Они взвалили на себя то немногое, что у них осталось: мешки, одеяла, оружие, одежду. Клеопатра не спешила паковать вещи и незаметно оказалась последней. Все остальные уже выходили на улицу, когда она обратилась к финикийцу, который, скрестив на груди руки, стоял между загоном и первым шатром и поглядывал то на верблюдов, то на улицу.
— Еще одно слово, господин торговец, — произнесла она тихо.
Он посмотрел на нее совершенно бесстрастно.
— Благородная македонка?
Она сделала вид, что не услышала насмешки в его голосе.
— Ты говорил о князьях-разбойниках.
— Да, а что?
— Нападение произошло в стране набатеев. Сколько князей-разбойников терпит царь набатеев? И кто из этих князей может послать в поход тридцать вооруженных людей?
Бошмун поднял одну бровь.
— Ну что ж… Умные вопросы. Чего ты хочешь?
— Я хочу выжить. Для этого мне нужны определенные сведения.
Бошмун рассмеялся.
— Тебе следовало бы заняться торговлей. У тебя бы это хорошо получилось.
— Может быть. Но вернемся к вопросам. Что ты думаешь об Ао Хидисе?
Бошмун прищурился.
— Это надо обдумать. У Бельхадада длинная рука, и говорят, набатеи не огорчаются по этому поводу.
Когда Клеопатра догнала остальных, они были уже перед воротами города. Мелеагр обменялся парой слов с вооруженным стражником и вернулся назад.
— Город переполнен, — сказал он. — Будет трудно устроиться на ночлег.
— Прокуратор здесь?
Мелеагр кивнул.
— Да, княгиня. Но… обычно он останавливается во дворце Ирода. На этот раз там сам Ирод Антипа, который приехал, чтобы провести праздник в храме. Поэтому Пилат и его люди расположились в крепости. В Антонии.
— Тогда идем туда.
— Ты считаешь, нас примут? — Мелеагр криво усмехнулся. — Я думаю, нам лучше проводить вас, женщин, туда, а самим искать другое место.
— Сначала попытаемся пройти в крепость.
Крепость, построенная Иродом Великим и названная им Антонией в честь своего друга Марка Антония, охранялась воинами. Мелеагр, бросив взгляд на Клеопатру, указал подбородком на часового. Клеопатра пошла вперед. Позади стражников, в конце прохода, она увидела внутренний двор крепости, в котором стояли шатры, предназначенные для воинов. Недалеко от них пожилой мужчина и две женщины о чем-то спорили.
— Клеопатра, — представилась она, — княгиня из Египта. Прокуратор был гостем в моем доме в Александрии и приглашал меня с ответным визитом.
Один из стражников ухмыльнулся.
— Ты не выглядишь как приглашенная княгиня, — заметил он.
— В этом виноваты арабские разбойники. — Она сомневалась одно мгновение, а потом решилась. — Помимо старой дружбы новые известия могут побудить прокуратора принять нас.
— Известия о чем?
— Об Ао Хидисе и Бельхададе.
Она увидела, как напряглись лица ее спутников, и одновременно удивилась, что эти слова не особенно тронули стражника. Он покачал головой и открыл было рот, чтобы ответить ей, но ему не пришлось говорить, потому что стоявшие во дворе мужчина и одна из женщин, услышав слова Клеопатры, подошли к воротам.
— Что там насчет Бельхадада? — спросил мужчина.
— Эта женщина, — доложил стражник, — утверждает, что прокуратор был гостем в ее доме в Александрии. И она хочет рассказать что-то об арабских разбойниках.
— Как тебя зовут? — спросил мужчина.
— Клеопатра.
Мужчина рассмеялся.
— Как еще могут звать княгиню из Египта? А что с Бельхададом?
— Мы что, на улице будем об этом говорить?
Женщина, которая до этого молчала, положила руку на плечо мужчины. Она посмотрела на Клеопатру ясными светло-карими глазами и, как и остальные, заговорила по-гречески. Правда, в ее речи явно был слышен римский акцент.
— Клеопатра из Александрии? Известия об Ао Хидисе? Это следует обсуждать не здесь.
Она окинула спутников Клеопатры быстрым оценивающим взглядом. «Умная, сильная женщина, — подумала Клеопатра, — с чертами лица и осанкой знатной римлянки. Что она делает здесь, среди воинов?»
— Эй, ты, — обратилась римлянка к одному из стражников. — Проводи женщину и остальных к Тарквинию. Пусть разместит их. — Потом она внимательно посмотрела на Клеопатру и почти равнодушно произнесла: — Я слышала о тебе. Поэтому… Ладно, посмотрим. — С этими словами она повернулась и вместе с пожилым мужчиной пошла назад во внутренний двор.
Стражник отдал свое копье другому и сказал:
— Следуйте за мной.
— Кто эта женщина? — спросила Клеопатра.
— Клавдия Прокула.
— Кто такая Клавдия Прокула?
— Супруга прокуратора.
XVIIПЛЕННИКИ БЕЛЬХАДАДА
Да воздадим хвалу непостижимым решениям бессмертных, которым захотелось отдать нас, страдающих от голода, жажды, болей, обмороков и зуда, еще и во власть князей.
