Многое из того, что делается здесь, для меня непонятно и меня смущает. Веришь ли ты сам в возможность создать самостоятельную Украину?..
О Добровольческой армии, основанной генералами Алексеевым и Корниловым, проделавшей минувшей весной свой Первый Кубанский поход, прозванный «Ледяным», в котором был убит Корнилов, до Киева доходили разноречивые слухи. Однажды Врангеля пригласил на чашку чая бывший командир 2-го конного корпуса князь Туманов. Там о добровольцах, которыми теперь командовал генерал Деникин, рассказывал только что прибывший с Дона генерал М. А. Свечин.
По словам Свечина, Добровольческая армия после гибели ее командующего Корнилова была обречена на поражение. Он сообщил, что остатки белых, не сумевших взять Екатеринодар, в несколько тысяч отошли в Донскую область; ни средств, ни оружия Белая гвардия не имеет, среди ее начальников разногласия…
Это очень расстроило генерала Врангеля, любившего Корнилова, поклонявшегося гвардейскому духу. Рассказы генерала Свечина отсрочили вступление барона Врангеля в Белую борьбу на Юге России.
Почему М. А. Свечин был столь пораженчески пристрастен насчет Добровольческой армии? Возможно, потому что этот Михаил Свечин являлся странной личностью, имея еще более «странного» родного брата Александра Свечина, тоже генерала. Судьбы этих братьев-генералов, почти ровесников, лишь с марта 1918 года разошлись.
Генерал А. Свечин, в сентябре 1917 года начальник штаба Северного фронта, в марте 1918 года добровольно вступил в Красную армию, став помощником начальника Петроградского укрепрайона. Потом он будет начальником красного Всероссийского Главного штаба и профессором Академии Генштаба РККА. В 1938 году этого Свечина его большевистские покровители расстреляют.
Генерал же М. Свечин, в августе 1917 года командир 1-го кавалерийского корпуса, станет белым генералом, послужит Донским атаманам Краснову, Богаевскому.
В эмиграции будет начальником подотдела РОВСа, благопристойно скончается в 1969 году в Ницце. Печально, что вполне приличный на вид генерал М. А. Свечин, невольно, что ли, все искажающий вслед за своим красным братцем, тогда в Киеве ввел барона Врангеля в заблуждение.
Проехав в Белоруссию, Петр Николаевич расположился в его имении в Минской губернии неподалеку от Бобруйска, где уже властвовали германские войска, разоружившие польские части.
В конце июля 1918 года из писем Врангель узнает, «несмотря на пессимистические сведения Свечина», что «Добровольческая армия, передохнувши на Дону, казалось, готовится поднять весь Кавказ». В начале августа барон снова устремляется в Киев.
В Киеве русские потрясены большевистским убийством царской семьи. После отслуженной здесь панихиды монархические манифестанты столкнулись на улицах с малороссийскими самостийниками. В городе с немецкой помощью формируются Астраханская и Южная монархические армии под лозунгом «За Веру, Царя и Отечество», цвета их знамен и знаков отличия: белый, желтый, черный, — как императорского штандарта.
Врангель, считающий, что это войско «лишь отвлечение потока русских офицеров, стремившихся под знамена Добровольческой армии, продолжавшей геройскую борьбу против насильников родины и поставившей в основу этой борьбы верность старым союзникам», ищет контактов с представителями генералов Алексеева и Деникина. Он встречается с помощником Верховного руководителя Добровольческой армии генерала М. В. Алексеева генералом А. М. Драгомировым, следующим в захваченный добровольцами Екатеринодар, куда переместилась их Ставка, и договаривается приехать туда, чтобы влиться в борьбу.
В начале сентября генерал Врангель прибыл в Екатеринодар. В белой армии Петр Николаевич увидел немало знакомых, заслуженных офицеров, которые прославятся потом и рыцарями тернового венца, как называли воинов Белой гвардии.
Например, Врангель близко знал генерала от кавалерии И. Г. Эрдели, бывшего командующего Особой армией на Юго-Западном фронте, в которую входили войска гвардии. Здесь был также полковник М. Г. Дроздовский, бывший командир 14-й пехотной дивизии, однокурсник Петра Николаевича по Академии Генштаба. Недавно произведенного в генералы Кубанским правительством В. Л. Покровского барон знал штабс-капитаном авиационных войск, состоявшим в Петрограде в созданной Врангелем и графом Паленом офицерской организации. Полковник А. Г. Шкуро помнился барону с Лесистых Карпат есаулом, командиром партизан — «Кубанского конного отряда особого назначения для действий в тылу на Германском фронте».
О командующем Добровольческой армией генерале Деникине Врангель тогда высказывал только положительное мнение:
«Он имел репутацию честного солдата, храброго, способного и обладавшего большой военной эрудицией начальника. Его имя стало особенно популярным со времени нашей смуты, когда сперва в должности начальника штаба Верховного главнокомандующего, а затем главнокомандующего Юго-Западного фронта, он независимо, смело и твердо подымал голос свой на защиту чести и достоинства родной армии и русского офицерства».
