а не пошла к нему в объятия и села на пятки, рассматривая его в слабом свете.
Он был настолько красив, что ей с первого дня хотелось исследовать его тело, но она не могла, так как правила устанавливал Гейб.
Он нахмурился и приподнялся на локте. Одеяло сползло, обнажив его до бедер. Он удивленно и с некоторой опаской смотрел на Миа.
— Миа? — Он говорил неуверенно и с ноткой страха, поразившей ее. — Что-то случилось? — тихо спросил он.
— Ничего.
— Тогда почему ты не идешь ко мне? — Он похлопал по вмятине на постели.
Она встала на колени, подползла и положила ладони ему на грудь, следя за реакцией.
Его тело было магнитом для ее рук. Ее нестерпимо тянуло изучить все его выпуклости.
— Хочу тебя потрогать. Можно? — шепнула Миа.
Его глаза сверкнули. Он судорожно глотнул воздуха и резко выдохнул:
— Конечно, черт побери.
Миа подавалась вперед, пока не коснулась его волосами и не нависла над ним:
— Я хочу не только потрогать.
Гейб потянулся к ее щеке и осторожно погладил пальцем по разбитой губе:
— Делай что хочешь, милая. Я жаловаться не буду.
— Ну ладно, — выдохнула она.
Получив долгожданную свободу действий, Миа не знала, с чего начать. Ее руки скользнули по его груди, плечам, опустились ниже, к мускулистому животу. Миа обвела пальцем квадраты мышц, затем склонилась и повторила контуры языком.
Гейб грубовато сгреб ее волосы и притянул к себе, чтобы не отнимала рта.
Воодушевленная его одобрением, Миа стала увереннее. Она откинула одеяло, чтобы видеть Гейба целиком. Его член наполовину встал из гущи темных волос, но даже таким впечатлял свой мощью.
Она облизнулась в предвкушении, и Гейб громко застонал:
— Миа, ради бога!
Она села верхом чуть ниже члена, который рос и твердел с каждой секундой. Еще немного — и он встал колом. Не в силах побороть искушение, Миа склонилась и обхватила член обеими руками.
При первом прикосновении Гейб дрогнул и выгнулся, желая, чтобы она продолжила ласки.
Теперь член был зажат между их животами. Миа припала к губам Гейба. Поршень пульсировал; он жег ее, как раскаленный прут. Дразнясь, Миа стала играть языком Гейба, как будто в танце.
Проверяя границы дозволенного, Миа завела ему руки за голову, как делал он, и придавила, чтобы не дергался.
— Котенок превратился в агрессора и стал львом, — улыбнулся Гейб.
— Совершенно верно, — прорычала Миа. — Сегодня правила устанавливаю я.
— А мне это нравится, — пробормотал Гейб. — Большой разворот, Миа. Теперь ты тигрица. Свирепая.
— Да, представь себе.
Она, подражая Гейбу, завладела его ртом, не дала ему говорить. Миа целовала Гейба, пока тот не стал задыхаться. Его грудь беспорядочно вздымалась, и Миа это очень нравилось.
Гейб обезумел и весь напрягся. Он трясся под нею. Его глаза сверкали, но он не пытался пошевелиться, и даже когда Миа осторожно убрала ладони, руки Гейба остались лежать там, где были.
Сегодня он с радостью позволял ей рулить.
Ликуя, Миа расцеловала его в грудь. Она развела ему ноги и устроилась у него на коленях. Ее руки снова коснулись члена и на мгновение замерли, сжимая возбужденную плоть.
Миа встретила его взгляд, полный жгучей похоти.
Довольно улыбнувшись, она нагнулась и провела языком по головке; затем облизала весь член. Гейб издал протяжный вздох и выгнулся под ее ласками.
— Боже, Миа.
Его голос был тих и крайне напряжен.
Она улыбнулась озорно и уверенно, с сознанием захваченной власти. Гейб сделался таким, как ей хотелось, — податливой глиной в ее руках. Он отчаянно хотел Миа и как будто готов был позволить ей все.
Решительно все.
Как будто перед женщиной с ПМС разложили шоколад.
Она заглотила член, почти затолкав себе в горло. Затем обхватила и сдавила дрожащими губами.
Гейб изнемогал. Его руки взметнулись к ее волосам, и Миа улыбнулась. Недолго же он терпел, но ей понравилось это своеволие. Она любила, когда он вцеплялся в ее гриву.
Однако Гейб по-прежнему разрешал ей диктовать правила. Он не натягивал ее на свой прибор. Он просто хотел занять руки, рискуя иначе сойти с ума.
Миа продолжала сосать, но в своем ритме. Она сама запихивала член глубоко в рот и сама выталкивала, оставляя на шелковой коже влажный след.
— Твою мать, — шептал Гейб. — Господи, Миа. Так, малышка, так. Бери глубже. Я люблю, когда ты кружишь языком.
И она брала. Глубоко. Настолько, что упиралась носом в мошонку. Она самозабвенно замычала, и звук задрожал у корня члена. Гейб схватил ее за волосы и впервые за все время дернулся вверх. Он был напряжен, как стальной канат, и Миа видела игру его мышц.
Ей не хватало воздуха. Она выпустила член изо рта и принялась судорожно хватать воздух, но продолжала сжимать его в руке, работая кистью и пристально глядя на Гейба.
