— Риголетто. И никакого вранья и едких реплик. Обещаешь? С другой стороны, может быть, тебе не ходить — мы увидимся, когда я приду домой.
— До свидания, — сказал он и повесил трубку.
Нелл села как раз рядом с большой группой любителей оперы. Одно место она зарезервировала. Просматривая каталог лотов, она искала хоть что-нибудь, на чем можно было бы сделать торг. Серебряная роза из «Кавалера розы» была как раз то, что надо, но за нее будет настоящая драка.
Аукцион начался с фартука официанта из «Богемы». В этот момент рядом с ней уселся подошедший Шеа, прошептав:
— Ты не предупредила меня, что вход сюда стоит пятьдесят баксов. Не продали еще тот мешок, в котором сопрано?..
— Ш-ш-ш! — прошипела Нелл.
Шеа вертелся на своем месте, но молчал все время, пока распорядитель продавал ладью в форме лебедя из давно забытой постановки «Лоэнгрина», две дюжины бокалов из «Травиаты» и очень потрепанную шелковую камелию. Когда объявили следующий лот — вышивку Мэрилин Хорн из «Дон Паскуале», Нелл хихикнула. Хорн была такая забавная, усердно работающая иглой. Вспомнив это и заранее восхищаясь, Нелл подняла свой номер после четвертого раза. К ее изумлению, торг на ней прекратился. Пяльцы и вышивка перекочевали к ней.
— Чего ради ты купила эту штуку? — спросил шепотом Шеа.
— Не знаю. Просто увлеклась торгом, — прошептала Нелл.
— Вот что тебе нужно! — указал Шеа на следующий лот, чучело оцелота на колесиках, которое вытащили за поводок на сцену.
— Предмет из триумфального шествия, «Аида», акт второй, — объявил распорядитель.
— Это самый подходящий для тебя домашний зверь, — продолжал Шеа. — Его не выгуливать, кормить, чесать.
— И Флора будет довольна, — рассмеялась Нелл.
— Начальная цена — триста долларов, — объявил распорядитель. Шеа поднял номер Нелл высоко над головой.
Нелл повисла у него на руке:
— Шеа, не надо! Вот увидишь, сейчас он тебе достанется, как и мне — эта вышивка.
— Почему бы нет? Удачный случай, как ты сказала.
— Шеа!
— Раз… — выкрикнул распорядитель.
— Он будет украшать твою комнату, — усмехаясь, сказал Шеа.
— А почему не твою?
— Я в своей почти не бываю.
— Два!
— Пожалуйста, скажи ему, что ты раздумал, — умоляла Нелл.
— Продано! — распорядитель стукнул молотком. — Следующий лот номер 53 леди и джентльмены, пара кастаньет из постановки «Кармен». Есть желающие объявить начальную цену?
— Слушай, ты умеешь обращаться с этими штуковинами? — оживился снова Шеа.
Нелл выхватила номер у него из рук.
— Уйдем, пока не поздно.
Нелл открыла свою входную дверь со словами:
— Шеа, сюда ставить это нельзя. Мы напугаем Марго и Руди. Кроме того, он нарушит мой стиль.
— На одну ночь, — успокоил ее Шеа, втягивая оцелота в комнату и устанавливая его перед камином. — Я он выглядит вполне благородно. Давай назовем него Оскар.
Оскар выглядел на фоне ее обстановки ужасно, но Шеа почему-то был страшно доволен, и Нелл бросила думать об этом. Марго и Рудольф, против всех ожиданий, подошли к Оскару без всякого страха, полизали по очереди его лапы и преспокойно улеглись под ним.
— Это именно то, чего я жажду, — сказал Шеа, неопределенно указывая в направлении собак.
— Собачку?
— Нет, сна.
— А мне думается, нам надо поговорить.
— Позже, — сказал Шеа, стягивая галстук и направляясь в спальню. — Мне надо хорошенько выспаться.
Нелл в недоумении последовала за ним:
— В таком случае почему бы тебе не пойти домой?
Он неожиданно поймал ее за талию:
— Потому что мне лучше спится рядом с тобой.
Он повесил на стул пиджак и пошел чистить зубы.
— Твоя очередь, — сказал он жизнерадостно, потрепав на ходу ее по попке.
Нелл молча почистила зубы, намазала лицо кремом. Она чувствовала резкий подъем настроения: ей нравилось видеть его бритву и зубную щетку в своем шкафчике; нравилось, что его поношенный голубой халат висит рядом с ее банным халатом в ванной. Во всем этом было что-то очень успокаивающее, домашнее — и что-то очень «секси».
Она выключила свет и вернулась в спальню. Шеа лежал на спине, до подбородка натянув одеяло. Он ровно дышал, его левая рука была брошена на ее подушку.
Нелл проскользнула под его рукой и устроилась у него под мышкой. Она легко пробежала пальцами по его ребрам, животу, бедрам… Спит с грацией животного, подумала она. Шеа повернулся, обхватил ее за талию и, прижав к себе, удовлетворенно вздохнул во сне.
— Спокойной ночи, любимый, — прошептала Нелл. Слишком все хорошо, чтобы длиться долго, подумала она, закрывая глаза.
Утром Нелл кипела энергией. Она приняла душ, сделала макияж, накормила собак, приготовила кофе и принесла его в спальню. Сев на краешек кровати, она прошептала вопросительно:
— Сигфрид? — На щеке его дрогнул мускул.
Она поправила спутанные волосы у него на лбу и тихо спросила:
— Сэмсон? — Никакой реакции.
— Сигфрид? — спросила она погромче.
