– Нет. Не думала.
Что-то в ее голосе заставило его повернуть голову. Холли смотрела на него, а не на экран, прижимая кружку прямо к сердцу.
– Что? – спросил он, проверяя, не пролила ли она кофе на себя.
– На самом деле... речь о кофе.
– Плохой привкус?
– Нет, наоборот. – Она рассмеялась и сделала глоток. – Я просто никогда не думала, что ты запомнишь, какой кофе я люблю, а тем более приготовишь его для меня. И ты никогда раньше не спрашивал моего мнения по поводу рабочего материала.
Господи... а ведь она права.
Холли пожала плечами. – И кажется, я совсем не удивлена тем, что ты никогда не верил в то, что делал. И я очень рада, что теперь ты смотришь на вещи по-другому.
Не в силах выдержать ее взгляд, Грег опустил глаза и посмотрел сначала на их вытянутые на кровати, одетые в носки ноги, а потом дальше, на окно в противоположной части комнаты. Сквозь кружево занавесок виднелась луна – мягкое свечение на темном горизонте.
Холли прочистила горло. – Мне очень жаль, если я заставила тебя почувствовать себя неловко.
– А... да... нет. – Он протянул руку и сжал ее ладонь. – Послушай... я хочу, чтобы ты кое-что знала.
Он почувствовал, как она напряглась – напряглись они оба. И Грег вдруг приготовился к худшему.
Он откашлялся в глухой тишине. – Я крашу волосы.
Последовало напряженное молчание, по крайней мере, с его стороны. Его прервала Холли своим красивым мелодичным смехом, в котором слышалось облегчение.
Потянувшись, она провела пальчиками по его искусственно темным волосам, – Правда?
– У меня виски седые, серьезно. Я начал красить их за год до того, как встретил тебя – в Голливуде надо быть молодым всегда.
– А где ты это делаешь? У тебя никогда не видно отрастающих корней.
С проклятием он встал с кровати, побрел к своему чемодану и начал рыться на дне. Достав коробку, он пробормотал: – Да простой мужской краской. И я делаю это сам. Не хочу, чтобы меня запалили в салоне.
Холли улыбнулась ему так широко, что вокруг глаз образовались морщинки. И кто бы мог подумать, они ему нравились. Они придавали ее красивому личику определенный характер.
Грег взглянул на коробку, на изображенного на ней мужчину-модель, и ему вдруг открылась правда жизни во всей красе, та, с которой он не мог бороться или даже просто поспорить. – Ты знаешь, я ненавижу футболки от Эда Харди[107]. От этих чертовых шмоток сетчатка горит. И драные джинсы меня бесят... и те, туфли с квадратными носами – от них у меня ноги болят. Я устал не доверять людям, устал работать за деньги лишь для того, чтобы потом потратить их на глазах у других на то, что выйдет из моды в следующем году. – Он бросил краску для волос обратно в чемодан и наслаждался тем фактом, что теперь не было нужды ее прятать, так сказать. – А все кадры и файлы на этом компьютере? Впервые мы со Стэном ничего не подделывали. Я сам долгое время был фальшивкой, работал на липовую индустрию, фабрикующую разное дерьмо. Единственной реальной вещью были деньги, и знаешь что? Сейчас я не уверен, подходит ли мне такая жизнь.
Когда он вернулся на кровать, Холли закончила свой кофе, отставила компьютер и кружку в сторону, и прильнула к его груди.
Лучше покрывала у него еще не было.
– Так что ты будешь делать дальше? – спросила она.
– Я не знаю. Пока не знаю. Ну, на самом деле, я вроде как хочу покончить со всем этими играми в охотников за приведениями. Продюссировать? Да ну, вряд ли. – Глядя сверху вниз на ее макушку, он улыбнулся. – Ты единственная, кто знает о моем стариковском цвете волос.
И у него возникло странное чувство, что с ней его секрет в полной безопасности.
– Это не имеет для меня никакого значения. – Она погладила его по груди.– И для тебя тоже не должно.
– Почему я никогда не замечал, что ты такая умная?
Ее смех гулко прозвучал у него в груди. – Может быть, потому что ты был глуп.
Грег запрокинул голову и громко застонал. – Да, возможно. – Потом поцеловал ее в висок. – Возможно... определенно так и было. Но я с этим завязал.
Боже... он до сих пор не мог понять, что именно изменилось. Ну, по сути, изменилось все... но по какой причине, неизвестно. Он чувствовал, что кто-то направил его на верный путь, но не мог вспомнить, кто, где и при каких обстоятельствах.
Его взгляд вновь обратился к компьютеру, и он подумал о том темном призраке. По какой-то причине в голове возник образ огромной, похожей на пещеру, пустой комнаты на третьем этаже этого дома и огромного человека, сидящего в кресле, мягкий свет падает на его колени и голени.
А потом мужчина наклонился вперед... на свет…
В голове вспыхнула такая яркая боль, как будто кто-то воткнул ему в мозг нож для колки льда.
– Ты в порядке? – спросила Холли, садясь. – Опять голова?
