Так было заложено начало будущей белой власти на Северо-Западе. Кадетская и масонская начинка этой затеи вполне перекликалась с деятельностью созданного в это же время в Париже Русского политического совещания под председательством первого главы Временного правительства князя Г. Е. Львова. Парижское Политическое совещание стало представительством Белых армий на Западе и требовало от белых вождей «глубокодемократического характера целей, преследуемых русским антибольшевистским движением». Политическое совещание, начиная с его председателя князя Львова, на три четверти состояло из масонов.
Дело в том, что подавляющее большинство белых воинов были монархистами, как позже достаточно наглядно выяснилось в эмиграции. Но их вождей «демократически-республикански-французско-английско-конституционная», так сказать, Антанта постоянно сбивала с истинно русского кремня — православного монархизма. Российским антибольшевистским деятелям постоянно приходилось выбирать между симпатиями к тогдашним «братьям навек», например, французам, на знамя которых даже российский императорский триколорный флаг по цветам стал походить один к одному, и к немцам, многие из каких до своего революционного 1918 года были твердокаменно, имперски настроены под кайзером.
Например, белый Донской атаман генерал от кавалерии П. Н. Краснов выбрал сотрудничество с немцами. Командующий же белым Югом генерал-лейтенант Генштаба А. И. Деникин сохранял верность Антанте даже себе во вред, с гордостью повторяя: «Мы, русские, мира с немцами не заключили». Проблема такого выбора хорошо видна и на политической судьбе генерала от инфантерии Н. Н. Юденича, какой и вдохновился, и вышел-то из питерского подполья благодаря германской, монархической инициативе, но вот он склонился под былую союзническую руку, которая всегда весьма мягко стелила, да жестко по сию пору России спать…
Промасоненные русские кадеты из Гельсингфорса, конечно, считали, что Россия должна быть неразлучна с союзниками. Изо всех сил они стремились демократически «подковать» репутацию генерала Юденича, о чем хвалились в письмах прочно стоящим на такой же платформе Деникину, Колчаку. Кадетские умельцы Струве, Карташев так и писали: создали Юденичу репутацию вполне приемлемого для Парижа и Лондона генерала. Да Гельсингфорсские финансисты, например, в лице Шуберского, перебивали у них этот приз в золотых погонах. Тот в разговорах на международном уровне с дипломатами отвергал политическую «тишину» в Финляндии, восклицая: — Как тихо? За это время мы создали Юденича!
Пришло время генералу Н. Н. Юденичу занять свое место и в белых русских внутренних отношениях. Для этого требовалось прекратить опираться только на свои силы, окружение, встать под командование адмирала А. В. Колчака, признанного в белых кругах Верховного правителя России. Николаю Николаевичу это было непросто. Ведь главкомом Кавказского фронта он руководил и командующим Черноморским флотом вице-адмиралом Колчаком. Теперь их роли менялись.
Наконец, 21 января 1919 года Юденич обратился к Колчаку телеграммой, где информировал о своей деятельности, просил адмирала о политической и финансовой поддержке, но не заикался о каком-то подчинении. Вслед за этим генерал Юденич направил письмо генералу Деникину, в котором указывал:
«Если моя личность не угодна адмиралу Колчаку, Вам. или союзникам, сообщите, я отойду в сторону, передав дело другому, но не губите само дело».
В начале февраля 1919 года А. В. Колчак горячо откликнулся Юденичу ответной телеграммой, выслав ему на первое время миллион рублей. Приветствовал создание Северо-Западного фронта под началом генерала Н. Н. Юденича и генерал А. И. Деникин.
Прикидывая силы, с которыми можно было бы взять Петроград, генерал Юденич постоянно обращал внимание на единственно внушительные, уже обстрелянные белые части Северо-Запада России — Северную Псковскую армию. В январе 1919 года он попытался взять ее под свой контроль, назначив туда командующим генерал-лейтенанта Е. К. Арсеньева, но ничего у него не вышло из-за опекающего теперь псковских «северян» эстонского главнокомандующего И. Я. Лайдонера.
Северная армия, выбитая в ноябре 1918 года из Пскова, дошла до города Валги в Эстонии (Эстляндии, бывшей Эстляндской губернии Российской империи), где командовавший ею полковник фон Неф сумел привести остатки бойцов в порядок. Красные теснили их на север, белые штабы были к югу в Риге, и Нефу требовалось найти выход из положения. 6 декабря он заключил договор с Эстонским республиканским правительством и присоединил свое войско к частям эстонского ополчения, которые готовились дать отпор советским самозванцам, объявившим себя правительством Эстонии в Нарве. Так командующим русской белой армией стал И. Я. Лайдонер.
В Эстонии в дальнейшую судьбу Северной Псковской армии вмешивается генерал А. П. Родзянко. В 1899 году он, племянник думского лидера М. В. Родзянко, окончил Пажеский корпус и вышел корнетом в кавалергарды, потом служил на командных должностях в кавалерии. Первую мировую войну начал командиром полка, был произведен в полковники, позже командовал бригадой.
