— У меня будет время. Не очень много, но, надеюсь, его хватит. А теперь говори.
Клеопатра собралась с мыслями, отодвинув в сторону собственные дела.
— Разреши мне начать с Адена, — сказала она. — По причинам, о которых мы с тобой поговорим позже, я бежала в Аден с тремя спутницами. Там был небольшой римский гарнизон, три дюжины воинов под командованием человека по имени Валерий Руфус.
Стараясь не отступать от истины, опуская подробности, она рассказала о прибытии торговца Деметрия и его людей, об организации каравана, о решении Руфуса и Мухтара присоединиться к каравану, о первых днях путешествия, об убийствах, о пребывании в подземелье, о продолжении путешествия и, наконец, о нападении и захвате Деметрия, Рави и Глауки.
— Я не знаю, — сказала она в заключение, — может быть, я ошибаюсь, но мне думается, что эти люди были из Ао Хидиса и у них было задание захватить Деметрия. Все другие объяснения кажутся бессмысленными. Но если это так, то, значит, Руфус должен был принимать в этом участие. А отсюда следует, что он уже находится в Ао Хидисе.
Все молчали. Со двора доносились команды центуриона своим воинам. Где-то рядом, в коридоре, слышны были чьи-то шаги.
Клеопатра посмотрела на мужчин, пытаясь понять, какое впечатление произвел на них ее рассказ. Кресла были расположены в виде незамкнутого круга. Справа от нее сидел Мелеагр. Слева, вполоборота к ней, Пилат. Рядом с ним Колумелла. А возле Колумеллы, повернувшись левым боком к Мелеагру, сидел человек, который якобы знал все об Ао Хидисе, Афер. Судя по имени, цвету кожи и чертам лица, она решила, что он нумидиец или мавританец. Афер бросил на нее ответный взгляд, показавшийся ей открытым и спокойным. Кроме внимательности с небольшой долей сочувствия, лицо его больше ничего не выражало. Колумелла сморщил нос и смотрел застывшим взглядом в одну точку над головой Мелеагра. Пилат, откинувшись на спинку кресла, сложил руки на коленях и наблюдал за Клеопатрой сквозь щелочки полузакрытых глаз.
Колумелла наконец очнулся и обратился к Пилату.
— Можно мне?
Пилат кивнул.
— Ты, э… Мелеагр, — спросил Колумелла, — можешь что-нибудь добавить к этой истории?
Мелеагр откашлялся.
— Нет, господин. Во всяком случае, ничего существенного. Все было так, как рассказала княгиня.
Пилат оторвался от спинки кресла. Для Клеопатры не было неожиданностью, когда она увидела, как на его лице мелькнувшее удивление сменилось чем-то вроде иронии.
— Княгиня? — Он хмыкнул. — Ну ладно, княгиня. Сейчас важнее установить взаимосвязь между событиями, которые с вами произошли. Ты слышал что-нибудь об Ао Хидисе, Бельхададе, его намерениях и приготовлениях? Пусть даже что-нибудь второстепенное?
— Нет, господин. — Мелеагр наклонился вперед. — Я караванщик и разбираюсь в животных и товарах. Мой господин и друг Деметрий делился своими тайнами с другим помощником. Это был Прексасп, но он мертв.
— В общем-то, мертвый парфянин — хороший парфянин, но в этом случае… — Пилат вздохнул. — Что это могли быть за тайны?
— Этого я тоже не знаю. — Тут Мелеагр искоса взглянул на Клеопатру. Как ей показалось, вопросительно.
— Если тебе что-то известно, говори, — сказала она.
— Хорошо. Я не уверен, поможет ли это, но перед нашим отбытием Деметрий, сначала в Риме, а потом в Байе, вел долгие переговоры с одним торговцем по имени Саторнилос.
— Тот самый Саторнилос? — спросил Колумелла.
— Его называют еще Критянином или Миносом. Ты его имеешь в виду? — Голос Пилата прозвучал настолько подчеркнуто небрежно, что Клеопатра почувствовала его заинтересованность.
— Про Миноса я ничего не слышал, но он действительно критянин.
Пилат и Колумелла обменялись взглядами. Потом прокуратор сказал:
— Мне нужно об этом подумать.
— Можно мне спросить о результате этих раздумий? — осторожно спросила Клеопатра.
— Позже. — Пилат поднял руку. — Давайте поговорим еще немного о ваших спутниках. Мог ли кто-нибудь из них, в том числе женщины, обладать какими-нибудь сведениями? Возможно, они что-нибудь слышали?
— Мне кажется, Глаука, — неуверенно сказала Клеопатра. — Она недавно присоединилась к нам и не доверяла мне своих тайн. Таис и Арсиноя рассказали бы мне обо всем, что им бросилось в глаза или показалось непонятным.
— А из мужчин?
— Леонид знает не больше и не меньше, чем я. — Мелеагр медленно покачал головой. — То есть практически ничего. Нубо? Он не глуп, иногда весел, иногда печален. Он долгое время жил в Адене, где разыгрывал из себя дурачка, чтобы выжить. Но я не думаю, что ему известно что-нибудь.
— А Перперна? Какое труднопроизносимое имя… — Колумелла скривился.
— Маловероятно, — ответила Клеопатра.
Мелеагр кивнул.
— Мне тоже так кажется. Он почти пятьдесят пять лет был рабом. Время от времени у него бывают просветления, но в основном… В основном его мысли путаются или он полностью погружается в свои воспоминания.
— Где они оба? Нубо и Перперна? — спросил Пилат.
