— Да, розовые, — согласился он. — Это не ваш цвет. Можете изменить здесь все по своему усмотрению.
Казалось расточительным производить изменения в покоях только потому, что бледно-розовый цвет придавал им полинявший вид. Конечно, и он заметил это. Белла напоминала себе, что такая обстановка служит для удовольствия его светлости, чтобы выделить женщину в этой мягкой роскошной шкатулке. Она должна выглядеть здесь лучшим образом. Наверное, она сделает гостиную более удобным местом для собственного уединения.
— Спасибо.
Белла крепче обхватила руками столбик кровати, когда Эллиотт подошел ближе, бесшумно ступая по толстым коврам в сафьяновых тапочках. Кругом царила тишина, точно во сне. Только ее сердце стучало так громко, что казалось, он слышит и чувствует, как к ее вискам приливает кровь.
Эллиотт остановился рядом. Белла заметила, что он побрился, уловила легкий запах одеколона.
— Вы похожи на привязанную к столбу деву, которая ждет, когда ее спасут от дракона, — сказал он. — Наверное, забавная игра, но, думаю, она нам сегодня не пригодится. — Его взгляд стал тяжелым от предвкушения удовольствия. Белла поежилась, чувствуя нечто среднее между страхом и чем-то пока неведомым. Эллиотт приподнял бровь. — Возможно, я и есть тот дракон?
— Отнюдь нет.
Она отпустила столбик кровати и не знала, куда девать руки. Эллиотт разрешил затруднение, взяв ее за руки, и привлек к себе. Видимо, собирался поцеловать ее в губы, но его уста нашли изгиб между ее шеей и плечом и застыли на мягких оборках кисеи. Белла чувствовала его горячее дыхание. Его язык стал еще горячее. Вскоре ей показалось, будто тело запылало лишь от одного этого прикосновения.
Эллиотт. Похоже, она что-то промолвила, но с ее раскрытых губ не слетело ни звука, кроме плача, перешедшего в рыдания. Он отпустил ее руки, она обняла его за шею, чтобы устоять на ногах и прижать его к себе. Она не знала, ради чего именно сделала так.
— Все в порядке, — тихо произнес Эллиотт, она поняла, он у нее в руках. — Все хорошо, Арабелла. Бояться нечего, мы просто будем спать вместе. — С таким же успехом он мог нашептывать подобные слова пугливой кобылке. Лаская, он прижал ее к столбику кровати, развязал тесемки, снял неглиже с ее плеч, отошел в сторону и еще сдвинул одеяла. — Это место подойдет вам?
Прозаичный вопрос оказался неожиданным, далеким от мрачных представлений, что может произойти дальше, она уставилась на него с раскрытым ртом.
— Да, конечно. По правде говоря, мне все равно.
Постель огромна по сравнению с той, к которой она привыкла. Всякий раз, ложась в нее, она будет чувствовать себя неуютно.
Эллиотт терпеливо ждал, она уронила неглиже на пол и забралась на кровать. Он накрыл ей ноги, обошел ложе и на ходу сбросил халат.
Белла уставилась на противоположную стену, краем глаза все еще следя за ним. Слава богу, он в ночной рубашке. Белла сомневалась, сможет ли посмотреть на него обнаженного. Еще рано.
Кровать чуть опустилась, Эллиотт поправил одеяла.
— Думаю, вам лучше прилечь.
Белла чувствовала себя так, будто ее сотворили из дерева. Если она ляжет на спину, ее ноги устремятся к потолку, как у заводной куклы, конечности которой заклинило. Она пыталась лечь, крепко сжав ноги и уставившись на нижнюю часть балдахина, Эллиотт придвинулся ближе, склонился над ней и опустил одну руку на подушку рядом с ее головой.
— Арабелла, мы ограничимся лишь поцелуями, — тихо сказал он, приближаясь к ней. — Вам ведь нравятся поцелуи, и вы это знаете. Станем довольствоваться поцелуями, пока вы не будете готовы.
Поцелуй был таким же нежным, как прошлым вечером на террасе. Она не могла принять нежность за неуверенность или неопытность. Эллиотт знал, что делает, чего хочет и как добиться своего. Белла, казалось, непостижимым образом интересовала его.
Эллиотт нежно ласкал языком ее губы, дразнил и пробовал на вкус. Прильнул к се губам, посасывал и нежно покусывал верхнюю, затем нижнюю.
Похоже, ему это доставляло удовольствие, что очень странно. Разве смысл всего, чем они занимались, не сводился к тому, чтобы проникнуть в нее и добиться облегчения?
Он временами останавливался, будто ожидая чего-то. Неужели рассчитывал на ответные действия? Хотелось, чтобы Белла тоже покусывала и посасывала? Проникла языком в его рот? Она смущенно вспомнила, что делала так вчера вечером. Лишь самым кончиком. Его рот казался влажным, а гибкий язык непристойно терся о губы. Будто представлял совсем другую часть тела.
Белле было тепло, неспокойно и больно. Хотелось ответить на его поцелуи, почувствовать вкус и упругость его тела. Когда ее язык проник в его рот, Эллиотт изменил положение, издав звук, свидетельствовавший об удовлетворении. Опустился ниже, крепче прижав ее к себе. Рука, на которую он опирался, обняла Беллу за шею и крепко держала.
Осмелевшая Белла немного подалась назад, поцеловала Эллиотта в уголок губ. Почувствовала, что он улыбается. Она провела языком по его губам и поцеловала в другой уголок губ. Сейчас он точно улыбался. Очень необычно, будто он нашел повод для веселья и ему хотелось немного поиграть.
