— Черт! Больно!
— Со мной было точно так же, — заверила я ее, ненавидя собственный голос и натянутую улыбку. — И с миллионом женщин до нас.
Дэвид на мгновение отвлекся и удивленно посмотрел на меня.
— У тебя есть дети?
«Внуки», — чуть не ответила я. Это ввело бы его еще в больший шок.
Не прошло и пяти минут, как профессор сказал:
— Он готов, Наоми. А ты?
Она кивнула.
— Хорошо. Сосредоточься.
Она прислушалась. За одну руку ее держала я, а за другую Дэвид.
— Отлично, — сказал профессор. — Он почти… здесь.
Наоми издала звук, нечто между вздохом и всхлипом, и рухнула на подушки. Лицо Дэвида было бледным, но глаза светились счастьем.
— Я хочу подержать его, — слабо сказала девушка. Затем, через секунду: — Передайте его сюда.
— Это… это мальчик? — спросил Дэвид.
— Да, — отозвался профессор в до ужаса тихой комнате.
— Почему он не плачет? — тут он увидел малыша. Он был синего цвета. — Господи!
— Что? — спросила Наоми с животным страхом в глазах. — Что такое?
Профессор быстро взялся за дело. Он тоже боялся, но, кроме меня, никто бы этого не понял. Я сжала руку Наоми и спросила:
— Он… он…?
Пуповина обмоталась вокруг шеи ребенка, но профессор быстро ее перерезал, и секундой позже мальчик порозовел. Он все еще молчал, но профессор успокоился.
— Вот, — довольно сказал он. — Хороший мальчик. С ним все в порядке.
— Почему он не плачет? — насторожено поинтересовался Дэвид.
Мужчина расслаблено вытер малыша полотенцем.
— А с чего бы ему плакать?
— Разве это не нормально? Что дети плачут после рождения?
— Некоторые да, — ответил он и вручил мальчика Наоми, смотревшей на него с восхищением.
— Он такой мягкий, — улыбнулась она и закачала его на руках. Глаза малыша были открыты и устрашающе разумны. — Мой маленький герой.
Она была яростной девушкой, даже свирепой, но в это мгновение выглядела совершенно умиротворенной.
В отличие от Дэвида.
— С ним что-то не так? — он с подозрением глянул на ребенка.
— Нет. Все хорошо, — ответил профессор.
— Как его зовут? — спросила я Наоми.
Она перевела взгляд с мальчика на Дэвида.
— Ной, — подняла брови, будто бросала вызов мужу. Тот поступил мудро и не стал оспаривать.
Я посмотрела на маленькую ушную раковину новорожденного, на идеальную кожу его щечек, на крошечные пальчики на руке, которая однажды закончит мою жизнь, и сказала:
— Прекрасный выбор.
59
Я даже не успела закричать, прежде чем заметила, что Ной все еще стоял. Пистолет заклинило или еще что. Мне было все равно.
Ной смотрел в пустоту. Его лицо не выражало эмоций. Он словно окаменел от шока. Дуло все еще было наставлено ему на голову. Дэвид никак не отреагировал.
Мне придется это исправить. Только я и могла. Я позвала Ноя, и он посмотрел на меня так, будто впервые видел и понятия не имел, кто я такая.
— Отдай мне пистолет.
Он не послушался, но опустил руку и заговорил так, словно мы остались наедине:
— Пошли искать твоего брата. — Взял меня за руку.
— На это нет времени, — спокойно ответила я.
— Можем мучить отца, пока он все не расскажет. — Краем глаза я заметила, как Дэвид закатил глаза в отвращении. Он явно не боялся.
— Э-э, ребята? — голос Джейми. Мы оба недоуменно заморгали, пока не вспомнили о ноутбуке. Он все видел. — Как бы я не наслаждался сценой, мне кажется… вам стоит поспешить, — дипломатично подметил он. Но я-то знала, о чем он думал.
Ной сделал вид, что не услышал его.
— Нужно начинать искать. — Он потянул меня за вялую руку. Мои пальцы мертвым грузом лежали на его ладони. Я не собиралась следовать за ним. Смысла не было. Да и ноги мои еще не пришли в чувство. Далеко мне не уйти, даже если Дэвид и Джуд нас отпустят.
— Я не могу ходить.
— Тогда я понесу тебя.
Он все еще не понимал.
— Мы ни за что не успеем найти его прежде… прежде… — Я не могла закончить фразу.
— Но попытаться стоит!
Я заставила себя вспомнить, что для Ноя «Горизонт» был вчерашним днем. Он не знал, как много всего произошло с тех пор.
Я очнулась привязанной к столу, как какое-то животное. Я натворила много ужасных вещей — о некоторых жалела, о некоторых нет. Я слишком взрослая, чтобы сваливать вину на юный возраст. Моя семья была со мной чересчур добра, чтобы винить их. Нужно нести ответственность за свой выбор. Даже если он неправильный. Я сама принимала за себя решения.
Дэвид знал, что ему никогда не удастся убедить Ноя убить меня. Все это шоу было подстроено, чтобы я сама доказала, что меня стоит уничтожить. Никто другой бы не смог.
Я не хотела умирать, но, возможно, это мой долг. Может, мир действительно будет лучше без меня.
— Нет, — сказал Ной в ответ на вопрос, который остался незаданным. На мгновение я задумалась, не читает ли он мои мысли, но быстро поняла, что ему и не нужно; он все видел по моему лицу.
