ность обвинений, выдвинутых Гдляном и Ивановым в отношении делегатов.
1988 год ознаменовался рядом событий, лихорадивших страну. Национальные противоречия в Закавказье впервые вылились в открытые кровавые столкновения. В этом же году продолжилось размежевание Ельцина с Политбюро ЦК и в целом с партией.
К концу 80-х годов стало очевидно, что КПСС перестает быть авангардной, направляющей силой общества. Произошел отрыв ее руководящих органов от самих партийных масс. В ряде мест партийная верхушка погрязла в меркантильности, шло ее нравственное и идейное разложение.
Ельцин и его окружение хорошо осознавали это, ибо сами являлись ярчайшими представителями партократии, во многом не избежавшими упомянутого разложения. Поэтому они ушли от нелегкой и долгой борьбы за очищение партийных рядов, а повели борьбу с партией в целом, с ее лидерами, не подверженными коррупции и стяжательству. Временный же отказ от привилегий, который был сделан, как пропагандистское шоу, будет с лихвой компенсирован после прихода Ельцина к государственной власти.
Противостояние носило острый характер. Это было и противостояние личностей. В первую очередь, Е. Лигачева и Б. Ельцина. Именно Е. Лигачева, а не безвольного и колеблющегося из стороны в сторону М. Горбачева. Е. Лигачев в последние годы играл в партии одну из ключевых ролей. С ним многие связывали честность и неподкупность, большую скромность и порядочность, преданность идее, трезвость ума и трезвый образ жизни. Сильным было и влияние Е. Лигачева на М. Горбачева. Оппозиция поняла, что именно Лигачев — главная фигура, главная сила противодействия. Поэтому и приняла решение концентрировать удары по Лигачеву. Но к этому тоже пришли не сразу, как не сразу оформился союз оппозиции Гдляна. Наоборот, материалы дела, воспоминания отдельных лиц свидетельствуют о попытках Гдляна и Иванова сначала собрать хороший компромат на Ельцина, А. Н. Яковлева, М. С. Горбачева и только позже в протоколах стала мелькать фамилия Е. Лигачева.
Вот что, например, рассказал Гани Мирзабаев, бывший председатель Бухарского облпотребсоюза. Он лично был знаком с М. С. Горбачевым, отдыхал вместе с ним в санатории «Красные камни», фотографировался с ним. В 1984 году, после ареста Г. Мирзабаева, эти фотографии Гдлян изымет при обыске. Заполучив их, он и Иванов в изоляторе стали требовать от Г. Мирзабаева показаний на Горбачева, что якобы Мирзабаев привозил тому ценные подарки, в том числе и каракулевые шкурки на шубу Раисе Максимовне.
«Я отрицал, потому, что действительно этого не было. На это Гдлян мне сказал, что они сумеют развязать мне язык. И действительно начали «развязывать».
Мирзабаев Г. утверждал, что к нему четырежды применяли физические пытки. «В общем, как хотелось, так и издевались. Все четыре раза присутствовал только Гдлян из следователей… Каждый раз я кричал, орал от боли очень громко, называл свою фамилию, просил о помощи. Гдлян сидел на стуле, вставал, ходил вокруг меня, постоянно курил и говорил: «Ну что, Гани Мирзабаевич, будете говорить или нет? Я вам говорю и даже требую от вас, дайте показания на Горбачева, иначе вы не выйдете, покончите жизнь самоубийством, живым отсюда не выйдете».
Далее Мирзабаев рассказал, что около месяца сидел в камере с арестованным Погосяном. «Он плакал и сказал мне, что он не выдержал всех издевательств и дал показания на М. Горбачева. Погосяна потом перевели в другую камеру. Дней через 12 стало известно, что он якобы покончил жизнь самоубийством, а кто говорил, что убили сокамерники».
На М. С. Горбачева вымогали показания и у других арестованных.
Любопытные показания дала содержавшаяся под стражей Р. Абдуллаева. Она рассказала, что Гдлян и Иванов постоянно хвастали о наличии у них материалов в отношении «кремлевской мафии»: «Они выстроили пирамиду от Узбекистана до Москвы. На одном из допросов Иванов заявил: «… Мы должны закончить эту пирамиду вашими людьми по идеологии, т. е. Яковлевым и Разумовским». Я это предложение не поддержала, заявив, что никогда не была у них в кабинете. Спустя какое-то время Иванов мне предложил давать показания на Ельцина, о том, что во время его пребывания в Узбекистане Ельцин получил в подарок или как взятку дорогой ковер стоимостью более четырех тысяч рублей. Я тогда сказала, что не знаю такого факта. Далее, когда Ельцин начал набирать очки в избирательной кампании, Гдлян и Иванов переориентировались и стали собирать показания на Лигачева, т. е., как я поняла, они разыграли «Ельцинскую козырную карту».
Да, Гдлян быстро уловил изменения в политической конъюнктуре, в расстановке сил в стране. Думается, были у него соображения и другого плана. Лигачев Е. задел национальные чувства армян своей позицией в Карабахском вопросе, после первых столкновений вокруг него. Мне они хорошо памятны, ибо в 1987–1989 годах постоянно выезжал в Закавказье, руководил следственными группами по расследованию массовых беспорядков, убийств и разжигания национальной розни. Для многих работников центрального аппарата прокуратуры СССР Закавказье стало «южным фронтом». Там гибли люди, в том числе следователи, оперативные работники, направленные из других регионов страны.
