Мириам, прикрыв глаза, прислонилась к плечу Йегошуа. Один из мужчин что-то тихо сказал на арамейском. Слишком тихо для Афера.
Йегошуа покачал головой и, посмотрев на мужчину с осуждением, так же тихо ответил ему. Аферу показалось, что он услышал слова «вера» и «Израиль».
Затем Йегошуа обратился к центуриону:
— Иди домой, Афер. Пусть твой слуга выздоровеет.
Немного растерянный, центурион приложил правую руку к груди, наклонил голову, повернулся и ушел.
В течение первой половины дня он переговорил с несколькими людьми, которые сообщили кое-какие сведения о Йегошуа. Прежде чем снова отправиться в крепость на встречу с Никиасом, он зашел домой, чтобы подкрепиться и посмотреть, как дела у Тисхахара.
Молодой слуга лежал в ногах у больного и спал. Когда Афер вошел в комнату, Тисхахар поднялся, поднял обе руки и сказал:
— Ужасный порошок помог, мой господин.
По дороге к крепости Афер размышлял, следует ли спросить у Тисхахара, когда точно наступило улучшение, но решил не делать этого.
Никиас разговаривал с Гамалиэлем во внутреннем дворе крепости. Спутники Никиаса готовили лошадей и повозки.
— Как дела? — спросил он Афера.
Афер набрал побольше воздуха и решился:
— Скажи царю, что этот человек праведник. Никакой не бунтовщик. Не выступает ни против царя, ни против Рима. Если Ирод хочет кого-нибудь казнить, то пусть лучше казнит своих священников.
Он немного удивился, когда Гамалиэль улыбнулся и кивнул.
Никиас ухмыльнулся.
— Мне кажется, это решило бы больше проблем, чем их у нас имеется.
XIVВ ТЕМНИЦЕ
Лучше обмениваться анекдотами в хорошем обществе в темнице, чем под властью князей и высокопоставленных убийц исполнять государственные обязанности.
Десять мучительно долгих дней провели они в подземелье. Разговаривали, дремали, спали, прохаживались, опять разговаривали. Близость Клеопатры при других обстоятельствах послужила бы для Деметрия стимулом, чтобы показать свои лучшие душевные качества и добиться взаимного доверия и более тесного общения. Но македонка с самого начала предупредила возможное развитие событий. Обращаясь к своим спутницам, Клеопатра говорила достаточно жестко и громко, чтобы все могли ее услышать:
— Четыре женщины и шестеро мужчин — очень плохое соотношение. Если вы будете вести себя как суки во время течки, скоро здесь все будет как в собачьей конуре: нечистоты, рычание и лязг зубов.
Глаука обиженно фыркнула, Таис слегка улыбнулась, Арсиноя посмотрела в потолок. Смотреть там особо было не на что. Подземелье было размером приблизительно десять на десять шагов, высотой в два человеческих роста. На двух стенах вверху были щели для доступа воздуха и света. Тяжелая дверь и бочки были единственными предметами, на которых мог задержаться взгляд, скользивший по гладким камням.
Дверь, бочки и люди. По мере того как проходили дни и ночи, стебли соломы, пыль, грязь и вонь делали всех все более неприглядными. В конце концов Деметрий понял, что приятнее смотреть на неизменно отвратительную внешность Перперны, чем наблюдать, как опускаются княгиня и ее спутницы.
Вскоре после того, как он проснулся, открылось окошко в двери. На оклик охранника к двери подошел Мелеагр и взял четыре лепешки и два кувшина с водой.
— На какой срок? — спросил он.
— Завтра будет больше. Если я буду в хорошем настроении. — Стражник хрипло рассмеялся и закрыл окошко.
— Разделяй и властвуй, как говорят мои земляки. — Перперна криво усмехнулся.
— Учись разделять, не властвуя, — сказал Нубо.
Леонид засмеялся, но его смех прозвучал не очень весело.
— Этому должны учиться властители мира.
— Одному из властителей мира мы обязаны тем, что сидим здесь. — Деметрий в который раз окинул взглядом темницу. — Кто меня сюда принес?
— Леонид и Мелеагр, — сказал Перперна и пояснил: — У меня ведь только одна рука, а эти стражи порядка хотели тащить тебя волоком.
— Спасибо, друзья. Так, значит, Микинес мертв. Боюсь, что у нас будет достаточно времени, чтобы оплакать его. Вы что-нибудь еще видели?
Но никто не мог сообщить ничего существенного. Пришли стражники, римляне только наблюдали. Нубо показалось, что он видел с ними одного из людей Мухтара.
— Среди ночи нас, спящих, выволокли из комнат, — вступила в разговор Таис. — Я не уверена, но кажется, римляне и несколько арабов из города в это время занимались животными и грузами.
Деметрий посмотрел в угол, где сидел Рави. Старый индиец держал в зубах соломинку и неподвижно смотрел перед собой.
— О чем молчишь, друг?
Рави поднял глаза. Не вынимая соломинку изо рта, он тихо произнес:
— О прахе моей супруги.
От непривычного безделья они принялись подробно обсуждать происшедшее: визит Мухтара к наместнику, ночь, поведение стражников и римлян. И что стало с товарами.
— Они продадут все, — с горечью произнес Мелеагр.
— Если уже не продали. — Деметрий потер затылок, который все еще болел. — Вероятно, даже вьючных животных.
Глаза Глауки округлились от удивления.
— А зачем животных? Им же нужно на чем-то ехать.
Клеопатра покачала головой.
— На беговых верблюдах они поедут быстрее. — Ее голос прозвучал немного раздраженно.