— Я не могу позволить Даниэлю умереть, — сказала я, изо всех сил пытаясь сохранить спокойствие. — И чтобы моя судьба повторилась с Джозефом. Они не сделали ничего плохого. В отличие от меня.
— Это неправда.
— Тебя там не было! — Я видела, что мои слова задели его за живое. — Ты не видел… — Я кивнула на фотографии доктора Кэллс, Вэйна и мистера Эрнста. — Твой отец не врет. Я вправду сделала это.
— Уверен, они этого заслуживали, — сказал Ной, уголки его губ приподнялись в легкой улыбке. Я не могла ответить ему тем же.
Дэвид Шоу был мерзок и слабоумен, но насчет меня он оказался прав. От меня ничего хорошего не жди. Да и раньше я не отличалась добротой. Но Даниэль и Джозеф — они другие. Они принесут миру добро. Они были хорошими. И я могла их спасти.
Все, что нужно, это пожертвовать жизнью ради братьев. Оно того стоило. Иначе и быть не могло.
Когда я покидала Майями с Джейми и Стеллой, то чувствовала, будто прощаюсь с родными. Так и было. Подсознательно я всегда это понимала.
Я приподнялась на локти — мои ноги все еще отказывались работать — и потянулась за рукой Ноя — той, в которой был зажат пистолет. Он не сработал на парне, но со мной подобное не повторится.
По его коже прошла волна дрожи, когда мы соприкоснулись. Казалось, его сейчас стошнит.
— Пожалуйста, — прошептала я.
— Ты сама не понимаешь, о чем просишь.
— Понимаю. Подойди ближе.
Он безвольно держал пистолет, поэтому я сама подняла дуло и прижала ко лбу. Нас победили, и моя участь была решена.
— Сделай это, — тихо произнесла я.
Ему явно было плохо, и я ненавидела себя за роль его мучительницы. Как и то, что это должен сделать именно он; что ему придется смотреть, как я умру, и жить с чувством вины остаток своей жизни. Я ненавидела то, что стоило моей мечте вновь найти его сбыться, как меня заставляют выкинуть в окно ее и себя следом. Я ненавидела то, что придется покинуть семью. И его.
— Мара, — прошептал Ной. Его палец замер на курке. Он дрожал.
— Умоляю тебя. Я не хочу быть такой. — Ложь, но это неважно. Главное, чтобы Ной это услышал. — Это мой выбор. Помоги мне.
Его брови свелись к переносице, и на долю секунды мне показалось, что он сделает это.
— Не могу. — Его рука ослабла, а лицо исказилось от отвращения. Через секунду он поднял ее, но вместо того чтобы навести пистолет на меня, выстрелил в манекена.
Вот и нет пули. Я посмотрела на Дэвида; тот не выражал удивления или шока. Он ждал этого.
— Мы со всем разберемся, — продолжал Ной уверенным, громким, решительным голосом. — Я вызову полицию. Мы найдем Даниэля. Я вылечу его. Тебе станет лучше…
— Хватит! — от моего крика затряслись стены склада. Казалось, эхо целую вечность блуждало по его коридорам. — Такое тебе не под силу. — И я не стану рисковать, дав ему попытку все исправить.
— Ты всегда думаешь о себе самое худшее, — горько сказал он.
— А ты — лучшее. — Я улыбнулась, ведь это правда. — Ты не можешь смотреть на меня объективно, потому что любишь. Но я наделала много ошибок. Что отличает меня от них? — Я оглянулась на Джуда, потупившего взгляд в пол. Не знай я его лучше, то подумала бы, что ему стыдно.
Джуд был больнее, безумнее и злее меня, но он любил сестру — свою единственную родную кровинку. Дебора и Дэвид этим пользовались, чтобы контролировать его. Я не простила Джуда за содеянное — и никогда не прощу. Но я его понимала.
— Неважно, что ты делала. Единственное, что имеет значение, это почему, — сказал Ной. — Он использует свои способности, чтобы делать людям больно. Ты же — чтобы защищать их.
«Не всегда», — подумала я.
— Злодей и есть герой своей истории. Никто не считает его плохим. У каждого свои причины. Мы с Джудом не такие уж и разные.
Эти слова зажгли в нем искру. Он впервые выглядел по-настоящему живым с тех пор, как вернулся. Парень взял мое лицо в ладони и сказал:
— Никогда больше так не говори. Тебе врали. Тобой манипулировали. Тебя пытали. Это не твоя вина.
Я передернулась — то ли от его слов, то ли от прикосновения.
— Это не твоя вина, Мара. Скажи это.
— Ной, — позвал Дэвид. По его тону было ясно, что нам надо торопиться, и я запаниковала.
— У нас нет на это времени, Ной!
— Скажи это и я… я вколю тебе натрий.
— Что? — Я засомневалась, правильно ли его расслышала.
— Я не могу… ножом. Твой образ будет преследовать меня вечно, — ответил он странным голосом. Будто что-то внутри него сломалось. Я хотела разгладить морщинку между его бровями, взять его лицо в свои руки, поцеловать, поднять настроение. Но именно из-за меня оно было испорчено.
Я подавила свою печаль: ради него, ради себя.
— Все будет выглядеть так, будто я заснула. — Я посмотрела на ноутбук. Глаза Джейми округлились от ужаса. Глаза брата оставались закрытыми. Я вдруг поняла, что уже никогда не увижу их, и заплакала.
— Джейми, — пыталась я восстановить дыхание, — передай Даниэлю… что я люблю его.