— Что значит свободен? — Перперна скривился. — У меня есть свобода провести мои последние старческие годы в качестве нищего в империи. Это хорошо?
— Лучше хлеб, чем кнут, — заметил Афер. — Кто отпустил тебя на волю или освободил? Деметрий?
— На гонках паланкинов он поставил деньги на римлян и выиграл меня. — Перперна засмеялся. — Большой выигрыш.
Клеопатра вдруг почувствовала, что Афер на правильном пути, хотя даже не догадывалась, чем все это может закончиться.
— Он предложил тебе деньги и работу, не так ли? — уточнила она.
— Его деньги и мою работу украли.
— Украденное можно вернуть. — Она замолчала, посмотрев на Афера, и тот ответил ей спокойным одобрительным взглядом. — У меня тоже кое-что украли, — с грустью продолжила женщина. — Дом и землю. В Египте. И много денег. Прокуратор поможет мне вернуть все это. Помоги нам найти Деметрия и разгадать загадку Ао Хидиса, а я предоставлю тебе до конца твоих дней крышу над головой, легкую работу, пропитание и одежду. В Египте.
Афер едва заметно кивнул. Пилат смотрел на нее широко раскрытыми глазами, а Колумелла провел правой рукой по рту, будто пытаясь стереть улыбку.
— А немного денег на вино, княгиня? — спросил Перперна.
— И это тоже.
Перперна кивнул.
— Это хорошо. — Он посмотрел на Афера. — Мухтар в родстве с Бельхададом, — сказал он. — Его дед был братом Бельхадада. Отец Мухтара задолжал Бельхададу деньги и перед смертью обязал сына поскорее возместить этот долг. Поэтому он отправился в путешествие. — И неожиданно добавил: — А я один раз был там, в Ао Хидисе, с отцом Мухтара.
Все удивленно молчали. После довольно длительной паузы Афер спросил:
— Ты помнишь Ао Хидис?
— Ао Хидис тех времен. Когда большая защитная стена еще не была достроена.
— Ты хочешь еще раз поехать туда? Посмотреть, как она будет разрушена?
XXВ АО ХИДИСЕ
Иные места привлекают своей отдаленностью, некоторые люди своим непереносимым характером, а произведения искусства своей недоступностью. Так не стоит ли всегда ценить своеобразное?
Деметрий вскочил с циновки, когда открылась дверь и тюремщик с факелом в руках вошел в подземелье. За ним сквозь пляшущие языки пламени виднелись фигуры двух вооруженных мужчин.
— Выходи. Пойдем наверх, — сказал тюремщик.
Деметрий протер глаза. Он не знал, сколько времени длился его сон в эту ночь. Вспоминались обрывки кошмарных видений, крик во внутреннем дворе крепости, долгие бесплодные раздумья, то и дело прерываемые забытьем. Он то засыпал, то резко вскакивал, то дремал, вздрагивая от каждого шороха. Размышляя над тем, что с ним произошло, он так и не пришел к более или менее убедительному выводу.
Поднимаясь по крутой лестнице вслед за тюремщиком между двумя вооруженными охранниками, он старался взбодриться. Понимая, что это неспроста, что наверху его что-то ожидает, Деметрий сказал себе: что бы там ни было, нужно быть внимательным. Если только это не смерть, подумал он с горькой усмешкой. Смерть требует только телесного присутствия, но не остроты ума.
Руфус… Деметрий никак не мог понять, какова его роль в этой игре. Человек Сейана стал предателем, перебежчиком во вражеский стан? Трудно представить. Но кто же он тогда? Решил ехать быстрее, чтобы поскорее попасть в Ао Хидис, внедриться там, втереться в доверие? Его люди, которых он якобы оставил, всегда гладко выбритые римские воины, теперь превратились в бородатых погонщиков? Зачем? Есть ли у них в Ао Хидисе союзники против Бельхадада? Или они заодно с Бельхададом?
Как ему вести себя? Сколько вопросов! Ничего, кроме вопросов, на которые нет ответа. Почему они взяли в плен его, Рави и Глауку? Это могло быть сделано только по указанию Руфуса. Центуриону не хватило бы времени доехать до Ао Хидиса и оттуда послать Дидхаму. Значит, он встретился с ним по дороге. Случайно? Или они договорились? Что им нужно от него?
Намек на Эфиальта ничего конкретного не дал. Деметрий подумал о нем, рассмотрел со всех сторон, как игрушку, которую нужно сравнить с другой игрушкой. Предатель из Фракии, имя которого в переводе означает «кошмарный сон», провел войска Ксеркса козьими тропами через горы в тыл позиций спартанцев, и те пали, честно выполнив свой долг. А что значит Эфиальт наоборот? Не намек ли это, что Руфус только играет роль предателя, чтобы при нападении римлян на Ао Хидис открыть ворота своим? Видимо, не только Постумус, но и остальные воины не поехали в Кесарию, а отрастили бороды и болтались теперь по Ао Хидису. «Хороший спектакль, — подумал Деметрий. — Три дюжины воинов, которые умеют бесшумно убивать, в лагере противника». Но три дюжины против десяти тысяч?
