Выход из сложившейся ситуации был лишь один — ещё раз попытаться подчинить себе волю животного. Я посмотрел зверю прямо в глаза, максимально сконцентрировался и все свои силы бросил на то, чтобы проникнуть в сознание медведя. Я напрягся так, что мне показалось, будто я сам сейчас растворюсь в этом животном, стану его частью. Я почувствовал, как вскипает моя кровь, как меня распирает от той энергии, которую я пропускаю сквозь себя, пытаясь подчинить себе волю зверя. Казалось, меня вот-вот разорвёт от напряжения. Но выбора не было — в противном случае меня должен был разорвать медведь.
Я выложился полностью. Глаза медведя налились кровью, его рычание оглушало, дыхание обжигало, но я смотрел в глаза зверя и отдавал все силы подавлению его воли. И вдруг я увидел вместо медведя себя. Это было удивительно, неожиданно и пугающе. Я словно смотрел в зеркало. Видел своё искажённое от боли и напряжения лицо, растопыренные пальцы. И я не мог понять, куда делся медведь. Но при этом я слышал его дикий рёв. Тут же в глазах немного потемнело, мне показалось, что я сейчас потеряю сознание. Но я сдержался. И снова увидел медведя.
Зверь почему-то перестал рычать. Он убрал от меня лапы и отошёл на несколько шагов. А дальше произошло то, чего я уж точно никак не мог ожидать: медведь встрепенулся, его полностью заволокло густой белой дымкой, а когда она развеялась, на месте косолапого стоял Дьяниш.
— Неплохо, — сказал наставник. — Весьма неплохо!
Я же не мог вымолвить ни слова — лишь смотрел на Дьяниша, открыв рот и выпучив глаза. Раньше я читал про анимагов, нам и в Кутузовке про них рассказывали, но считалось, что этот навык давно и безнадёжно утерян. После возвращения магии не было зарегистрировано ни одного анимага. Но он стоял напротив меня — самый настоящий анимаг, умеющий по своей воле превращаться в животное. Я просто не мог в это поверить.
— Вы всё-таки смогли это сделать, князь, — как ни в чём не бывало, сказал наставник. — Это очень хорошо.
— Что именно? — поинтересовался я, до конца ещё не придя в себя.
— Залезть в моё сознание. Точнее, в сознание медведя.
— Я этого не заметил.
— Потому что я поставил сильную блокировку. Вы не могли ничего со мной сделать, но я-то ощущал напор. Прямо чувствовал, как у меня в голове кто-то пытается хозяйничать. Поэтому не расстраивайтесь, князь, что не подавили волю медведя. Вы успешно прошли испытание. Даже более чем успешно.
— Да я и не расстраиваюсь.
— Выглядите расстроенно.
— Ошарашенно я выгляжу, — признался я. — До сих пор не могу поверить, что видел анимага в действии.
Дьяниш улыбнулся и сказал:
— Ну хоть чем-то я смог Вас удивить.
— Да Вы меня на каждом занятии чем-то да удивляли, но вот чтобы настолько — такого, конечно, ещё не было.
Наставник развёл руками, словно извиняясь, и улыбнулся.
— Нам в Кутузовской академии преподаватели говорили, что анимагов не существует. Что раньше они были, но после возвращения магии их никто не встречал,— пояснил я своё удивление. — Сказали, что этот навык безвозвратно утерян.
— Отчасти они правы. Навык действительно утерян.
— Я Вас не понимаю. Если навык утерян, то как Вы превратились в медведя, а потом обратно?
— Это не навык, а врождённая способность.
— Вы оборотень? — удивился я.
— Нет, конечно, — улыбнулся наставник. — Если бы я был оборотнем, я бы Вас разорвал на две части и потом даже не помнил об этом. Я самый настоящий анимаг, но моя способность к анимагии наследственная, а не приобретённая. Это не навык, его нельзя изучить. Натренировать можно, а изучить нет.
— А много вас таких?
— Мало. Очень мало.
— Но почему нам в академии про вас не рассказывали? Ведь наши преподаватели явно знают, что вы есть.
— Не все, конечно, преподаватели знают, но многие. А не рассказывают, чтобы не забивать голову той информацией, что вам не нужна. Зачем вам знать об анимагах, если ваш шанс встретиться с ними ничтожно мал?
— Чтобы в случае чего защитить себя.
— Сильно Вам, князь, помогли Ваши заклятия против медведя?
— Вообще не помогли, — признался я.
— Вот! — назидательным тоном сказал наставник. — Обычная стихийная магия вообще не действует против сильного анимага. Только ментальная и то лишь особые заклятия. И вот скажите мне теперь, князь, зачем в таком случае тратить время студентов на изучение того, чему они не могут ничего противопоставить? И что они, скорее всего, никогда в жизни не встретят.
— По Вашим словам, анимаги получаются какими-то всесильными. А как с ними тогда бороться, если этому не обучают?
— В Кутузовской академии не обучают, — пояснил Дьяниш. — А в серьёзных магических заведениях людей и орков, преимущественно военных, есть такая дисциплина — противодействие анимагии. И там к этому подходят серьёзно.
— Изучают лишь противодействие? — удивился я. — А саму анимагию не изучают?
— Нет.
— Потому что анимагов так мало?
— Потому что это расовая особенность эльфов. Люди и орки не могут быть анимагами.