Я хорошо помню приезд Е. Лигачева в Азербайджан. Еще не было Сумгаита, но карабахский вопрос обсуждался на всех уровнях. Лигачев был направлен в Баку как представитель Политбюро, а А. Яковлев выехал одновременно с ним, но только в Армению. Помню выступление Лигачева и его высказывание о Карабахе, как о неотъемлемой территории Азербайджана. Армянские националисты не могли ему простить этого. Ответа долго ждать не пришлось. В Лигачева полетели «камни». Гдлян придал огласке и широкому тиражированию протокол допроса И. Усманходжаева, в котором говорилось о передаче взяток Лигачеву. Его фамилия упоминалась Гдляном и Ивановым во многих выступлениях перед избирателями вместе с другими фамилиями лиц, получавших взятки.
15 мая 1988 года Е. К. Лигачев обратился к Генеральному прокурору СССР со следующим заявлением.
«12 мая 1988 года по ленинградскому телевидению следователь прокуратуры СССР Иванов заявил, что в уголовном деле «замелькали новые члены Политбюро», при этом была названа моя фамилия. В связи с этим считаю необходимым сообщить следующее. Данное заявление является провокацией, злым вымыслом. Оно по меньшей мере бросает на меня тень подозрения в преступлении. И сделано это заявление, прежде всего, в карьеристских целях, а также для того, чтобы отвести от себя ответственность за обвинения, которые ему предъявлены в письмах граждан в связи со злоупотреблениями, допущенными при ведении следственных дел.
Хотелось обратить ваше внимание на следующее обстоятельство. Лживое сообщение идет в нарушение установленного порядка проведения следствия по уголовным делам.
Прошу рассмотреть, результаты опубликовать в печати».
Обращение Егора Кузьмича вполне обоснованное и справедливое. Но он не знал, что еще в 1986–1987 годах Гдлян пытался получить на него любой ценой показания о передаче ему, Лигачеву, взяток. При этом такие понятия, как истина, совесть и честь двумя следователями были давно забыты и отброшены.
Бывший первый секретарь Каракалпакского обкома партии К. Камалов пояснил: «… Гдлян и Иванов мне дали список лиц, от которых я якобы получал взятки, а также дали список лиц, которым я якобы давал взятки «наверх», т. е. вышестоящим руководителям. Сам я не назвал ни одной фамилии, ни одной суммы. Все называли Гдлян и Иванов. Они принудили признаться, что я храню ценности Рашидова, деньги в сумме 31 млн. руб. Я категорически отказался дать показания в отношении некоторых лиц, названных Гдляном и Ивановым. Они требовали от меня показаний на Лигачева, Капитонова, Долгих, Соломенцева, Теребилова, Рекункова, но я категорически отказался. Показаний в отношении М. С. Горбачева, Лукьянова они не требовали, давали понять, что они (Гдлян и Иванов) пользуются поддержкой первых лиц в государстве».
Под Лигачева Е. К. «разрабатывали» многих, но долго не могли получить желаемого результата. Гдлян и его следователи ездили по всем местам в Узбекистане, где побывал Лигачев. Допрашивали всех, кто с ним общался или просто постоял рядом. Не избежал этой участи и шестидесятилетний генерал милиции А. Мухаммадиев, бывший начальник УВД Самаркандского облисполкома, а затем заместитель министра внутренних дел Узбекистана. Гдлян продержит генерала под стражей 27 месяцев. Потом его полностью реабилитируют, признают невиновным. А. Мухаммадиев связывает свой арест с тем, что отказался давать ложные показания на «верха». Он рассказал: «Со мной стали работать Гдлян и Иванов. Они сразу мне сказали, что я им не нужен: «Ты не фигура, нам нужен Рашидов, другие руководители — МВД СССР, республики, руководители партии, правительства Союза и республики». Гдлян и Иванов говорили мне, чтобы я дал показания о передаче взятки Е. К. Лигачеву. Они мне рассказали, что когда он был в Самарканде, то ему руководители области дали, якобы, дипломат с деньгами и ценностями, а я, как начальник УВД и сопровождающий его, дал ему шахский золотошвейный халат. Я им доказал, что в период пребывания в Самарканде Лигачева меня не было, а поэтому не мог дать халат, да и такого халата у меня не было. Они требовали подтвердить передачу Лигачеву дипломата с деньгами и ценностями, что я, якобы, это видел. Я ответил Иванову и Гдляну, что раз я не был в Самарканде, то и не мог видеть Лигачева с дипломатом. Они меня оскорбляли, называли дураком, афганским душманом, упрямым ишаком, хромым Тимуром, сволочью, такое продолжалось на протяжении почти всего периода ведения Гдляном и Ивановым следствия».
Подобные показания дали и другие люди, арестованные по делам гдляновской группы.
До октября 1988 года, несмотря на все усилия собрать что-нибудь, компрометирующее Е. Лигачева, не удавалось. И только после ареста И. Усманходжаева надежда забрезжила. Гдлян детально изучил эту личность, его карьеру от простого паренька из кишлака до первого секретаря ЦК КП Узбекистана. Он хорошо знал, что И. Усманходжаев личность слабая, подвергающаяся внушениям. Потом он рассчитывал на эффект резкой смены среды обитания — со свободы за решетку. Но у Гдляна появились свои непредвиденные сложности. Распоряжением Генерального прокурора А. Сухарева для работы с Усманходжаевым была создана другая следственная группа, а Гдляна отстранили от его допросов по ряду причин.