Деметрий подумал, что если ее покинет терпение, единственное полезное в данных обстоятельствах качество, то она останется в подземелье, и все остальные вместе с ней.
— А что с нашими личными вещами? — спросил он.
— Они отобрали их позже, когда затолкали нас сюда, — проворчал Перперна. — Даже то, что было хорошо спрятано.
— Да уж, обыскивали они основательно. — Арсиноя сморщила нос.
Таис хихикнула.
— Но нашу надежно спрятанную невинность они все-таки не нашли.
— Вашу что? — переспросил Нубо. — Если мы когда-нибудь выйдем отсюда, я с удовольствием… — Он не стал договаривать, а усмехнулся, взглянув вверх, в сторону одной из щелей в стене.
У Деметрия забрали сумку и нож. У других тоже не осталось ни денег, ни оружия.
— Беговые верблюды, — сказал Мелеагр, — и наши личные вещи теперь у стражников. Все, что было в тюках на верблюдах, теперь у Мухтара и Руфуса. Во всяком случае, монеты. Я думаю, они быстро продали все, что можно было продать, а вьючных животных и часть монет отдали за беговых верблюдов. Но для чего?
Перперна фыркнул:
— Чтобы без нас быстрее и с хорошими деньгами добраться до своей цели.
— А какова их цель? — спросил Леонид. — И… почему они нас не убили? Или не велели убить?
Никто не мог вразумительно ответить на эти вопросы. Руфус и его люди, как утверждал сам центурион, должны были прибыть в распоряжение прокуратора Иудеи. Какая цель была у Мухтара, не знал никто.
— Может быть, Руфус рассчитывает, что ты когда-нибудь появишься у Пилата. — Деметрий посмотрел на Клеопатру. — Тогда, при известной доле везения, он сможет оправдаться. Если бы он тебя убил и это когда-нибудь выплыло бы наружу, то ему не помогли бы никакие оправдания.
— А как бы это выплыло? — спросила Арсиноя. — Ты забыл, где мы находимся? Арабская пустыня не сулит ничего хорошего.
— Рано или поздно любая новость находит дорогу в Рим. Какой-нибудь торговец что-нибудь услышит, какой-нибудь погонщик что-нибудь расскажет… Или властители мира решат, что их империи не хватает песка, которого полно между Дамаском и Аденом. — Перперна посмотрел на свою культю. — И по пути туда они найдут мою руку.
Время тянулось однообразно. Они засыпали и просыпались, ели хлеб, пили воду, беседовали. Каждый день им давали четыре лепешки и два кувшина с водой. Каждый второй день раб в сопровождении троих хорошо вооруженных стражников выносил бочки и возвращал их пустыми.
Что касалось будущего, то были одни лишь вопросы. Как долго они пробудут здесь? Что произойдет потом? Где искать Руфуса и Мухтара, если представится возможность их когда-нибудь разыскать?
В своих разговорах пленники чаще возвращались к прошлому, совсем недавнему и более отдаленному. Деметрий пытался найти объяснение некоторым загадкам. Среди них были и такие, которые раньше загадками не казались. К ним относились события в Адене и его сделки.
Почему Хархаир сначала отказался с ним торговаться, но потом все-таки согласился? Почему именно Мухтар купил гостиницу Рави? Мухтар, который никогда не занимался и не мог заниматься подобным делом, да к тому же ненавидел всех иностранцев? Возможно, он почуял выгодную сделку и решил сдать гостиницу в аренду или перепродать ее. Но что ему нужно было на севере? И кто были те люди, которые напали на Деметрия, когда он шел от Клеопатры к Рави?
На второй или третий день (все остальные дни в подземелье были похожи один на другой) он поговорил об этом с Рави, который, находясь в постоянном унынии, все время озлобленно молчал.
— Мои сбережения, деньги за гостиницу — все это не так важно, — объяснил тот, когда Деметрий спросил его о причинах молчания. — Я могу голодать, попрошайничать, работать. Но прах моей супруги… А что касается другого, то ты упускаешь из виду одну очевидную вещь.
— А именно?
— Властители мира.
Деметрий несколько мгновений молчал. Потом осторожно спросил:
— Ты считаешь, что за всем стоит Руфус?
Рави кивнул. Бросив красноречивый взгляд в противоположный угол, где Клеопатра на повышенных тонах разговаривала с Нубо, он сказал:
— Я считаю, тебе следует поговорить с княгиней. Она часто общалась с Руфусом.
— Возможно. Но вернемся к нему. Для чего ему все это?
— Вы, люди с запада, удивляете меня. Иногда вы недоверчивы и грубы там, где не нужно. Иногда непостижимо глупы, как, например, сейчас ты.
Деметрий рассмеялся.
— Просвети меня, о мудрый человек.
— Властители мира хотят владеть всем. То, чем не удается владеть полностью, они стремятся хотя бы контролировать, охранять, как они говорят. Руфус и его люди должны ехать на север. Княгине и ее спутницам нужно туда же. Может быть, дела пойдут лучше и быстрее, если организовать большой караван? А не поговорить ли мне, Руфусу, с хозяином каравана, глупым Деметрием? Деметрий милостиво разрешит мне ехать с его караваном. Чтобы быть уверенным в отправке каравана, надо ускорить дела торговца, помочь побыстрее их закончить. Кроме того, я хотел бы, чтобы он был мне благодарен и в последний момент не передумал брать меня с собой. Поэтому я вынуждаю одного старого торгового магната быстро заключить с ним сделку. Нанимаю парочку мордоворотов и разыгрываю спектакль: они нападают на глупого Деметрия Преждевременного, а я его спасаю. Теперь он будет мне доверять. Мало того, он поручит мне и моим людям охранять караван.