чей именно, и гадала, кому сегодня она с упоением отдается. Мне хотелось, чтобы Лера пришла в палатку прямо сейчас и одновременно — чтобы она никогда не возвращалась сюда вовсе.
Я услышала ее голос, тихий, она смеялась, и этот смех разносился над нашими палатками, как колокольчик. С легкой безуминкой, она была проще и легче, чем я, мне стоило трудов изображать ту же легкость в общении, которая была у нее, наверное, в крови. Кажется, тогда я завидовала, несмотря на хорошую учебу и престижный вуз, во мне, выросшей в неполной семье и не знавшей, что такое внимание отца, было достаточно комплексов.
Я прислушивалась, пытаясь угадать, кто там с ней, но второй голос был тих. Тогда я не выдержала, осторожно приоткрыла дверцу палатки, боясь, что если сделаю это чуть громче, то они услышат, и тогда я спугну их.
Я выбралась на четвереньках, ощущая ладонями мокрую от росы траву. Костер уже догорел, дотлели угли, превратившись в серый прах, над озером поднимался туман, который, впоследствии, спас и меня. Я шла, прячась в высокой траве, делая каждый шаг осторожно, чтобы не выдать себя ни единым звуком.
Лера занималась с кем-то сексом прямо в воде, я слышала тихие всплески, ее негромкие стоны. Мне хотелось, чтобы она назвала своего любовника по имени, я боялась забрести дальше и быть застуканной за тем, что подглядываю. Поэтому я так и стояла в дурацкой позе, ни шагу в сторону. Звуки становились все громче, я понимала, что дело шло к развязке, стыд затопил меня, раскрашивая щеки в алый. Было стыдно за то, чем я сейчас занимаюсь, но я как завороженная, продолжала стоять на месте, вслушиваясь в чужое грехопадением.
Я понимала, что финал близок, стоны Леры стали чуть глуше, будто кто-то мешал ей дышать в полную силу.
— Сереж, не надо, мне больно, — попросила она, но он не ответил. Я начала пятиться, сейчас они закончат и тогда пойдут к берегу, мы неминуемо встретимся и я не смогу объяснить, что делала в кустах высокой осоки в предрассветное время.
Я сделала несколько шагов, Лера повторила:
— Не надо, — а потом я услышала странный звук, он был похож на тот, когда палочкой выдувают пузыри в стакане с водой — громкое бульканье, вскрик, возня, и снова бульканье.
Я тогда еще не понимала, что не так, но инстинкт самосохранения вопил, что нужно бежать, пока не поздно, меня ни в коем случае не должны увидеть или услышать. В палатку я влезла задом, закрывать ее не стала, чтобы не нарушить воцарившуюся внезапно тишину. Смолкли жучки, не пели птицы. Стало абсолютно тихо.
Я закрыла глаза, притворяясь спящей, приняла расслабленную позу. Сердце еще колотилось бешено, а чувство неотвратимо наступающей беды уже плотно вонзилось в сознание.