Грэг кивнул, хотя от этого движения зрение слегка поплыло, а в желудке возникло ощущение, будто он напился прокисшего молока. – Да. Наверное, мне просто нужны новые очки. Причем бифокальные... проклятье.
Холли погладила его по волосам, и когда он посмотрел в ее глаза, боль исчезла, и он почувствовал странное ощущение в груди. Счастье? – подумал он.
Да. Должно быть. Потому что за всю сознательную жизнь он ощутил огромный спектр эмоций... но никогда не чувствовал ничего подобного. Целостность. Завершенность. Умиротворение.
– Холли, ты оказалась чем-то гораздо большим, чем я думал, – прошептал он, погладив ее по щеке.
Ее прекрасные глаза заблестели от слез, и она сказала: – А ты оказался именно тем, кем я хотела, чтобы ты был.
– Ну, разве это шоу не запомниться нам на всю жизнь, а? – Он медленно ее поцеловал. – И у меня есть для него идеальный финал.
– Правда?
Грег кивнул и приложил губы к ее уху. Мягким шепотом, он сказал: – Я тебя люблю.
Впервые в жизни он произнес эти слова... испытывая то, что говорит, на самом деле.
Когда она хрипло выдохнула: «я тоже тебя люблю», он поцеловал ее, а потом еще и еще... и понял, что этим моментом он обязан призраку.
Его купидон оказался огромной тенью со скверным характером. Которая не существует в «реальном» мире.
Но с другой стороны... еще более странные вещи сводят людей, не так ли? Главное, что бы влюбленные все-таки были вместе. А как это случилось? В конечном счете, не имеет значения.
Кроме того, теперь он мог прекратить красить волосы.
Да, жизнь хороша. Особенно, когда ты отодвигаешь свое эго на второй план... и рядом с тобой находится правильная женщина и на справедливых основаниях.
На этот раз он не отпустит Холли.
Он будет заботиться о ней должным образом, как она этого заслуживала... именно с этой целью когда-то придумали кольца, не так ли?
Глава 58
В клинике Братства, Хекс стояла рядом с Джоном, а Док Джейн тем временем просвечивала его ногу рентгеном. Когда снимки были готовы, доктор не стала затягивать с выводами о том, что он нуждается в операции, и даже Хекс, не смотря на свою обычную панику в подобных местах, видела на снимках проблему. Пуля засела слишком близко к кости.
Джейн позвала Элену, а затем пошла переодеться в хирургический халат, а Хекс начала мерить шагами помещение, скрестив руки на груди.
Ей было тяжело дышать. И началось это еще до того, как они стали осматривать ногу Джона.
Когда он тихо засвистел, она лишь покачала головой и продолжила выписывать круги по комнате. Оказалось, что путешествие мимо всех этих стальных шкафов со стеклянными дверцами и хранящимися в них лекарствами на нее действовало не очень хорошо: сердце колотилось в грудной клетке, устроив внутри своеобразный рок-концерт, и его стук был таким громким, казалось, что барабанные перепонки сейчас лопнут.
Господи, она боролась с собой с тех самых пор, как пришла сюда вместе с Джоном. А теперь его собираются разрезать, а потом снова зашить?
Да у нее от этого крыша поедет.
Хотя, честно... если мыслить логически, все это казалось очень странным. Во-первых, не ее же тело собираются разрезать. Во-вторых, оставить в нем кусок свинца – не самая лучшая идея. И в третьих... алёёёё, Хекс, ты слышишь? О нем позаботится та, кто уже давно доказала свою ловкость в обращении со скальпелем.
Очень рациональные мысли. Но ее надпочечники показали им средний палец и продолжили усиленно вырабатывать адреналин.
Ну, разве фобии это не весело?
Следующий свист был более требовательным, она остановилась против Джона и подняла взгляд на его лицо. Он был спокоен и даже расслаблен. Никаких истерик, припадков – лишь хладнокровное ожидание того, что должно произойти.
«Со мной все будет в порядке, показал он. Джейн делала это миллион раз.»
Господь Всемогущий, куда, черт возьми, делся весь воздух из этой комнаты, – подумала Хекс.
Как будто зная, что теряет ее внимание, он свистнул еще раз и, нахмурившись, протянул руку.
– Джон... – Когда ни одно связное слово не сорвалось с ее губ, она покачала головой и вернулась к ходьбе. Она ненавидела свою истерику. Она на самом деле ненавидела.
Дверь широко распахнулась – вернулась Док Джейн в сопровождении Элены. Они обсуждали предстоящую процедуру, когда Джон засвистел. Он поднял указательный палец, показав, что ему нужна еще минута, и женщины, кивнув, снова вышли из комнаты.
– Черт, – сказала Хекс, – Не останавливай их. Я в порядке.
Когда она направилась к двери, чтобы позвать врача обратно, в комнате раздался громкий звук. Подумав, что Джон упал с каталки, она повернулась…
Нет, он просто ударил кулаком по стальному столу, оставив на нем вмятину.
«Поговори со мной, показал он знаками. Они не зайдут, пока ты этого не сделаешь.»
У нее не было ни желания, ни слов спорить с ним – даже голоса не было. В своем измученном состоянии она уже ничего не могла.
И тогда он распахнул перед ней объятья.