Спар несколько минут просто смотрел на Фелисити. Она вновь закрылась от него, возвела барьеры вокруг эмоций, но в этот раз это его не разозлило, а обеспокоило. Казалось, что не он заставлял ее закрываться, а чувство потери или боязнь быть брошенной.
Спар начал понимать, что, когда Фелисити больно, она закрывается в себе, словно черепаха прячется в панцирь, пытаясь не дать боли вновь себя ранить. Но, если это ключ к ее эмоциональной неустойчивости, с чего она вдруг решила, что Спар намерен сделать ей больно?
Она подняла взгляд на Спара и вскинула брови, явно ожидая от него ответа. Он кивнул.
— Да, нам определенно стоит осмотреться. Даже если не найдем физических следов, быть может там найдутся отпечатки магии.
Фелисити поджала губы.
— Я хорошо чувствую магию, будь то человек или предмет, но может нам лучше позвать Уинн? Лишняя пара глаз не помешает, тем более она обученная ведьма и знает навыки Хранителя. Она сможет распознать заклинания или что-то, что я могла бы упустить.
— Согласен.
На языке Спара вертелся вопрос об эмоциональном самоустранении, но время было неподходящим. Фелисити все еще была уязвлена ситуацией с репортером, и Спар не хотел рисковать и вызвать в ней злость, которая уже пробудилась дома.
Его пара могла быть еще той колючкой. Вместо того чтобы надавить на нее, он забрал папку и взял из держателя два меню.
— Давай, сперва поедим, — протянул он, отдавая ей одно. — У тебя в холодильнике только салат и заветренная морковь. А Страж не кролик, он должен есть мясо.
На ее губах мелькнул намек на улыбку, когда она открывала меню.
— Ага, такова жизнь временно безработного реставратора. Разве ты прежде не слышал термин «бедный художник»?
Глава 17
Уинн сказала, что освободится ближе к ночи. После споров о целесообразности исследования леса ночью, они решили осмотреться вечером, а более тщательно все изучить на следующее утро.
Учитывая, что они втроем не уместились бы на мотоцикле, Фил решила поехать на фургоне. Спар удивленно уставился на машину, когда Фил выехала из гаража.
— Это тоже твоя?
— Ну, на Лоране было бы трудно перевозить произведения искусства.
— Лоран?
Фин усмехнулась.
— Мой мотоцикл.
Спар странно посмотрел на нее.
— У твоего мотоцикла есть имя, Лоран.
— В честь святого покровителя Канады.
Спар открыл дверь белого фургона и забрался на сидение.
— Ты очень странный человек.
Фил потянулась к ремню безопасности.
— Цыц! Не оскорбляй меня, а то разозлишь Джозефину.
— Джозефину? — спросил Спар, после чего застонал. — Нет, не отвечай, дай угадаю. Так ты называешь фургон?
— Ага. — Она улыбнулась и влилась в поток машин
Уинн ждала их у своего маленького домика. Она надела поношенные джинсы и закрытые тенниски, которые выглядели старенькими, потрепанными и довольно удобными для прогулок по пересеченной местности.
Она без единого слова забралась в фургон, даже не возмутившись из-за отсутствия кресел в грузовом отсеке. Уинн просто бросила на пол сумку, села на нее и скрестила ноги по-турецки.
— Миленькая машина, — заметила Уинн, осматривая пустое пространство. — Я бы на такой могла что-нибудь перевести. Даже не пришлось бы делать вторую ходку.
— Она для этого и используется, — согласилась Фил. — Извини за неудобства.
Уинн отмахнулась от ее извинений.
— Нормально. Так куда мы едем?
— В парк.
— Парк Мон-Руаяль[16]?
Фил кивнула.
— Там были найдены тела, среди деревьев за смотровой площадкой «Belvedere Kondiaronk». Мы припаркуемся на улице Мэйсона Смита и дальше пойдем пешком.
Поездка до горы прошла в молчании. Уинн казалось, занялась переписью всего, что лежало у нее в сумке, а Спар с самой сцены в кафе осторожничал.
Фил не знала, думал ли он, что она расстроится от малейшего давления, или просто отказался от малейших попыток заговорить. Да и не могла решить, какой вариант предпочтительнее.
Не было времени в этом разбираться. Её отверг хороший друг, она влюбилась в мужчину, который вовсе не мужчина и не сможет быть с ней долго, а еще она не могла разобраться в хитросплетениях эмоций, и всё это ей пришлось отодвинуть на второй план, чтобы остановить грядущий апокалипсис.
Вот такая история, и Фил не просто в нее вляпалась, а усадила свою метафорическую задницу в самую гущу событий. Даже динамит не смог бы поколебать ее преданность к отрицанию и попыткам убежать. Фил прониклась к этой парочке, словно к новым лучшим друзьям.
Фил припарковалась у особняка на проезжей части улицы Олмстеда. Тропа вела к северо-восточной части смотровой площадки, прежде чем разветвиться на несколько тропинок в каждую сторону.
