Отдельные ценности вообще после изъятия не осматривались, не упаковывались и не опечатывались.
Установлены и такие факты — при обыске деньги, ювелирные изделия после их упаковки опечатывались одной печатью, а при вскрытии и осмотре упаковки обнаруживался оттиск совершенно другой печати.
В ходе ревизии из общего количества ценностей, изъятых по делу Иззатова в марте 1984 года, установлена недостача изделий из золота (24 единицы) на сумму 5274 рубля, 15 наручных часов на сумму 1049 рублей и одного ковра. А дело в суд направлял лично Гдлян. Кому-кому, а ему-то должно быть известно, куда подевались эти вещдоки.
По делу Меллеева Н. усматривается недостача магнитофона «Шарп», фотоаппарата «Сонио», двух сигналов «Италия» и автомобильного магнитофона «Шарп» на сумму 5200 рублей, изъятых еще в 1984 году.
17 октября 1983 года у обвиняемого Рахманова при личном обыске изъяли деньги в сумме 92 руб. 50 коп., золотое кольцо (400 рублей) и часы «Ориент» (245 руб.) Сведений о дальнейшем движении ценностей или их нахождении нет. Дело в суд направлял Гдлян. Об исчезновении изъятого он скромно умолчал. А вот Рахманов до сих пор пишет жалобы и просит вернуть принадлежавшие ему вещи.
Перечень недостающего очень велик. Открытых вопросов осталось множество. Вот почему и приходится только удивляться, как при таких материалах и фактах Н. С. Трубин прекратил дело, скрыл безобразия и преступления. Каким же надо быть большим «конъюнктурщиком», чтобы пойти на такой обман, на сделку с совестью.
Представляют большой интерес материалы дела о разворовывании имущества, изъятого у А. Рузметова. Ни Трубин, ни его не непосредственные помощники их вообще не читали — слишком торопились с прекращением дела. А жаль, они бы очень много открыли для себя.
Рузметова Арслана — командира Каршинского объединенного авиаотряда арестуют 21 октября 1985 года. В тюрьме он проведет 3 года 9 месяцев 21 день, затем будет полностью реабилитирован. Вместе с его арестом заберут из дома и личную автомашину марки ВАЗ-2107 с пробегом 8 тысяч километров. В машине находился магнитофон «Шарп» с радиоприемником японского производства «стерео» с двумя колонками. Машина была полностью укомплектована, в багажнике находилось новое запасное колесо. Оно и еще четыре колеса, так же новых, были финского производства. На сидениях японские чехлы черного цвета, велюровые. На заднем стекле стояла импортная солнцезащитная решетка. В салоне автомашины хранился японский калькулятор, солнцезащитные очки, три видеокассеты и двадцать магнитофонных кассет.
В день ареста машину осмотрят следователи Регеда В. Р. и Туктаров Р., составят об этом протокол и подтвердят наличие перечисленных вещей в салоне и на автомашине.
В ноябре 1987 года дело в отношении Рузметова А. примет к своему производству следователь Р. Бисеров. Осматривая вещественные доказательства, он установит, что машина растаскана. О чем подробно доложит Гдляну. Тот даст ему указание срочно возвратить автомашину жене Рузметова. Вызвали ее, оформили акты осмотра и передачи. В этих документах зафиксировано отсутствие радиоаппаратуры, декоративных приспособлений, солнцезащитной решетки, японского магнитофона. Шины на колесах заменены на старые. Не было и кассет. Саму машину транспортировали к дому Рузметова А. уже на буксире. 23 мая 1988 года Рузметова напишет заявление Гдляну о возврате похищенных вещей. Однако оно останется без внимания.
После освобождения А. Рузметов восстановит автомашину и потратит на ремонт более трех тысяч рублей. Платил он сам из своих же денег, хотя платить должен был Гдлян и его команда. А сейчас и к Трубину можно предъявить иск. Ограбление Рузметова на этом не закончилось. Во время его ареста в доме провели обыск и в числе других вещей изъяли 56 видеокассет импортного производства, которые Рузметовым приобретались по цене 200–250 рублей за штуку. Возвратят ему только 43 видеокассеты, но уже отечественного производства, непригодные для эксплуатации. На некоторых из них зафиксированы следственные действия.
Приступив к расследованию разворовывания вещественных доказательств, мы обнаружили документ, который нас заинтересовал. Он небольшой, и я его воспроизведу: «Акт от 28 октября 1986 года, г. Ташкент. Мы, нижеподписавшиеся, — руководитель следственной группы Прокуратуры Союза ССР Гдлян Т. X., начальник штаба группы Непомнящий Д. С., следователь следственной группы Власов Ю. М. и старший инженер хозяйственного отдела Прокуратуры Союза ССР Бондаренко В. И. составили настоящий акт в том, что после включения отопительной системы кипятком залило коробку, в которой находились видеомагнитные ленты, изъятые у Рузметова Арслана, стоявшие на полу у окна в кабинете следственного отдела. В результате 13 видеокассет пришли в полную негодность, так как магнитная лента покоробилась, а кассеты деформировались».
Под этими строками стоят четыре подписи ранее названных лиц, подпись Гдляна стоит первой.
На наш официальный запрос по поводу отопительной системы вскоре пришел ответ, приведу выдержку: «В кабинете следотдела в течение всего отопительного сезона 1986–1987 годов неполадок с отопительной системой не было».
После этого встал вопрос о допросе лиц, подписавших акт от 28 октября 1986 года. Гдляна мы не смогли допросить. Депутатская неприкосновенность, как броня, прикрыла этого нечистоплотного человека.
Пригласили на допрос Власова Ю. Следователь Джамалдаев X. предъявил ему для ознакомления акт и спросил, что он может пояснить по поводу него.