Они ехали восемь дней, почти все время на север. Предводитель, Дидхама, кроме своего имени, не сообщил больше ничего. Можно было только догадываться о конечной цели путешествия. По ночам отдыхали, а днем ехали. Деметрий понял, что такому передвижению способствовали две причины. Во-первых, дороги, по которым едва ли можно было ехать в темноте. А во-вторых, привычки разбойников: весенние дни для них были прохладными. Жара в пустыне начнет им докучать только через два месяца.
С пленниками обращались хорошо. Или, точнее, вообще никак. Следили за тем, чтобы они не ехали рядом и не могли общаться. На ночь их заковывали в кандалы и держали как можно дальше друг от друга, опасаясь, очевидно, что пленники могут о чем-нибудь договориться. В кандалах было неудобно, но и не очень мучительно, как показалось сначала. Они служили только для острастки.
Постепенно у Деметрия не осталось никаких сомнений относительно их путешествия и похитителей. Когда он увидел, что они постоянно придерживаются северного направления, то понял, где закончится их вояж. На юге царство набатеев граничило с несколькими небольшими княжествами, которые время от времени грабили караваны. Но ни одно из них не в состоянии было послать тридцать вооруженных человек. Царь набатеев Аретас предпринял бы в этом случае вполне определенные меры против них. А вот дальше на север находился Ао Хидис, княжество Бельхадада.
Дорога, по которой они ехали, проходила, вероятно, восточнее старых торговых путей. Пустыня, песчаные равнины, каменистые долины. На их пути то и дело попадались закрытые колодцы. Здесь почти не было видно лошадиных следов и верблюжьего навоза. «Один из тайных путей разбойников», — подумал Деметрий.
Потом его посетила другая мысль. Тридцать сильных молодых мужчин, отличных наездников, обладающих опытом обращения с оружием и прекрасно приспособленных к жизни в пустыне, оказываются в четырехстах милях от своего дома… И они не делают ничего, кроме того что везут его и двух других пленников на север. Бельхадад послал их, чтобы они взяли трех пленников и немного денег? Почему не тридцать и не триста пленников, которых можно было бы ограбить и убить за ненадобностью?
Напрашивалось только одно объяснение. Эти люди были посланы для выполнения определенного задания. Теперь, когда оно было выполнено, они возвращались домой. Неужели их задание заключалось в том, чтобы захватить Деметрия, Рави и Глауку?
Почему именно Глауку? Или Рави? Или Деметрия? Чем дольше он над этим размышлял — а для размышлений у него было целых восемь дней и ночей, — тем больше он убеждался, что целью был он сам, а остальные были взяты в придачу. Красивая молодая женщина, старый индиец? Каждый разбойник знал, что делать с молодой женщиной. Но если уж похищать женщину с целью получения выкупа, то разумнее было бы захватить Клеопатру. Но разбойники даже не попытались узнать имя, титул, происхождение. Странно для тех, кто собирается получить выкуп. Глаука в придачу? Вероятно. Может быть, чтобы завуалировать основную цель. Рави? Старый индиец, который долгое время держал гостиницу в Адене, мог хранить в памяти тысячу вещей, о которых с удовольствием хотели бы узнать другие. Но и у Рави они не спросили имени, лишь поинтересовались: «Индиец?» Оставался только он сам, торговец, караванщик, член римской гильдии торговли с дальними странами, обладающий связями и знаниями.
Но откуда они узнали о нем? Говорят, Бельхададу известно все. Чтобы знать все или по крайней мере многое, нужны источники, из которых можно черпать информацию. Откуда у Бельхадада сведения, что в это время некий Деметрий будет проезжать севернее Леуке Коме?
Известия подобны самому быстрому всаднику. Он мог назвать двух из них: Руфус и Мухтар. С Деметрием их разделяло расстояние в тринадцать дней. Но… восемь дней до Ао Хидиса, по его оценке, и восемь дней оттуда назад, до Леуке Коме, — всего шестнадцать дней, а не тринадцать. У них уже могло быть даже четырнадцать дней преимущества, но никак не шестнадцать. Значит, в пути они кого-то встретили, может быть Дидхаму, и предупредили, что за ними едут другие люди. Если бы их схватили и начали пытать, то обязательно было бы упомянуто имя Клеопатры. И ее, без сомнения, взяли бы в плен, чтобы потребовать выкуп или при необходимости оказывать давление на римского прокуратора, шантажируя его связью с княгиней в какой-нибудь политической интриге.
Какая разница? Когда они добрались до Ао Хидиса, Деметрий был уверен, что Дидхаме было поручено захватить его. А это означает, что Руфус и Мухтар, если они не расстались врагами, действуют заодно с Бельхададом. Учитывая все, что Деметрий знал о Бельхададе и интересах римлян, этот вывод был таким абсурдным, что Деметрию надоело думать, и он провел последние часы поездки в полудреме.
Раньше Ао Хидис состоял из ряда небольших оазисов. Бельхадад и его предшественники превратили его в единый большой плодородный оазис, представляющий собой протянувшуюся с запада на восток долину длиной почти тридцать миль и шириной до семи миль, окруженную каменными грядами и песчаными холмами. С севера и с юга отвесные скалы делали любое нападение невозможным, если туда вообще смог бы добраться кто-нибудь через барханы и пропасти. На востоке долина заканчивалась скалистым желобом, в котором несколько лучников могли бы держать оборону против целого войска.