В центре располагалась густая лесистая полоса, в которой технически нельзя ходить людям. Согласно правилам парка, любая деятельность в этой местности запрещена, но люди, путешественники или любители природы, иногда забредали сюда. Очевидно, так же поступили и убийцы.
Достав телефон из кармана, Фил включила GPS, открыла карту и ввела координаты, указанные в файле Рикки.
— Пошли, — обратилась она к остальным. — Нам сюда.
До парка они добрались уже в сумерках, и ночь ожидала вступления в свои права. В это время, по идее, парк должен закрыться, но Фил надеялась, что им не понадобится много времени, чтобы добраться до свалки.
Фил за свою жизнь провела здесь много радостных часов, но сегодня парк излучал безмолвное предчувствие, от которого волосы на затылке вставали дыбом. Она очень не хотела быть здесь ночью, особенно сегодня.
Спар шел рядом с ней по проторенной тропе, ведущей посетителей к шале, с которого открывался захватывающий вид на город.
Они достигли развилки. Тропа справа вела к шале, а длинная, извилистая тропа слева — вокруг леса к огромному стальному кресту, украшавшему северо-восточную строну горы Мон-Руаяль[17].
Затем дорожка поворачивала обратно и так же выводила к шале. Но Фил пошла вперед.
Прямо через лес к бельведеру, который люди называли более величественно «шале». Они прошли одну треть пути, прежде чем Фил повернула на север.
— Сюда.
Они сошли с гравийной дорожки, и идти стало труднее. Шуршание опавших листьев и сломанных веток эхом разносилось в тишине.
Им пришлось обходить деревья, отодвигать ветки и пробираться сквозь колючий кустарник, направляясь к координатам свалки.
Местность теперь не была открытой, и тени стали глубже. Последние лучи уходящего солнца не достигали леса, и Фил старалась убедить себя, что ощущение холода появилось из-за падения температуры.
Но учитывая, насколько холоднее становилось при приближении к месту координат, последние сомнения улетучились.
— А вы знаете, что Фредерик Олмстед[18] спроектировал этот парк сразу после того, как закончил проект Центрального Парка в Нью-Йорке? — заметила Уинн, разбавляя неудобную тишину своим сладким голосом. — Я была там пару раз, но не помню, чтобы он был настолько густым, как этот.
Фил посмотрела через плечо.
— Ты была в Нью-Йорке?
— Да. Ну, я выросла на среднем западе, но думаю, что каждый должен совершить паломничество в Нью-Йорк хотя бы раз в жизни.
— Средний запад? — Фил, удивившись, остановилась. Из-за сложившихся обстоятельств, она не заметила акцент. — Ты американка?
— Ну, да. Тим тебе не рассказал?
— Нет. Думаю, такое я бы запомнила. Как ты оказалась в Монреале?
— Я работаю в Макгилле[19].
— Ты профессор? — Фил надеялась, что в ее голосе был слышен не только скептицизм. Она уже знала, что Уинн умная женщина, но не могла представить ее преподавателем университета.
Уинн усмехнулась, не выказывая обиду.
— Господи, нет. Насколько мне известно, у них нет кафедры суеверий. — Она подмигнула Фил.
— Нет, я — ассистент одного из профессоров по ботанике на Кафедре Растениеводства, помогаю в исследовании, изучающем физические свойства традиционных лекарственных трав. Грант почти у него в кармане, так что я могу, смело заявить, что моя работа здесь окончена.
Фил рассмеялась, но звук исчез так же быстро, как зародился. Она сделала шаг и наступила на сломанную ветку, вот только ее ногу словно затянуло в ледяной, липкий туман.
Свет не изменился, а вот обстановка стала нереально тихой и холодной. Пение птиц, стрекотание насекомых и прочие звуки лесных существ исчезли, поэтому сигнал телефона, что они достигли места назначения, почти заставил Фил подпрыгнуть.
— Мы уже близко, да? — без надобности спросила Уинн. — Я чувствую это.
Спар коснулся руки Фил.
— Держись ко мне ближе.
Она не собиралась спорить, чувствуя, как по коже начали ползать мурашки.
Спустя пару мгновений, Фил пробралась сквозь густой ельник и выбралась на открытое пространство не более десяти футов в диаметре.
Не совсем поляна, скорее небольшая прогалина, образовавшаяся после того, как здесь свалили дерево, что должно было объяснить странность в центре.
Технически, то, что стояло там, сложно было назвать пнём, так как дерево… вероятно, огромный клён, по соображениям Фил… очевидно, не спиливали.
Фил не знала, сгнило ли дерево или упало во время бури, или его ударило молнией, но, судя по острым щепкам, торчащим из земли, спокойно дерево не упало.
Больше было похоже, что его сломал какой-то разъяренный великан. И эта ужасная мысль не принесла Фил спокойствия. Будто демонов и их почитателей ей не хватало.
— Вот здесь, — выдохнула Уинн ей в спину. — Видишь?
Хотела бы Фил сказать нет.
Болотный газ повис в воздухе над землей всего в нескольких дюймах от остатков клёна. Почему-то Фил подумала, что если бы начала определять форму, то получился бы силуэт человека, как при обведении трупа мелом на асфальте.