Колумелла закрыл глаза. Монотонным голосом, будто считывая слова с внутренней стороны век, он сказал:
— Как только ты отдашь приказ, люди отправятся в путь. На лошадях. Небольшими группами, чтобы это не бросалось в глаза. Нам известны три или четыре шпиона Бельхадада. Вероятно, их еще больше.
— Скоро их обезвредят.
— Это будет потом, но не сейчас. Мы не хотим, чтобы они что-нибудь заметили. Поэтому воины будут покидать город постепенно. Они соберутся на востоке Десятиградья, северо-восточнее Адраа. Там есть долина с источниками.
— И ее легко запереть, господин. — Афер поднял руку. — Люди из Сирии уже совсем близко.
— Что делает Ирод Антипа? Если он вообще для разнообразия что-нибудь делает? — спросил Пилат.
— Мы пообещали ему, что он получит несколько лакомых кусочков того, что когда-то было южным Десятиградьем, а теперь является северной частью страны набатеев. — Колумелла скорчил гримасу. — В знак благодарности за это он не будет мешать Ники-асу послать туда тысячу воинов. Точнее, взять их с собой. Никиас хочет сам командовать ими. Они позаботятся о том, чтобы Аретас сидел тихо. Иначе набатеи подумают, что они должны помочь Бельхададу.
— Это все, что они должны сделать? — спросил Афер.
— Нет. Они окажут вам поддержку и привезут с собой немного осадных приспособлений. Но есть еще кое-что.
Пилат вздохнул.
— Разве этого мало? Что еще?
— Ты разговаривал с Клавдией?
— Мы ехали вместе. Я не видел ее со вчерашнего утра. А что?
Колумелла криво усмехнулся.
— Я думал, она сама скажет тебе об этом. Поэтому до сих пор молчал.
— О чем, во имя богов Гадеса[27]?
— Вчера прибыла одна женщина с несколькими спутниками. Она говорит, что у нее есть важные новости об Ао Хидисе.
— Может быть, позовем ее на наше совещание? — Пилат ухмыльнулся.
— Это мы сделаем позже. И пригласим Афера. Если, конечно, ты не захочешь поговорить с ней наедине.
Пилат с недоумением посмотрел на советника.
— Почему это вдруг у меня появится желание поговорить с ней наедине? Кто она такая?
— Она представилась мне и твоей супруге как Клеопатра из Александрии.
— А… — Пилат закатил глаза. Потом на его лице появилась сдержанная улыбка, будто он был охвачен приятными воспоминаниями. — Ну и как? — спросил он. — Это действительно она?
— Если судить по тому, как ты ее описал, то это, наверное, она.
— А Клавдия была в восторге?
— Она вела себя… официально.
— Хорошо. Как и подобает супруге прокуратора. Значит, Клеопатра… Мы пригласим ее сюда позже. Когда отпустим всех остальных, кто еще ждет в приемной. Афер, ты должен быть под рукой.
— Да, господин. Но…
— Что такое?
— Где я встречусь с человеком, который должен всем руководить? И как его зовут?
— Ах да! — Пилат кивнул. — Мы чуть не забыли. Он присоединится к вам с группой отборных убийц в Адраа. Люди Сейана, из специального отряда. А зовут его Валерий Руфус.
XIXВСТРЕЧА С ПРОКУРОРОМ
Нечистоты вовремя, совет не вовремя, навозная жижа для праздника и пение струн для удобрения почвы. Если боги это поощряют, то это благополучно потерпит провал.
Вскоре после того, как они заняли две комнаты на верхнем этаже крепости, появился слуга. Он искал Клеопатру и сначала попал в другое помещение, где расположились мужчины. Мелеагр — она услышала его голос в коридоре — указал ему на соседнюю комнату.
Слуга сообщил, что Клавдия Прокула приказала предоставить Клеопатре и ее спутникам все удобства крепости. К ним относится и баня прокуратора. Сам Пилат находится за пределами города. После обеда он собирается встретиться с торговцами, а вечером проверить ход строительства дорожных работ в Иерусалиме. В крепость он вернется на следующий день и утром будет принимать просителей и жалобщиков. А Клеопатру вызовут к нему после обеда. Поэтому сейчас они могут наслаждаться предоставленными услугами.
— А как же Клавдия Прокула? Ведь это и ее баня?
Слуга улыбнулся.
— Да, конечно, княгиня. Но Клавдия проведет вечер и ночь у друзей, римских торговцев, в загородном доме. Он поприличнее, чем крепость Антония.
— Почему бы и мне не провести это время в приятном ожидании и не поплескаться в теплой воде? Отведи меня в баню.
Он пошла в сопровождении Таис и Арсинои. По римским и египетским меркам баня была скромной, но для крепости достаточно хорошей. Для Клеопатры и ее спутниц, изведавших все трудности долгого путешествия по пустыне, возможность искупаться в бассейнах с горячей, чуть теплой и холодной водой превратилась в праздник души и тела. Толстая рабыня из Галлии с сильными мягкими руками и со множеством масел и благовоний помогла им вернуть ощущение молодости. А свежее нательное белье и чистая верхняя одежда (из запасов прислуги, но не госпожи) стали последним аккордом к возвращению в нормальную жизнь. Правда, после бани им предложили ужасно невкусную еду из полевой кухни на крепостном дворе.