После захвата германскими войсками Прибалтики в 1918 году полковник А. П. Родзянко проживал в своем имении под Ригой. Узнав о формировании в Пскове Северной армии, он поспешил туда и чтобы получить производство в генерал-майоры, так как его представление к этому званию состоялось при Временном правительстве России. Командующий тогда «северянами» Г. Г. фон Неф издал приказ о генеральском производстве Родзянко.
24 ноября, за день до красной атаки на Псков, разгромившей только что сформированные части белых, генерал Родзянко отбыл в Ригу, чтобы возглавить там создаваемые русско-латышские батальоны. Один из близко знавших генерала политиков так характеризовал его:
«Ген. Родзянко — храбрый и способный в обстановке боя для увлечения войск вперед — и только, в остальном человек больших минусов, особенно в области организации и политики и не только в сфере политического, но и обычного житейского такта. Он был уместен на посту командира русских отрядов только при подчинении серьезному и талантливому главнокомандующему».
В феврале 1919 года генерал Родзянко приехал в столицу Эстонии Ревель, называемый ныне Таллинн. В конце месяца он встретился с эстонским главкомом Лайдонером и убедил того в своей лояльности к независимости его страны. 5 марта Родзянко получил от него под свое командование 2-ю бригаду Северного корпуса, как теперь чаще стали называть Северную Псковскую армию, оказавшуюся на эстонской территории.
Белые «северяне», разбитые красными на родной земле, горели желанием расквитаться с большевиками крупными боевыми действиями. В начале апреля в Ревеле собралось совещание начальников частей Северного корпуса, где обсуждалось направление главного удара на Петроград. В то же время в кулуарах решался вопрос о русском командующем Северным корпусом. На этот пост выдвигался генерал Родзянко, хотя Юденич из Гельсингфорса, действуя через непосредственно руководившего теперь корпусом полковника К. К. Дзерожинского, пытался этому воспрепятствовать.
Генерал Юденич мог влиять на «северян» лишь через русских доверенных лиц, так как эстонскому правительству был несимпатичен. Он с середины января вел диалог с представителями Эстонии, пытаясь договориться о формировании на ее территории русских военных формирований. В то же время генерал, сияя бритой головой, разглаживая свои пышнейшие и длиннейшие усы, хотя и в узком кругу русских, делал заявления, слухи о которых, конечно, достигали ушей эстонских руководителей. Например:
— Эстонцы требуют признать за ними право самоопределения… Наша беседа на эту тему бесцельна. Никакой Эстонии нет. Это — кусок русской земли, русская губерния. Эстонское правительство — шайка уголовных преступников, захвативших власть.
В письме генералу Д. Г. Щербачеву:
«Я не вижу препятствий державам Согласия нажать на эту более чем ничтожную величину, стоящую поперек нашей дороги, если союзники искренно хотят помочь нам. Порты и пути сообщения Эстонии должны быть переданы в наше ведение на все время военных действий, а еще лучше — приняты в свое ведение союзниками».
В письме адмиралу А. В. Колчаку:
«Убежден, что никогда нельзя будет согласиться на независимость Эстонии и Латвии, но нужно будет дать этим областям широкую местную автономию под условием обеспечения всех национальных меньшинств, в первую очередь русского».
В результате в мае 1919 года генералу Юденичу эстонские власти не дадут разрешения на въезд в республику, ему придется осуществлять дальнейшие контакты с ее правительством через посредничество Французской военной миссии в Финляндии и Эстонии.
Соперничество Родзянко и Дзерожинского по поводу должности командующего Северным корпусом кончилось тем, что полковник Дзерожинский как номинальный корпусной глава и новый начальник штаба корпуса полковник О. А. Крузенштерн остались в Ревеле, а генерал Родзянко получил оперативное руководство в предстоящем наступлении и отбыл в войска. Он сосредоточил над ними фактическую власть и начал готовить корпус к штурму Петрограда.
К 15 апреля 1919 года Северный корпус насчитывал 758 офицеров, 2624 штыка, 74 пулемета, 18 пушек. К концу апреля Родзянко нацелил ударную группировку для прорыва обороны красных на нарвском направлении. Там стояла 6-я большевистская стрелковая дивизия, которую начали заменять частями 19-й дивизии. К моменту прорыва корпуса Родзянко по этому стоверстному направлению на Петроград здесь сосредоточится 4432 красных штыка, 240 сабель, 147 пулеметов, 25 орудий, как обычно превосходя силы белых, но не их духовную мощь.
Эстонцы обещали помочь наступающим частям Родзянко высадкой Ингерманландского батальона у пристани Пейпия. Одновременно их военные корабли в Финском заливе должны были поддержать штурм «северян» огнем.
В ночь с 12 на 13 мая Северный корпус Белой гвардии под командой генерала Родзянко бесстрашно вонзился в красную передовую, развивая вихрь своего наступления. Начал отряд поручика А. Д. Данилова, о котором аттестационное свидетельство гласило: «Храбрый из храбрых. Любим солдатами и офицерами. Спартанец в боевой обстановке и личной жизни».