Это было ещё одно потрясение. Я вырос с осознанием, что люди, орки и эльфы отличаются друг от друга лишь цветом ауры да традициями и предрассудками, а теперь выяснялось, что у эльфов есть уникальные расовые особенности — да ещё какие. Это было очень неожиданно.
— А у орков есть расовые особенности? — спросил я.
— Магия крови.
— А у людей?
— У людей нет. Поэтому орки и эльфы и считали всегда людей, скажем так, менее искусными магами. И так оно всегда и было. В массе своей у людей всегда было меньше одарённых, а маги-люди, как правило, слабее эльфийских или орочьих магов. Но люди всегда это компенсировали активным использованием магических артефактов и амулетов, — сказал Дьяниш и, улыбнувшись, добавил: — Тягу к использованию артефактов вполне можно считать расовой особенностью людей.
— А разве эльфы и орки не используют артефакты?
— Редко.
— Почему?
— Насчёт орков не знаю, а у нас принято полагаться на свои способности.
— Но ведь это нерационально.
— Можете считать это ещё одной расовой особенностью эльфов, — сказал Дьяниш и снова улыбнулся.
Я не мог понять, почему нельзя использовать артефакты, если это может помочь в бою. Видимо, наставник прочитал удивление на моём лице и решил дать пояснения.
— На самом деле, артефакт — мощная и довольно опасная штука, если это действительно сильный артефакт, а не просто амулет, увеличивающий какие-либо боевые или защитные характеристики. А если в роли артефакта выступает оружие, то его нужно постоянно «кормить» новыми жертвами. Сколько невинных душ было в своё время загублено лишь потому, что Александр Македонский раздобыл себе уникальный меч, а Чингисхан — саблю. Иногда артефакт оказывается настолько сильным, что его владелец попадает в зависимость от этого артефакта. В общем, нюансов много. Людей такие моменты не особо беспокоят, а вот эльфы относятся к этому настороженно. Но нам с Вами не стоит забивать этим голову. Лучше скажите, Вы испытали во время попыток подчинить волю медведя что-либо необычное?
— Да, — ответил я. — В какой-то момент я видел себя словно в зеркале.
— Глазами медведя? — уточнил наставник.
— Да.
— Я так и подумал. Это очень хорошо, просто замечательно. У Вас открылся очень редкий навык — взгляд друида. Если Вы его как следует разовьёте, то сможете не просто навязывать животным свою волю, но и видеть их глазами.
— Глазами любого животного?
— Только светлого или нейтрального.
— Невероятно, — только и смог я произнести.
— Кстати, способность к изучению взгляда друида — тоже эльфийская расовая особенность, но если анимагом могут быть исключительно эльфы, то взгляд друида может проявиться у орка или человека, если одним из его родителей был эльф. Ну или как в вашем случае, если… — Дьяниш на секунду замолчал, подбирая наиболее корректное слово.
— Если человек является эльфийской выбраковкой, — помог я наставнику.
— Да, князь. Но такие происходит очень редко. Обычно взгляд друида проявляется у эльфов. Полагаю, в Вашем случае сыграли свою роль как наследственность, так и инициация у светлого источника. И раз уж вы получили этот редкий навык, то нам теперь надо уделить отдельное внимание его изучению.
— Думаете, взгляд друида мне пригодится в Польше?
— Возможно, и пригодится, а может, и нет. Дело тут в другом. Вы получили этот навык в дар от родового источника. Получили несмотря на то, что у Вас человеческая аура. Как я уже говорил, такое случается чрезвычайно редко. Но по какой-то причине источник решил, что Вам это нужно. Возможно, в Вас есть некий потенциал, о котором никто пока ещё не знает: ни Вы, ни я, ни Её Светлость. И для развития этого потенциала Вам нужен взгляд друида. Поэтому как Ваш учитель, я не просто рекомендую, а настаиваю на том, что Вам необходимо очень серьёзно отнестись к изучению этого навыка. Возможно, это откроет Вам доступ к чему-то большему.
— Вы хотите сказать, что Источник увидит, как я развил этот навык, и даст ещё один? — спросил я, заинтригованный словами наставника.
— Источник, память рода, Сила… По большому счёту не так уж и важно, кто дал Вам этот дар. Главное — вы его получили. Возможно, это первый шаг, и никто не знает, когда будет второй и каким он будет.
— А я могу получить способность к анимагии?
— Скорее всего, нет. По крайней мере, я ни разу не слышал, чтобы анимагом был не эльф.
— Но помечтать же я могу?
— Помечтать можете, — согласился Дьяниш. — Но лучше побыстрее заняться ранами от медвежьих когтей.
Глава 16
Всю оставшуюся до моего отъезда неделю я под руководством Дьяниша тренировал взгляд друида. Конечно же, мы не забросили работу и над остальными навыками, но способность видеть глазами животных стояла у меня теперь на первом месте. Тренировался я, как и раньше, в основном на кроликах и голубях.
Признаться, мне больше нравилось работать с голубями. Кролики или постоянно смотрели в одну точку, или, наоборот, быстро переводили взгляд с одного предмета на другой так, что у меня начинала кружиться голова. Ещё они любили смотреть на землю перед собой, а не по сторонам, как мне хотелось бы. При попытках контролировать их волю, они в основном впадали в ступор.