И все-таки не было ничего существенного, что дало бы ему полную ясность. Он понимал, что против Бельхадада затевалось нечто серьезное. Но как это будет выглядеть? Атака нескольких легионов? Откуда и когда она начнется? Деметрий не исключал, что за долгое время, которое он провел в долинах на берегу Нила, а потом в Аравии, могли быть приняты важные решения, в том числе по поводу дополнительной отправки Тиберием двух или трех легионов в Сирию и Палестину. Но о передвижениях такого большого количества войск уже говорили бы везде. В порту Адена он узнал бы о готовящемся походе еще до того, как первый легионер сошел бы с корабля в Кесарии или в Антиохии.
Что бы там ни планировали, ему ничего не было известно, и с этим приходилось мириться. Руфус вел игру, а Деметрий был только пешкой на игровой доске. Теперь он понимал это. Он знал также, что Руфус убил, собственноручно или чужими руками, Прексаспа, девушку-персиянку, Микинеса. Убил, ограбил караван, бросил своих спутников в подземелье, потом приказал напасть на них и захватить в плен Деметрия, Глауку и Рави… Какая бы там ни была игра, для Деметрия Руфус стал врагом и предателем. И такое отношение к римлянину он считал единственно правильным.
«Удивительно, — подумал он, — как быстро человек умеет мыслить, когда не остается выхода». Чтобы обдумать ситуацию, ему потребовалось полночи, а теперь все так быстро промелькнуло у него в голове, будто в калейдоскопе. И это пока они поднимались из подземелья во внутренний двор. Как странно устроен человек!
Вопреки ожиданию, его не повели к Бельхададу. Во дворе крепости стояли Руфус и Хикар, разговаривая с седобородым мужчиной, у которого на поясе висели два кривых меча. Римлянин посмотрел на Деметрия. У него был недовольный вид.
— Я надеюсь, ты провел ночь, полную раздумий, — сказал он. — И мысли твои были плодотворными.
Деметрий предпочел не отвечать. Он стоял между двумя охранниками, которые привели его из подземелья, и вдыхал свежий утренний воздух. Тюремщик тем временем удалился. По двору сновали туда-сюда несколько слуг, таская еду и отбросы. Откуда-то с восточной стороны крепости доносился женский голос. Женщина пела под аккомпанемент какого-то струнного инструмента. Ее голос то затихал, то звучал громче. Скоро весеннее солнце прогреет двор крепости, но пока в воздухе еще была свежесть и прохлада. Сухая прохлада, совсем не та, что в сыром подземелье. Деметрий, казалось, пил воздух, как человек, который долго испытывал жажду и наконец добрался до колодца.
Хикар рассматривал его испытующе, но не враждебно. Потом он обратился к седобородому.
— Это, благородный Харун, торговец Деметрий, от которого мы надеемся узнать, как работают римские разведчики и каковы их намерения.
Харун положил руки на скрещенные перед его животом рукоятки кривых мечей.
— Некоторые знания что гнойники, которые приходится вырезать из больного тела, — произнес он низким скрипучим голосом. Мужчина говорил по-гречески. — Другие же нужно гладить и ласкать, чтобы они расцвели тебе на пользу. Какого сорта твои знания, торговец?
— Я черпаю свои знания, свободно путешествуя по свету, — ответил Деметрий. — Поэтому и я, и мои знания лучше всего чувствуют себя на воле и в движении.
Руфус скривился.
— Видно, ты недостаточно долго посидел взаперти, раз так говоришь.
Во двор вышли двое вооруженных мужчин. За ними показались Рави и Глаука. Когда они приблизились, Деметрий заметил, что их лица не так измождены, как накануне. Однако отпечаток озабоченности и страха на них остался.
Хикар хлопнул в ладоши.
— Хватит разговаривать, — сказал он. — Благодаря милосердию и мудрости светлейшего Бельхадада были приняты некоторые решения. Ни сомневаться, ни оспаривать их ты, римлянин, не вправе.
Руфус пожал плечами и отвернулся.
— Харун, повелитель копий и мечей нашего государства, не доверяет предателям. Но он не доверяет и тому, кто скажет что-то под принуждением.
— Что было бы без принуждения со всеми князьями, военачальниками и священниками? Они были бы не нужны, — пробурчал Руфус.
Глаука повернулась к индийцу, схватила Рави за руку и расплакалась.
— Что с нами будет? — спросила она, громко всхлипывая. — О каком принуждении вы говорите?
Рави был растерян не меньше ее. Но он ничего не сказал, а только ласково погладил Глауку по плечу.
— Принуждение и насилие помогают в спешке, — сказал Харун, не убирая рук с рукояток мечей. — Но нам спешить некуда. Нет никакого вражеского войска на подходе. Поэтому наш князь приказал сначала не применять принуждения. Вы сможете передвигаться по Ао Хидису под надзором. Хикар и его люди отвечают за вас своими головами. Мы будем за вами наблюдать. Вам нельзя покидать город и долину. Об этом мы позаботимся. Возможно, вы что-то знаете, а возможно, и нет. Посмотрим, как вы поведете себя, когда произойдет что-нибудь непредвиденное. И тогда мы сможем понять больше, чем… из слов, сказанных вами под принуждением. Медленно резать одного из вас и смотреть, как начнут развязываться ваши языки, мы успеем всегда.
За пределами крепости, приблизительно в ста метрах на запад, у подножия скальной стены стояло несколько хижин и шатров, а рядом был огороженный выгон, где паслись лошади. Здесь располагалась часть личной охраны князя. Эти люди несли службу вне крепости Бельхадада. Хикар повел пленников туда.