С каждым снятым предметом одежды, ему открывался ужас, еще больший, чем то, что он видел на своем лице: его кости и мышцы блестели черным, жирным блеском под светом ламп.
Он был трупом. Прямо стоящим, ходячим, дышащим трупом, глаза которого сидели глубоко в глазницах без век и ресниц, а безгубый рот больше не скрывал ни клыков, ни зубов.
Единственный кусок кожи держал на голове его красивые светлые волосы, но даже он уже почти соскальзывал назад, как парик, у которого высох клей.
Он снял с себя этот последний кусок, погладив скелетной рукой то, что когда-то было его гордостью. Конечно же, он сразу все изляпал – черное, липкое дерьмо застывало на прядях, покрывая, окрашивая их в мутный черный цвет... так, чтобы они были ничем не лучше тех паклей, что еще держались на голове шлюхи, валявшейся у двери.
Он позволил скальпу упасть на пол и посмотрел на себя.
Сквозь решетку ребер он видел, как бьется его собственное сердце, и с тихим ужасом подумал о том, что загниет следующим... и что от него останется, когда закончится эта трансформация.
– О, Боже... – выдохнул он, и его голос теперь зазвучал по-другому, к словам добавлялось странное эхо, придавая им до жути знакомое звучание.
***
Блэй стоял у дверцы шкафа, вся одежда висела перед ним, как на ладони. Нелепо, но ему захотелось позвонить матери и спросить ее совета. Он всегда поступал так, когда дело касалось одежды.
Но он не спешил начинать этот разговор. Она подумает, что здесь замешана девушка и будет в восторге от новости о том, что он собирается на свидание, и ему придется либо ей солгать... либо «выйти из сумрака».
Его родители никогда и никого не осуждали... Но он был их единственным сыном, и отсутствие в его жизни женщины означало не только отсутствие у них внуков, но и полное осуждение этого факта аристократией. Неудивительно, но Глимера ничего не имела против гомосексуальных отношений, но только при условии, что ты женат на женщине и никогда, ни за что не заговоришь открыто о своих предпочтениях, не делаешь ничего, что может подтвердить, что ты родился не такой как все. Приличия. Все должно быть в рамках приличий. Но что, если твой секрет раскрылся? Ты становишься изгоем.
А также и вся твоя семья.
На каком-то уровне, он никак не мог поверить, что собирается на встречу с мужчиной. В ресторан. А потом в какой-нибудь бар.
Его спутник будет выглядеть сногсшибательно. Как всегда.
Поэтому Блэй достал костюм от «Зенья», серый в бледно-розовую полоску. Затем хлопковую рубашку от «Барберри», она была нежного цвета легкого румянца, а французские манжеты и воротник ярко-белые. Обувь... обувь... обувь...
Бам, бам, бам – стук в дверь.
– Эй, Блэй.
Вот дерьмо. Он уже положил костюм на кровать, после душа на нем был один халат, и он уложил волосы гелем.
Гель: стопроцентное палево.
Подойдя к двери, он приоткрыл ее лишь на пару сантиметров. В коридоре стоял Куин, готовый к бою, нагрудная кобура для кинжалов свисала с его руки, кожаные штаны сидели как влитые, Нью Роксы тоже на месте.
Забавно, конечно, но вся эта военщина не производила на Блэя большого впечатления. Все его мысли были о том, как парень выглядел предыдущей ночью, когда растянулся на кровати, не отрывая взгляда от губ Лэйлы.
Идея провести кормление в своей комнате была не самой удачной, подумал Блэй. Потому что теперь он размышлял о том, как далеко зашли эти двое на его матрасе.
Хотя, зная Куина, все было очевидно. Ну, а чего вы хотели.
– Джон прислал сообщение, – сказал парень. – Он и Хекс отправляются на прогулку по Колди и на этот раз ублюдок…
Разноцветный взгляд Куина прошелся по Блэю сверху вниз, а затем он наклонился в сторону и посмотрел через его плечо. – Что происходит?
Блэй плотнее запахнул ворот своего халата. – Ничего.
– Ты сменил одеколон, и что ты сделал со своими волосами?
– Ничего. Ты что-то говорил о Джоне?
Последовала пауза. – Да... окей. Ну, он отправляется на прогулку, и мы идем с ним. Правда, нам придется залечь на дно. Им захочется побыть наедине. Но мы можем…
– Я занят сегодня.
Проколотая бровь дернулась вверх. – То есть?
– То есть... я занят.
– Раньше это не имело значения.
– Теперь имеет.
Куин снова наклонился в сторону и посмотрел куда-то за голову Блэя. – Ты решил напялить костюм, чтобы поразить всех в этом доме?
– Нет.
Последовало долгое молчание, а затем лишь одно словом: – Кто?
Блэй широко распахнул дверь и отступил в комнату. Если они собираются это обсуждать, нет смысла делать это в коридоре, во всеуслышание.
– Это что, так важно? – спросил он, начиная злиться.
Дверь захлопнулась. Громко. – Да. Важно.
В качестве да-пошел-ты-Куин, Блэй развязал пояс и позволил халату скользнуть с обнаженного тела на пол. И он надел брюки... без нижнего белья.
– Просто друг.
– Мужчина или женщина?
– Как я уже сказал, это не важно.
Очередная долгая пауза, во время которой Блэй надел рубашку и застегнул пуговицы.
