Дела вампирские
— Отец Александр, — кричит в трубку Игорь, — при небольшой доработке ваши рассказы прекрасно подойдут для киносценария. Остаётся продумать какую-то общую логическую нить, которая будет проходить через весь сериал, и уже на эту нить нанизывать остальные сюжеты. У меня предложение, давайте встретимся и предметно обсудим то, о чём я вам сейчас говорю.
Игорь, кроме того, что он православный христианин, ещё и киносценарист. Для тех, кто не в курсе, киносценарист — это такой человек, который сочиняет для кино все эти истории про бандитов, воров, ментов. Придумывает сцены со стрельбой и мордобоем. Но мой собеседник, оказывается, уже давно мечтает написать киноисторию о верующих людях, мирянах и священниках. Потому, признаётся, на меня и вышел.
А что, тема на самом деле интересная и очень непростая. Вспоминаю первый фильм, что я смотрел о Христе — это тот самый, с которым протестанты в начале девяностых приехали покорять Россию. В нём главный герой — этакий рубаха-парень, свой пацан, душа компании. С ним хочется дружить, но не молиться.
После просмотра и сам всё гадал, а как бы я сыграл эту роль. Представлял себе, как Он сидит с учениками, ест хлеб, пьёт вино. Репетировал какие-то фразы из Евангелия и понимал — всё, что делаю, фальшиво по самой сути. И думал, если у меня, человека верующего, ничего не выходит, как же может сыграть Господа неверующий артист?
Хотя, почему обязательно неверующий? Но всё равно, по-моему, человеку страстному это физически невозможно.
Еще в конце прошлого века у нас в стране была сделана, наверно, первая попытка снять фильм на библейскую тему. Интересно, что роль Христа предложили тогда очень популярному певцу Валерию Леонтьеву. Но Леонтьев, будучи человеком умным, подумал и отказался. Помню его слова: «Если бы я сыграл эту роль, то уже не смог бы выйти на сцену в обычном своём амплуа. Просто не имел бы права».
Видимо, другие тоже не решились, потому Христа играл вообще непрофессиональный актёр, зато и показывали его только издали. Он где-то там, на втором плане произносил проповеди, размахивал руками и громко цитировал Священное Писание.
Потом был удивительный двухсерийный фильм про апостола Иоанна — фантастическая игра актёров под непрерывное завывание ветра и звуки слов какого-то древнего восточного языка. Правда, сюжет картины разительно отличается от предания. Создатели фильма зачем-то лишили Иоанна зрения и в таком состоянии отправили проповедовать. Апостол любви запомнился очень хорошо, «Христа» не помню совершенно.
Ну и, конечно же, незабываемый проект Мэла Гибсона — много крови, Иуда, гонимый бесами, шикарная Моника Белуччи и капля дождя, точно бомба, извергнутая небесами на Голгофу.
Когда убедились, что Христа сыграть нереально, принялись изображать ангелов, бесов и, понятно, священников. Трудяги-католики занялись экзорцизмом и гоняют бесов из картины в картину. Наши батюшки с бесами, как правило, не конфликтуют, они мудры, степенны и благочестивы. Взирают с телеэкранов на зрителей понимающим ленинским прищуром.
За годы, проведённые в Церкви, я научился практически безошибочно вычислять священника, даже если встретился с ним где-нибудь на пляже в солнечной Черногории, тем более в автобусе, электричке или самолёте, не говоря уже о вокзалах и залах ожидания. И меня вычисляют.
Как это происходит, не объясню, но те персонажи, которых вижу в кино, способны вызвать только улыбку. Хотя однажды в каком-то сериале диалог главных героев проходил на фоне настоящего батюшки, который в это время ходил с кадилом и совершал чин освящения.
Вооружившись приблизительно таким багажом представлений о предстоящей нам работе, я и ждал сценариста Игоря.
Он приехал и привёз с собой практически готовую идею. От меня ему нужны были только мелочи. Те мелочи, которыми наполнена приходская жизнь священника и которые незаметны для окружающих.
После месяца напряжённой работы наш сценарий был готов. И Игорь решил показать, как он называл, свой «синопсис» тем, от кого зависело, заинтересуется ли какой-нибудь телевизионный канал нашей идеей, получит она дальнейшее развитие или нет. Поскольку это был ещё не сам сценарий, а его основа, четыре сюжетные линии, каждую из которых при желании можно превратить в четыре серии, таким образом мы предполагали экранизировать с десяток моих рассказов.
— Батюшка, неплохие новости! Канал N заинтересовался нашим проектом и готов его рассматривать. Единственно, они просят добавить в сюжет немного «острых» моментов. Как ты думаешь, если мы немного изменим общий замысел и предположим, что в городе, где служит наш герой, действует некая банда, терроризирующая добропорядочных граждан, и священник вместе с прихожанами даёт им отпор? А на эту общую линию тогда и наложим твои повествования.
Представив себя ещё и в роли супермена, я немедленно согласился. Но что-то там у них на том канале не заладилось, и суперменом я не стал.