Ответ: «Данный акт мне хорошо знаком, он подписан и мной, в числе остальных подписавших его лиц. В один из дней, не могу сказать, что именно в этот день 28 октября 1986 года, который обозначен в акте, но было это именно в октябре 1986 года, ко мне в кабинет зашел Давид Семенович Непомнящий вместе с техником хозуправления прокуратуры СССР В. Бондаренко. У них был этот акт уже ими обоими подписанный, не помню только, была ли подпись Гдляна, кто-то из них двоих, а может и вместе оба объяснили, что ночью произошел прорыв отопительной системы, когда в кабинете никого не было, и залило видеокассеты, как они сказали, пришло в негодность 13 штук видеокассет, попросили меня подписать данный акт о том, что эти кассеты пришли в негодность. Не верить этим людям у меня не было оснований и я подписал акт. Сами эти кассеты я не видел, они мне их не предъявляли, я их об этом и не просил. Таким образом мною этот акт был подписан, что стало с этими кассетами — я не знаю. Кто был старший участка по делу Рузметова А. в это время, я не помню, они должны были быть на подотчете у него. Я точно сейчас не помню, но в тот период в кабинете, о котором сказано в этом акте, работал Непомнящий Д. С., который был в то время начальником штаба следственной группы. Мне приходилось заходить в этот кабинет и я видел, что у батареи отопления стояли коробки с вещдоками по делу Рузметова-Гаипова. Но надо сказать, что мне не довелось видеть сам момент затопления этого кабинета, также я не знаю ничего о том, когда было обнаружено или устранено это, то есть эта авария, не знаю кто устранял, вызывали слесаря или нет, то есть ничего об этом мне неизвестно, кроме того, что по просьбе этих названных мною выше лиц подписал предъявленный мне сейчас акт».
Бондаренко В. также заявил, что он подписал акт, но самой аварии, прорыва отопительной системы он не видел, не знает и куда делись 13 видеокассет.
Оставалось допросить Непомнящего Д. С. После некоторого запирательства он полностью подтвердил фиктивность акта. Рассказал, что 28 октября 1986 года получил от Гдляна указание о списании рузметовских видеокассет. Далее он пояснил: «Я составил данный акт сам лично на машинке, на которой я работал в кабинете. Все, что записано в акте, так же как и сам акт, является полной фикцией. Никаких магнитных лент, пришедших в полную негодность, не было, прорыва отопительной системы не было, все это я выдумал, чтобы выполнить указание Гдляна. Первым этот акт, подготовленный мною, подписал Гдлян Т. X., за ним его подписал я, а после нас двоих его подписали Власов и Бондаренко, кто из них первым подписал акт я не помню, также я не могу точно сказать, где ими акт был подписан. Гдляну на подпись данный акт представил я, после того, как я его подготовил в одном экземпляре, акт был передан мною Гдляну Т. X., а дальнейшую судьбу данного акта я не знал потому, что более не видел его. Я удивился тому, что этот акт у вас оказался, т. к. не думал, что Гдлян его к уголовному делу приобщит. Он же знал, что данный акт фиктивный. То, что в акте названы 13 штук видеокассет, изъятые у Рузметова А., я могу объяснить тем, что Гдлян Т, X. мне сказал конкретно, чтобы я акт составил по видеокассетам Рузметова А. У Гдляна Т. X. никогда не было в обычае что-либо просить, в данном случае тоже он в очень требовательном, повелительном тоне дал мне указание составить акт, что я и сделал без возражений. Я сейчас не могу толком объяснить, почему в этом вопросе я так безропотно подчинился Гдляну Т. X. Может, этому способствовал громадный авторитет Гдляна Т. X. в то время. Нельзя сказать, что я не осознавал сути того, что делал, составляя этот акт, но тем не менее составил. Сейчас мне стыдно это осознавать, но что было, то было. Что касается непосредственно судьбы кассет, не знаю и не видел, как Гдлян Т. X. — сам лично или через кого — забрал эти кассеты из общего числа видеокассет Рузметова А.».
К показаниям Д. Непомнящего можно добавить, что Гдлян имел доступ ко всем вещдокам, хранившимся в этом кабинете. И еще, акт о списании видеокассет составили в первой половине дня, а во второй половине Гдлян улетел самолетом из Ташкента в Москву. Можно полагать, что кассеты улетели вместе с ним и исчезли.
Исчезли не только они. 21 октября 1986 года в доме Рузметова А. провели обыск. Длился он долго и закончился поздно. На следующий день обыск продолжили. Рузметову X. с детьми поместили в одной из комнат, а сами следователи хозяйничали всю ночь в других.
После обыска Рузметова X. обнаружила исчезновение ряда ювелирных изделий, которые не были внесены в списки изъятых ценностей. Ее заявления в группу Гдляна и прокуратуру остались без реагирования. Речь, например, шла об исчезновении части коллекции зажигалок иностранного производства, а также браслета с национальным орнаментом из золота 583-й пробы стоимостью около 800 рублей. Конечно, заявления Рузметовых можно поставить и под сомнение — заинтересованные они люди. Но нас насторожили другие обстоятельства. Квартира, где проходил обыск, состояла из пяти комнат. На обыск приехало также пять следователей и трое понятых. Один из следователей печатал протокол, около него сидели понятые. Другие следователи осматривали комнаты и делали это одновременно. Каждому досталось по комнате. Но понятых-то только трое, и сидели они в зале. Следователи из комнат выносили ценности в зал и клали на стол. Обнаруженное заносилось в протокол. Когда начинался обыск, то в доме из семьи Рузметовых был лишь один тринадцатилетний ребенок.