Эллиотт наклонил голову Беллы, его уста коснулись ее рта, завитков волос. Она почувствовала его горячее дыхание, поежилась. Ей было щекотно. Силы небесные, это ведь ее ухо. Ее груди заныли, хотелось потереться об него, внизу живота поднимался сильный жар.
Его губы сомкнулись на мочке ее уха, он начал ее посасывать. Белла затаила дыхание. Это совсем… неприлично. С таким же успехом Эллиотт мог бы посасывать ее локоть! Показалось, что мочка набухла в его губах. Настойчивые действия пробудили ее плоть до такой степени, что она ощутила тревожное и непристойное удовольствие. Груди напряглись. Белла заерзала и почувствовала, как затвердели соски, будто она обдала их ледяной водой. Они вырывались из ночной рубашки.
Эллиотт потянул, и ночная рубашка сползла с нее. Оказалось, он тоже без одежды.
Он глухо прорычал, прижался к ней, и Белла почувствовала, что в ее бедро уперлось что-то твердое. Он, конечно, обещал, что все ограничится поцелуями, но она понимала, мужчине трудно остановиться, раз началась любовная игра. Значит, это произойдет прямо сейчас. Белла пыталась расслабиться, отодвинуться от него, но ничего не могла поделать с собой. Напряглась, почувствовав на себе тяжесть тела Эллиотта.
— Арабелла?
Она заставила себя взглянуть на него. Голубые глаза Эллиотта казались бездонными при свете горевших свечей, губы чуть раздвинулись. Белла догадалась, что он пытается дышать равномерно. Его рука оказалась на ее животе, она ощутила знакомую прохладу кольца, кольца, которое когда-то украшало руку Рейфа. Пальцы проникли между ее ног, где было жарко и влажно. Ей стало стыдно.
— О да. Вы уже готовы. — Казалось, он доволен. Рейф тоже был доволен до тех пор, пока… Эллиотт решительно вошел в нее. От страха все ее тело напряглось. Стержень оказался слишком жестким, слишком большим. Стало больно… Она должна двигаться. Она должна двигаться, обнимать его… Но у нее ничего не получалось. Белла лишь лежала неподвижно, точно деревянная кукла, которую она вообразила совсем недавно. Лежать под ним, пока ее придавливало упругое тело, пока его стержень наполнял ее. Использовал ее.
«Не думай так. Это твой долг, он имеет право на это». Белла открыла глаза и увидела, что Эллиотт пристально смотрит на нее. Он был в восторге, забыл обо всем, но где-то в глубине души она догадывалась: все идет не так, чего-то не хватает.
— Арабелла… — Эллиотт закрыл глаза, издал приглушенный крик, тело конвульсивно прижалось к ней, лицо напряглось. Белле казалось, он раздавит ее. Вскоре он обмяк, покоясь на ней. Она чувствовала жар, влажную кожу и прикосновение жестких волос, покрывавших его грудь и ноги.
Между ее ног что-то стало непривычно пульсировать, заболело, точно ее неудовлетворенное тело возражало против такого обращения.
— Арабелла? — Он смотрел на нее. Волосы закрывали ему глаза. Лицо казалось суровым и ранимым. — Получилось не очень хорошо, да?
— Мне жаль. — Белла не знала, что сказать.
— Тут нечего жалеть. — Сухая нотка в его голосе говорила о том, что дело обстоит совсем иначе. Белла права, он был слишком добр и не посмел выказать разочарование. Эллиотт сполз с нее, привлек к себе. Ее щека оказалась на его плече. — А теперь спите.
— Но…
— Арабелла, мы осуществили брачные отношения. Для начала достаточно.
Она подняла голову, пытаясь взглянуть, на него.
— Это так… и должно было произойти?
— А вы как считаете? — Эллиотт наблюдал за ней с каменным лицом, не собираясь помогать в щекотливой ситуации.
Конечно, так не должно было случиться. Наверное, он страшно разочарован тем, что пришлось заключить с ней брак. Белла отчаянно покачала головой, он рассмеялся.
— Вот такие дела. Мы подумаем над этим. Арабелла, устраивайтесь удобнее и усните.
«Я его забавляю? Неужели это лучше, чем презрение, оскорбления и насилие? Похоже на то». Она легла, прижалась щекой к согретому его телом месту и закрыла глаза. Возможно, если он утром повторит попытку, у нее все получится. Белла расслабится, все закончится до того, как она успеет испугаться. До того, как ей станет больно. Тогда ему будет намного приятнее.
Глава 10
Эллиотт проснулся рано утром, каждый мускул его тела напрягся от возбуждения. Он сразу догадался, где находится и кто спит глубоким сном рядом с ним. «Арабелла, похоже, единственное безмятежное существо в постели», — угрюмо подумал он. Прижавшись щекой к его плечу, она лежала в том же положении, в каком заснула. Ночью ее рука, видно, что-то искала, ибо сейчас расположилась на его теле, пальцы легко обхватили затвердевший стержень. Ему захотелось, чтобы Белла сжала его крепче.
Прошлая ночь обернулась… подлинным разочарованием. Он подумал, что она уже созрела для него и готова к любовным играм, но что-то пошло не так. Возможно, во время любовных утех она думала о предательстве Рейфа? Или же Эллиотт ее не понял, не заметил, что нервное возбуждение взяло верх над чувствами? Ему хотелось повернуться на другой бок, снять ночную рубашку и овладеть ею еще раз, прежде чем она проснется и вспомнит о своих нервах. Нет. Он старался дышать спокойно и воздержался от намерения потереться своей игрушкой о ее ладонь. Нет, Белла должна знать, что делает, полностью увлечься им. Именно им.