– Мой двоюродный брат, – прорычал Куин. – Ты встречаешься с Сэкстоном.
– Возможно. – Он подошел к бюро и открыл шкатулку с украшениями. Внутри блестели запонки всех видов. Он выбрал набор с рубинами.
– Так ты мстишь мне за Лэйлу прошлой ночью?
Блэй замер, положив руку на манжеты. – Господь Всемогущий.
– Так ведь? Именно это…
Блэй обернулся. – А тебе не приходило в голову, что это не имеет ничего общего с тобой? Что меня просто может пригласить мужчина, и я захочу пойти на встречу с ним? Что это нормально? Или ты так увлечен собой, что все происходящее рассматриваешь только через призму своего нарциссизма?
Куин слегка отпрянул. – Сэкстон шлюха.
– Ну, думаю, ты в этом разбираешься лучше всех.
– Он шлюха, первоклассная, стильная шлюха.
– Может, я просто хочу секса. – Блэй приподнял бровь. – У меня давно его не было, и все те женщины, которых я имел в барах, чтобы от тебя не отставать, были не самым хорошим началом. И думаю, пришло время заняться сексом нормальным для меня.
Этот ублюдок даже побелел от злости. Серьезно. И, черт возьми, он вздрогнул и прислонился спиной к двери.
– Куда вы идете? – хрипло спросил он.
– Он пригласил меня к Салу. Потом мы собираемся в сигарный бар. – Блэй застегнул вторую манжету и подошел к комоду за шелковыми носками. – А дальше... кто знает.
Аромат темных специй волной пронесся через спальню, и поразил его до немоты. Из всего, к чему мог привести этот разговор... связующий аромат Куина был последним, чего он мог ожидать.
Блэй повернулся.
После долгого и напряженного момента, он подошел к своему лучшему другу, ведомый его ароматом. И пока он приближался, горячий взгляд Куина следил за каждым его шагом, и та связь между ними, что когда-то была похоронена с обеих сторон, внезапно возродилась в этой комнате.
Когда они оказались нос к носу, он остановился, его вздымающаяся грудь уткнулась в грудную клетку Куина.
– Скажи, – прошептал он хрипло. – Одно твое слово, и я останусь.
Куин обхватил ладонями горло Блэя так крепко, что тому пришлось откинуть голову назад и открыть рот для вдоха. Сильные пальцы впились в челюсти.
Электрический момент.
Секунда до взрыва.
Этот вечер они закончат в постели, подумал Блэй, и крепко обхватил запястья Куина ладонями.
– Скажи, Куин. Сделайте это, и я проведу ночь с тобой. Мы пойдем с Джоном и Хекс, и, когда они закончат свои дела, вернемся сюда. Скажи.
Сине-зеленые глаза, в которые Блэй был готов смотреть всю свою жизнь, не отрываясь, глядели на его губы, грудная клетка Куина тяжело вздымалась, как будто он пробежал марафон.
– А еще лучше, – медленно произнес Блэй. – Почему бы тебе просто не поцеловать меня?
Блэя резко развернули и впечатали спиной в шкаф с такой силой, что повылетали все полки. Бутылочки с одеколоном с грохотом попадали на пол, расческа спикировала следом, и Куин обрушил свой рот на губы Блэя, еще сильнее впиваясь пальцами в его горло.
Но все это не имело значения. Он хотел, что Куин был с ним жестким и безрассудным. И Куин не разочаровал – его язык покорял, брал... владел безоговорочно.
Дрожащими руками, Блэй выдернул из брюк рубашку и потянулся к ширинке. Он так долго этого ждал…
Но все кончилось, не успев начаться.
Когда брюки Блэя скользнули на пол, Куин резко отстранился и почти бегом ринулся к двери. Положив ладонь на ручку, он стукнулся лбом о деревянную панель. Затем еще раз.
А потом произнес мертвым голосом: – Иди. Наслаждайся. Просто будь осторожнее, пожалуйста, и постарайся не влюбиться в него. Он разобьет тебе сердце.
И спустя мгновенье, Куин вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
После его ухода Блэй остался, где стоял, его брюки запутались вокруг щиколоток, эрекция пропадала, приводя его в полное замешательство, хотя он был в комнате совсем один. Зрение вдруг стало размытым, а грудь как будто сжал чей-то кулак, и он быстро заморгал, пытаясь сдержать слезы.
Двигаясь медленно, словно древний старик, он наклонился и поднял брюки, руки долго возились с молнией и пуговицами. Не заправляя рубашку, Блэй подошел и сел на кровать.
Когда на тумбочке зазвонил телефон, он повернулся и посмотрел на экран. Подсознательно, он ожидал, что это Куин, но сейчас парень был последним из всех, с кем Блэй был готов разговаривать, и он решил, что кто бы это ни был, пусть его звонок переключится на голосовую почту.
По какой-то причине, он подумал о том часе, что провел в ванной комнате, суетясь, брея лицо и подстригая ногти, укладывая волосы тем чертовым гелем. Потом о том, как стоял перед распахнутым шкафом. Теперь все это казалось пустой тратой времени.
Он чувствовал себя грязным. Запачканным.
Он никуда не пойдет с Сэкстоном, да и вообще кем-либо. Не в том настроении, в котором пребывал. Нет причин отравлять вечер ни в чем неповинным людям.