— Вышли. — Мелеагр развел руками. — Сказали, что недалеко и ненадолго. Они собирались только прогуляться и подышать воздухом за пределами Антонии.
— Можно подумать, что воздух за крепостью лучше, — пробурчал Колумелла.
— Найди их и приведи сюда, обоих, — приказал Пилат. — Если считаешь нужным, захвати с собой своего друга Леонида. Как можно быстрее. Если вы не застанете нас здесь, пройдете в мои покои.
Мелеагр поднялся и приложил руку к груди. Клеопатре показалось, что он нисколько не опечален тем, что ему придется покинуть это собрание. «Слишком много высокопоставленных римлян для простого караванщика», — подумала она.
Когда Мелеагр вышел из зала, Пилат обратился к Аферу.
— Что ты думаешь об этой истории?
Мавританец пожал плечами.
— Признаюсь, я запутался, — сказал он. — Из всего этого трудно что-то понять. Разве что…
— Подожди. — Колумелла посмотрел сначала на Афера, потом на Клеопатру. Затем обратился к Пилату: — Я считаю, что с предположениями следует подождать, пока мы не поговорим с двумя остальными. Слишком много предположений, надежд и подозрений.
— Надежды, господин? — спросил Афер. — Какие надежды? Скорее обеспокоенность.
Когда Афер заговорил, Клеопатра закрыла глаза. У него был низкий, слегка огрубевший голос. Как ткань, из которой делают хорошее нижнее белье. Как рука, которая скользнула под это белье… Женщина вздрогнула. «Какая ерунда, — подумала она. — Просто у тебя давно не было мужчины. И какой бы там ни был голос у Афера, не забывай о деле».
Пилат повторил что-то насчет надежд. Она как раз вовремя отвлеклась от своих мыслей, посмотрела на него и услышала вопрос:
— Может, пока они не пришли, поговорим о твоих проблемах? — Он насмешливо улыбнулся и добавил: — Княгиня.
— Я опущу некоторые… подробности, которые не стоит здесь обсуждать?
— Конечно.
Колумелла встал.
— Я думаю, мне необязательно присутствовать при этом, тем более что еще нужно уладить кое-какие мелочи.
Пилат кивнул.
— Иди, мой друг. Среди этих мелочей есть что-нибудь важное?
— Разное. — Колумелла вдруг рассмеялся. — Ах да, есть одно, что может тебя заинтересовать. Твои предусмотрительные сотрудники… Астианас, ты знаешь его, математик, некоторое время назад рассчитал, что здесь скоро произойдет небольшое солнечное затмение. Около полудня за день до праздника пасхи. Я не знаю, важно ли это для евреев, но для суеверных воинов мы должны организовать небольшую просветительскую лекцию, чтобы они не убежали с воплями из города. Вот такие мелочи. Я буду рядом. С писарями. Позовете меня, когда придут эти мужчины.
Пилат кивнул.
— Хорошо. Говори, Клеопатра.
Афер откашлялся.
— Прошу прощения, но, возможно, и мне следует пока унести свои уши подальше.
Клеопатра посмотрела на него и улыбнулась.
— Останься. Я не буду говорить о том, что могло бы поранить твои уши. Речь пойдет о сделках и воровстве, об обмане и кознях.
С наигранным отчаянием прокуратор поднял вверх руки.
— Отчет о политических буднях в Александрии?
— От него я тебя избавлю. Нет, дела обстоят иначе. Поскольку все мы стареем…
— Неужели и ты тоже? — Пилат посмотрел на нее с легкой улыбкой. — Но увядание еще не началось. Говори дальше, о прекраснейший цветок садов Канопоса.
— Благодарю тебя за добрые слова. Ты льешь мед в мои уши, но… По воле богов ко всем нам приходит старость и увядание, и я решила немного обеспечить свое будущее. Мне удалось по невысокой цене купить участок хорошей пахотной земли у одного из моих старых друзей, который собрался покинуть Египет, чтобы умереть в Риме.
— Если такая возможность появляется, то упускать ее нельзя. Где находится этот участок?
— Ты не знаешь эту местность, но, наверное, слышал о ней. На восточном берегу Нила, наносные земли. Южнее Коптоса, севернее Фив.
Пилат тихо свистнул.
— Далеко от Александрии, не так ли?
— Пятьсот миль по реке. Достаточно далеко, чтобы при случае основательно забыть Александрию и все, что с ней связано, — грустно произнесла Клеопатра. — Но не так далеко, чтобы нельзя было время от времени навещать друзей, которых ценишь, или приглашать их в гости. Земля сдана в аренду нескольким небогатым земледельцам. Доходы небольшие, но все-таки достаточные для того, чтобы не впустить в дом голод, когда он начнет стучаться в дверь.
Не глядя на Афера, она почувствовала, что тот улыбнулся.
— Мило, — сказал Пилат. — А где находится эта дверь?
— Я как раз собираюсь о ней рассказать. Когда я обзавелась землей, то обратилась к нескольким людям, которые хорошо знают эту местность, и стала искать дом. Мне хотелось, чтобы дом был в городе. Лучше в Коптосе, чем в Фивах. Я писала письма и получала ответы, предложения. Потом я отправилась вверх по реке…
— Одна?
— Неужели ты думаешь, что я такая легкомысленная? Нет, с Арсиноей и Таис, а также с двумя сильными рабами, в надежности которых я не сомневалась. Кроме того, я взяла с собой золотые монеты, чтобы купить приличный дом.