Он открыл глаза:
— Ты спрашивала о чем-то? Кто это — Сигфрид?
Она не успела ничего придумать, как он уже схватил ее в свои объятия, притянув к груди:
— Кофе подождет. Теперь пора поговорить.
Нелл протянула руку, отталкивая его:
— Не сейчас, милый. Мы оба можем опоздать. Взгляни на часы. Через двадцать минут мне надо быть в офисе.
Он сбросил одеяло и придавил ее тело ногами.
— Шеа, разве тебе не надо быть на своем рабочем месте в девять?
Он увлеченно целовал ее шею, пробормотав, наконец:
— Я задержусь. Очень важный разговор. Я хотел сказать тебе это вчера, но случайно заснул.
Все летит к чертям, успела подумать она.
— Я думаю, надо пересмотреть наше соглашение, — сказал он.
— Какое соглашение?
— Не связующее нас соглашение. — Он пригнул ее голову к своей груди, чтобы она не могла видеть его лицо. — Нелл, я… — Он запнулся, потер колючий подбородок о ее лоб. Его кадык дернулся. — Я люблю тебя, Нелл. Я не думал, что это случится… но очень рад, что случилось.
Нелл растерялась, смутилась:
— Но разве ты сам… а как же все твои слова… что ты не готов к ответственности и прочее…
— Нелл, я знаю одно: я люблю тебя, ты мне нужна, и я хочу, чтобы ты была со мной. Это самое честное, что я должен признать. Я хочу, чтобы ты была со мной все время, и пусть жизнь идет, как она идет.
— Шеа! — воскликнула Нелл. — Я так тебя люблю! Держи меня крепче, или я улечу!
— Восхитительная Нелл, — сказал он, стискивая ее в объятиях. Она едва могла дышать. — Я никогда не отпущу тебя.
— Скажи, Шеа, я правда восхитительная? Я никогда так не думала.
Он поцеловал мочку ее уха и прошептал:
— Ты — это все мои ожившие мечты. Снаружи ты сдержанная, умная, холодная, а внутри…
Она пробежала рукой по его телу и уточнила:
— Так какая я внутри?
— Распутница. Восхитительная блудница, свободная и раскрепощенная.
— Да? Я не ожидала. Это ты сделал меня такой. Это, наверное, твоя кельтская мистическая сила.
Он лизнул ее ухо:
— Ну, скажи мне… — прошептал он. — Скажи, что ты чувствуешь со мной…
Нелл закрыла вместо ответа глаза. Желание переполняло ее; ей казалось, она сейчас растает от него.
—…Скажи, — доносились издалека его слова. Но отвечать ей не было нужды.
Ее тело рассказало ему все. И он рассказал ей без слов древнюю сказку о захваченных сокровищах эльфов. О сокровищах, которые все, без остатка, были отданы за любовь.
Вечером Шеа позвонил ей. Голос его был странно тонок и глух.
— Откуда ты звонишь? Видимо, плохая связь.
— Нелл, я не мог позвонить тебе до своего отъезда — не было времени. Я уже в Нью-Йорке.
— Зачем ты там?
— Завтра начинает работу комиссия по присуждению премий в печати, а я замещаю в ней Сэма Хэмиша. Этот дуралей сломал вчера ногу на виндсерфинге.
— Сколько ты там пробудешь?
— Неделю.
Она в отчаянии закрыла глаза:
— Я люблю тебя, Шеа. Я скучаю. — Ей казалось, это безумно долго.
— Я позвоню тебе вечером в понедельник. Я тоже люблю тебя.
В понедельник Шеа спросил:
— Что ты делала без меня в уик-энд?
— Ничего достойного упоминания. Как Нью-Йорк?
— Все в работе. А я не мог спать без тебя, Нелл. Ты никуда не уезжаешь?
— Завтра день рождения Одри. Предстоит катание на лодках. А что ты делаешь завтра?
— Янки играют с Балтимором, я буду там.
— Желаю тебе получить удовольствие, милый.
День рождения Одри прошел с успехом. Нелл не попала домой раньше, чем к трем ночи. Открывая дверь, она услышала телефонный звонок. Пробежав в спальню, она схватила трубку.
— Где ты была? — строго спросил Шеа. — Четыре часа утра, а тебя нет.
— Еще только три. Ты забыл, что в Нью-Йорке другое время. Я же говорила тебе: я была на дне рождения Одри.
— Кто тебя подвозил? — голос его звучал строго и холодно.
— Дикки Бонфу. Мария уехала с детьми на месяц на Остров Макинак…
— Я бы хотел увезти тебя на остров. Пустынный остров.
Нелл скинула пальто и бросила его на стул.
— А что мы будем делать на пустынном острове?
— Ты можешь весь день валяться на солнышке…
— Я не могу, милый. Я моментально" обгораю и превращаюсь в третьесортную креветку под майонезом… — Держа подбородком трубку, она расстегнула платье и выскользнула из него. — А не можешь ли ты построить мне очаровательную травяную хижину? — Она сбросила туфли и переступила через платье.
— Кажется, ты в хорошем настроении. Что ты там делаешь?
— Раздеваюсь.
— Тогда опиши мне, как ты это делаешь… в подробностях.
— Но Шеа!
— Что на тебе еще осталось из одежды? Хочешь, я расскажу тебе, что из одежды на мне сейчас?
— На тебе — ничего, я и так знаю. Ты никогда не носишь пижам. Шеа, ты слишком фриволен. Я повешу трубку.
— Как ты можешь быть такой распущенной в постели и такой ханжой — по телефону?