Деникин не раз слышал о Врангеле от генерала Корнилова, поэтому при их встрече разговор командующего с Петром Николаевичем сложился своеобразно. Деникин как бы начал размышлять вслух:
— Ну, как же мы вас используем? Не знаю, что вам и предложить, войск ведь у нас немного…
Действительно, белые тогда насчитывали около 35 тысяч штыков и шашек при восьмидесяти орудиях, а противостоящая им Красная Армия Северного Кавказа под командой Сорокина имела 80 тысяч штыков и шашек при ста орудиях.
Сорокалетний барон Врангель ответил:
Как вам известно, ваше превосходительство, я в 1917 году командовал кавалерийским корпусом, но еще в 1914 году был эскадронным командиром и с той поры не настолько устарел, чтобы вновь не встать во главе эскадрона.
— Ну, уж и эскадрона… Бригадиром согласны?
— Слушаю, ваше превосходительство.
Так Генерального штаба генерал-майор П. Н. Врангель стал командиром бригады в 1-й конной дивизии, а через несколько дней его перевели командующим 1-й конной дивизии Добровольческой армии. Окончательно утвердят барона на этой должности в ноябре.
Дивизию «отдали» Врангелю в виде исключения из правил: на командные должности у добровольцев всегда выдвигали «первопоходников» — участников Ледяного похода. Но на Петра Николаевича у генерала Деникина были особые виды, как пишет в своей книге «Белые против красных. Судьба генерала Антона Деникина» бывший воин Добровольческой армии, в эмиграции близкий друг семьи А. И. Деникина Д. В. Лехович:
«Деникин видел, что в условиях гражданской войны подвижность и маневр кавалерии имели первостепенное значение. Поставив целью создать мощную конницу, он искал человека, которому можно было доверить дело. Среди тех, кто служил в его армии, такого человека не имелось, а потому Антон Иванович решил испробовать вновь прибывшего генерала с репутацией талантливого и решительного кавалерийского начальника…
Услуги, которые Врангель оказал армии, оправдали ожидания. С самого начала он показал себя выдающимся кавалерийским начальником, отлично разбиравшимся в боевой обстановке, умеющим брать на себя ответственность, принимать решения на месте. Оценив в нем качества полководца — искусство маневра, порыв и энергию, генерал Деникин, всецело доверяя Врангелю, с искренней радостью продвигал его по службе. Повышения одно за другим следовали с невероятной быстротой.
Высокого роста, на голову выше толпы, худой, поджарый, с зычным голосом, Врангель импонировал войскам своей «декоративной» наружностью и манерой держаться. Он сумел подчинить себе своевольных и трудных людей вроде Покровского и Шкуро.
С ростом роли Добровольческой армии быстро росла в ней и роль барона Врангеля».
1-я конная дивизия, которую возглавил генерал Врангель, дралась на Майкопском направлении. В ней почти отсутствовали средства связи, медикаменты и перевязочные материалы, а патроны и снаряды в основном отбивали у красных. От случая к случаю Донской атаман генерал Краснов делился с деникинцами боеприпасами, разживаясь ими у немцев с захваченных теми складов еще русской императорской армии.
Против белых конников этой дивизии сражалось около 15 тысяч красных, по большей части пехотинцев, с тремя десятками орудий. У них боеприпасов имелось вдоволь, располагали даже броневиками.
Осмотревшись на месте, в районе станицы Темиргоевской, где был штаб его дивизии, Врангель отметил как боевое упорство противника, так и его бездарное общее управление войсками. Учтя все это, Петр Николаевич в течение трех недель пытался подавить красных по-разному: и угрозой обхода, и фронтальным внезапным ударом конного строя. Все же упорность в обороне, которая во многом зависела от численного перевеса красных, всегда их выручала, обрекая на бесплодность врангелевское хитроумие.
В конце сентября на помощь врангелевцам подошли дроздовцы, чтобы двинуться на Армавир. Они обрушились на красных с фронта, а Врангель обошел большевиков со своими конниками с востока.
Тем не менее, в этот день к часу дня положение остановившейся у реки Чамлык дивизии Врангеля стало критическим. Барон приказал ей отходить к переправе, артиллерии сниматься. Чтобы прикрыть отступление, он скомандовал четырем сотням корниловцев атаковать конницу красных. Сотни развернулись лавой, бросились вперед, но смешались под фланговым пулеметным огнем большевиков, покатились назад.
Генерал Врангель вскочил на коня, кинулся наперерез отходящим корниловцам, увлекая их в атаку. Часть их устремилась за бароном, он кричал и несся впереди с обнаженной саблей. Шквал винтовочного огня хлестал навстречу, но генерал в своей белой черкеске, припав к конской гриве, летел, молясь, чтобы сотни устремились вслед. Оглянулся: основная казачья лава не шла, крутилась под бешеной пальбой на месте…
За всю свою долгую фронтовую службу редко Врангель попадал под такой обстрел. Упал рядом с ним его значковый казак. Бац! — убили лошадь под офицером-ординарцем барона. Небольшая часть скакавших сзади стала отставать, но вдали, увидел Петр Николаевич, дивизионная батарея, слава Богу, уже отходила к переправе. Врангель поскакал назад к полкам, перебирающимся на другой берег.