— Размазня, — недовольно сказал Мелеагр, когда они вместе с Леонидом, Нубо и Перперной быстро помылись вслед за женщинами. — Студень из какого-то больного барана, пюре из бобов, которые древний Катон забыл на своем огороде… А этот уксус, который они называют вином! Княгиня, в любом другом городе я бы предложил сходить в закусочную, но здесь, в Иерусалиме, нам придется довольствоваться этим. Другого выхода нет.
— Неужели евреи так невкусно питаются?
Леонид пожал плечами.
— Да нет, они умеют вкусно готовить. Во всяком случае, у них больше пряностей, чем у этого горе-кашевара, который отравляет своими блюдами всю когорту. Но в городе полно людей, пивные переполнены, и далеко не везде обслуживают иностранцев.
Перперна причмокнул.
— По сравнению с тем, что мы ели в пути, это очень даже неплохо.
На следующий день после обеда за ней пришел слуга прокуратора. Клеопатру охватило сомнение. Но потом, посоветовавшись с Мелеагром, она немного успокоилась и решила взять его с собой. В любом случае, если речь зайдет о Деметрии и его делах, Мелеагр знал об этом больше, чем она.
Пилат приказал поставить кресла вокруг подиума, на котором он обычно принимал посетителей. Кроме прокуратора, в комнате было еще двое мужчин, но Клеопатра смотрела только на него.
Она нашла, что он почти не изменился. Более усталый, чем тогда, в Александрии, четыре года назад, и два года спустя, когда они были вместе в последний раз. Она вспомнила его крепкое тело, которое тогда состояло из сплошной мышечной массы, и едва сдержала улыбку, подумав о том, что можно было бы спросить у Клавдии Прокулы, не превратились ли его мускулы в жир.
Пилат вышел навстречу Клеопатре, протянул обе руки и прижался щекой к ее щеке. Она обнаружила, что от него пахнет все так же, как и тогда. И этот запах немного шире приоткрыл дверь воспоминаний. Приобняв ее, Пилат тут же слегка отстранил женщину от себя и посмотрел ей в лицо.
— Мужчины стареют, — произнес он твердым, немного хриплым голосом, который когда-то возбуждал ее. Она прислушалась к своим чувствам, но на этот раз не ощутила никакого возбуждения. — А женщины становятся еще красивее. Я восхищен тем, что ты соответствуешь этому правилу. Заходи, садись. А кто твой спутник?
— Мелеагр, — представила она. — Торговец, друг и компаньон хозяина каравана, с которым я ехала.
— Он должен принять участие в нашем разговоре?
— Я думаю, что он будет нам нужен.
Пилат кивнул и указал на одно из кресел.
— Присаживайся, Мелеагр. Это Колумелла, мой самый главный советник. А это Афер, человек, который разбирается во всем, что связано с Ао Хидисом. Ты ведь об этом хотела поговорить, не так ли?
Клеопатра немного растерялась. Несмотря на объятия, она была разочарована. Или удивлена? Она не могла определить точно. Может быть, и то, и другое. Неожиданно ею овладело смущение. Она надеялась в присутствии молчаливого, почти незаметного Мелеагра поболтать с Пилатом, оживить воспоминания (безобидные, касающиеся людей и событий), создать определенную доверительную атмосферу, чтобы потом поговорить о своем деле, о своей просьбе о помощи, а только после этого перейти к Ао Хидису, Деметрию, Руфусу и всему остальному. Вместо этого они сидели здесь как на государственном совещании. На какое-то мгновение ей захотелось рискнуть, попытаться использовать шантаж: «Тебя, Пилат, волнует Ао Хидис, а меня волнуют другие вещи. Давай сначала обсудим их, а потом…» Но разве она могла говорить об этом в присутствии Колумеллы, которого она видела накануне с Клавдией Прокулой, и этого Афера?
Резкая складка, появившаяся на лице Пилата, и насупленные брови поторопили ее.
— Я не буду попусту забирать ваше время, — быстро сказала Клеопатра. — У меня два дела. Одно из них Ао Хидис, другое касается событий в Египте.
Складка исчезла с лица Пилата.
— Египетские вопросы мы с тобой обсудим позже. Что там насчет Ао Хидиса?
— А у тебя позже будет время для вопросов?
Клеопатра посмотрела ему прямо в глаза. И вдруг ей стало ясно, что она совершенно не знает этого человека. Понтий Пилат, назначенный прокуратором, который прервал свою поездку и остановился в Александрии, который привез последние сплетни из Рима и участвовал в праздниках, предаваясь радостям вкусной еды и наслаждениям совместного ложа. Понтий Пилат, который сбежал от своих обязанностей в Иерусалиме и Кесарии, чтобы расслабиться в веселом, коварном, плетущем козни обществе Александрии. А теперь Пилат — представитель императора, важный сановник, воплощение мощи империи, римских законов, долга, обязанностей. Человек, только внешне похожий на прежнего Пилата: тот же голос, наверное, то же тело, тот же запах. Но глаза того Пилата были теплыми, готовыми к сочувствию и веселью. Глаза прокуратора были холодными, отталкивающими, пронизывающими. Она постаралась не обращать внимания на легкий холодок, который пробежал у нее по спине.