Его глаза курились синим дымом, полные жара и одобрения. Да, ему очень нравилось. Миа с улыбкой устремилась вверх, работая бедрами и не выпуская член, пока не зажала его между ног.
Тогда она приподнялась и ввела головку, а затем без всяких пауз оседлала Гейба, одним плавным движением протолкнув член во влагалище.
Гейб сдавленно вскрикнул. Его руки потянулись к ее бедрам, пальцы впились в кожу, и Миа устроилась поудобнее.
— Как ты прекрасна, — пробормотал Гейб, шаря глазами по ее телу.
Он потянулся к грудям и схватил их, нажимая большими пальцами на взбухшие соски. Миа было приятно, но она поняла, что он затеял не ласкать ее, а доставлять с ее помощью удовольствие себе и только себе.
Она же хотела перевернуть его мир. Укоренить в его сознании, что он не смеет передавать ее никому.
Откинув волосы, Миа принялась гарцевать на его члене, раскачиваясь взад и вперед, поднимаясь и опускаясь. Она чувствовала возраставшее напряжение Гейба, видела это собственными глазами: сведенные мышцы, стиснутые губы, остановившийся взгляд.
Потом Гейб закрыл глаза.
— Глаза! — хрипло велела она, повторяя знакомую команду. — Когда ты кончаешь, я хочу видеть твои глаза.
Он подчинился, его зрачки были расширены. Гейб раздул ноздри, продолжая стискивать зубы, но не сводил взгляда с Миа.
— Как скажешь, малышка.
Она ликовала. Она была счастлива. Вздох долгожданного удовлетворения сорвался с ее губ; Миа таяла и плыла.
Она увеличила силу и скорость движений, все ближе подводя его к оргазму. Гейб выпятил челюсть. Его глаза сверкнули, и он издал не то стон, не то возглас, которого она не разобрала. Она видела, как он кончил. За миг до взрыва она поняла это по его глазам. Они ярко вспыхнули, затем подернулись пленкой. Он сдавил ее талию, оставляя следы.
Но потом рука Гейба скользнула ниже, к клитору. Он привычно надавил пальцем на бугорок, ходивший ходуном вместе с Миа.
Ее глаза начали закрываться, и тут впервые раздался его приказ:
— Глаза! Смотри на меня, Миа. Я должен видеть, как ты кончаешь.
Она покорно сосредоточила взгляд на нем. Ее оргазм нарастал, надвигался, как штормовая волна. До сих пор Миа несло через бурю, и вот настал черед Гейба поставить ее на якорь. Гейб погладил ее по спине, продолжая массировать клитор.
Миа накрыло. Ей было не усидеть прямо, как будто она разваливалась на части. Она напряглась, затем обмякла, подалась вперед и послушно позволила Гейбу обнять ее и прижать к себе. Оргазм сотрясал ее, подобный торнадо.
Гейб крепко держал ее, мысли роились. Он благоговел. Смирялся. Но прежде всего он был несказанно благодарен Миа.
Он не знал, как выразить словами все, что она сейчас подарила. Она любила его после всего, что он ей причинил, и по-прежнему доверяла ему, бескорыстно вручая себя.
Гейб был захвачен сокровищем, которое сжимал в объятиях. Он жаждал абсолютной власти и в то же время ненавидел себя за вчерашний вечер. Но Миа — нет. Вынести это было выше его сил.
Миа затронула недоступную часть его существа, которую Гейб ревностно охранял годами; она же проникла туда без усилий. Она вошла в его жизнь и сердце, как родная.
Кошмар был в том, что Гейб убедился: так и есть.
Глава тридцать третья
Париж стал испытанием, однако последняя ночь явилась поворотным пунктом в отношениях Миа с Гейбом. Теперь он еще яростнее стремился защитить ее от всего на свете, но главное — он начал проявлять нежность… эмоциональную нежность, которой не было прежде.
Миа растрогалась. Она осмелилась мечтать, что со временем их свяжет не только контракт. Она любила Гейба и с каждым днем все сильнее подпадала под его чары. Любовь наполняла ее терпением и надеждой.
Удручало одно: необходимость скрывать их отношения. От мира. От Джейса. Особенно от Джейса.
По возвращении Миа из Парижа брат сразу заметил ее подавленность и поинтересовался, в чем дело. Она сослалась на легкое расстройство желудка и смену часовых поясов. Дай бог здоровья Кэролайн за виртуозный макияж. Ссадину удавалось скрывать, пока она не исчезла.
Приближался День благодарения. Родители Гейба пригласили его к себе. Еще недавно он с трудом привыкал к их разрыву, однако привыкнуть к воссоединению оказалось намного труднее. Глядя на отца, он не мог забыть о его предательстве и продолжал всячески оберегать мать.
У Миа не было четких планов на праздничные дни. Гейб разрывался между нею и родителями. Миа настаивала, чтобы он ехал к ним — всего-то на день. Если Джейс останется в городе, она будет с ним, а если уедет — отпразднует с Кэролайн, которая звала ее к своим родным.
Гейб не хотел покидать ее, но что он мог сделать? Пришлось бы заявить об их связи, а он был по-прежнему категорически против.
— Ты вбила заявки в план презентации для встречи с Джеймсом и Эшем? — спросил он.
Миа подняла голову. Гейб ласково смотрел на нее. Да, его отношение к ней разительно изменилось. Он стал более… человечным. Таким он мог ее полюбить.
— Заканчиваю, остались две. Как только получу данные, сразу внесу.