В другом месте у Игоря поинтересовались, не мог бы главный герой, а им, несомненно, должен быть настоятель храма, подобно пастору Брауну, принять участие в расследовании странных мистических убийств, периодически случающихся в их посёлке? Я, конечно, дал добро, а то ж не каждый день приходиться заниматься такими интересными делами, пускай даже и в кино. Но и здесь почему-то не срослось.
И так везде. Сперва поступало заманчивое предложение батюшке по ходу действия отстреливаться от киллера, что по глупости разоткровенничался на исповеди, или перебить грабителей, забравшихся в храм воровать иконы. Я соглашался, и мы с Игорем вновь перекраивали основную сюжетную линию, но потом всякий раз нам отказывали.
Единственное оригинальное предложение поступило от питерцев, те посоветовали сосредоточиться на теме адюльтера и подыскать батюшке любовницу. Но здесь уже я заартачился и взамен предложил отправить батюшку-каратиста в качестве добровольного заложника в самое логово террористов, но питерцы продолжали настаивать на адюльтере. Мы пошли на принцип, потому мои рассказики до сих пор и не экранизированы.
Я бы и не вспомнил про те наши с Игорем творческие поиски, если бы в деревню на недельку не заскочил Серёжа, сын одной нашей прихожанки.
Серёжа — актёр театра и кино, и, несмотря на свой пока ещё юный возраст, уже успел сняться в двух десятках популярных кинопроектов. Мы немного дружим, иногда он мне звонит, а когда заезжает, мы встречаемся. Бывая у родителей, молодой человек приходит в храм исповедаться и причаститься. Причём дело это для него не второстепенное. Если никто из нас никуда не спешит, то после службы мы остаёмся поговорить.
— Только что вернулся из Питера. Участвовал в очень необычном проекте. Полгода снимали сериал про вампиров. Сейчас это направление модное, и телестудии стараются быть в мейнстриме. Вот и мы отсняли несколько десятков серий. Сюжет простой, но на его фоне множество таких интересных поворотов, что зритель скучать не будет.
Я тут же представил себе киношного вампира с длинными острыми клыками, мысленно примерил их к добродушному Серёжкиному лицу и сказал:
— Серёга, не верю. Ты — и вдруг какая-то кровососущая нежить. Нет, в моём представлении это несовместимо.
Серёжа смеётся:
— Батюшка, так я для того и учился пять лет, чтобы играть кого и что угодно, даже неодушевлённые предметы.
— Неодушевлённые предметы, допускаю, но играть злое начало без того, чтобы предварительно не стать его частью, по-моему, невозможно.
— Так мы же готовились, вживались в свои роли. Правда, мне было проще, я играл «доброго» вампира. Кровь не пил, питался «лилитом». Это такое вещество, производимое недрами земли, этим я и отличался от вампиров «злых» и кровожадных. Но однажды меня кусает злой вампир. У меня отрастают клыки, и я жажду человеческой крови. Поэтому приходилось вживаться в роль.
— И как можно представить себя существом, которое в реальности не существует?
— Есть масса разной литературы про вампиров, мы её читали и представляли себе, что может испытывать такое существо, живя среди людей. Я ходил по улицам, ездил в метро, автобусах, и представлял, что люди — это моя еда. Иногда смотрел на своё отражение, и видел, как постепенно меняется выражение моих глаз. Люди это как-то чувствовали и шарахались от меня. А вообще, я уже заметил, играть негодяя проще, чем ангела. По ночам мы бродили по крышам старого города, гуляли по кладбищам.
— Не страшно было? С готами встречались?
— Совсем не страшно, мы даже не ожидали, что на кладбищах такой мир и тишина. Кстати, готов не видели и днём. Постоянно слушал музыку Мэнсона, нужно было поймать свою волну. В поисках образа я подражал Хиту Леджеру, вернее не ему самому, а тому, как он готовился к роли. Прежде чем сняться в «Тёмном рыцаре», Леджер на месяц затворился в гостиничном номере, чтобы выйти из него в том образе, который он нашёл. Нашёл и сыграл гениально, его Джокер потряс всех, потом — заслуженные «Золотой глобус», «Оскар». Правда, вскоре после съёмок фильма Леджер умер, ему было всего двадцать девять лет. Причину смерти так и не установили, решили, что актёр погиб от передозировки болеутоляющих и снотворных.
— Серёжа, ты уж, пожалуйста, береги себя. Не нужно нам таких жертв, даже ради высокого искусства.
В ответ мой собеседник машет рукой:
— Да какие там жертвы, батюшка, не волнуйся. Хотя, ты знаешь, во время съёмок случались по-настоящему странные вещи. В проекте я играл одну из главных ролей. Однажды мне предстояло сниматься несколько дней подряд, прихожу на площадку, и у меня неожиданно повышается температура почти под сорок. Представь себе, вся съёмочная бригада была вынуждена из-за меня простаивать несколько дней. А у нас с этим делом очень строго. Перед съёмками мы подписываем контракт. Во время работы каждый должен вести соответствующий образ жизни и питаться здоровой пищей.
Меня с площадки увозит «скорая», а в больнице температура резко падает. И так постоянно, на съёмках идёт круто вверх, в больнице нормализуется. Врачи, теряясь в догадках, поставили мне диагноз — «отравление», пришлось приложить массу усилий, чтобы доказать, что я не питался абы где и не нарушил условия контракта.