— Я так предполагаю, ты упомянул о том, что у нас на него имеется? Видео? Документы?
— Ага.
— Судя по всему, ее ответ был не обнадеживающим.
— Удивительно, правда? Она сказала — естественно, гипотетически — что документы нельзя заверить. Цепочка проблем с правом на опеку, недопустимо, бла-бла-бла. Что ты докапываешься, я что, похож на юриста?
Я медленно втянула воздух, пытаясь успокоиться.
— Я даже опустил те части, где вы с Ноем умерли и воскресли, но, по какой-то причине, она все равно считает, что я ее дурю. Ее это немного обидело, если честно. Но Рошель заслуживает доверия. Она умная. С ее мозгами и моими очумительными способностями, мы сможем уйти в любой момент.
— Приятные новости.
— Кстати, ты была права насчет Ноя. Теперь я готов это признать.
— Насчет чего? Что он жив?
— Это тоже, но я про него в целом.
— Не понимаю…
— Когда мы познакомились, я думал, что он хочет использовать тебя.
— Этим никого не удивишь, Джейми.
— Можешь заткнуться хоть на секунду и дать мне признать свою неправоту? — он прочистил горло. — О чем я там? Ах да, он бы никогда тобой не воспользовался. Ной в твоей власти. Видела бы ты, как он смотрел на тебя, пока ты была в отключке.
Я слабо улыбнулась.
— И как же?
— Словно ты — океан, а он отчаянно жаждет утонуть.
Его слова стерли улыбку с моего лица. Ной утонул. С моей помощью.
Я покачала головой, дабы мысли прояснились. Джейми подумал, что я возражаю ему, потому продолжил:
— Ты сама не понимаешь, что делаешь с ним. Ты вроде девушки его мечты. — Он задумался на секунду. — Хотя, скорее, демон-психопат, вышедший из ночных кошмаров, но неважно. Суть ты поняла.
Я отказывалась в этом признаваться.
— Кстати о демонах из кошмаров, — изящно сменил он тему, — твоя смерть и воскрешение? Клевый трюк. Как тебе это удалось?
— Джуд сказал, это произошло потому, что я наконец-то проявилась. И самоисцелилась.
— Хм. А Ной?
Я не ответила.
— Должен сказать, он выглядел очень даже мертво, когда ты сидела с ним и качалась взад-вперед, держась за его бездыханное тело.
— Неужели? Правда, должен?
— Почему мне кажется, что ты со мной не полностью честна, Мара?
— Креститься надо. Ты пережил большой стресс.
Судя по его выражению, он собирался пнуть меня, но тут кто-то постучал в дверь. Рошель заглянула внутрь и указала нам следовать за ней в коридор.
— Ты мой должник, братишка, — сказала она Джейми, когда мы прошли мимо детектива Говард и медсестер.
— Ты прекрасно знаешь, что любишь меня.
— И поэтому тебе крупно повезло.
Мы направились к лифту, и по дороге нам попалась закрытая дверь в палату Ноя. Ее все еще обороняли копы. Я узнала одного из них; он был на складе. Это его отвлекли крики Джейми из компьютера.
Вдруг мой друг замер.
— Вы в порядке? — спросил он офицера. Я остановилась и прислушалась.
— Да, — протянул полицейский. — А что?
Он указал на его нос.
— У вас там… что-то.
Мужчина нахмурился и шмыгнул, затем почесал нос. Его пальцы окрасились в красный. Над губой остался кровавый мазок.
Он кивнул Джейми.
— Спасибо.
Мы продолжили идти к выходу. Когда стали у лифта, что-то привлекло мое внимание.
Внутри палаты стояла небольшая тележка со скальпелем. Я оглянулась, чтобы проверить, не следил ли кто за мной.
Но нет.
Я спрятала его в заднем кармане и поспешила за Джейми и Рошель. Когда двери начали закрываться, офицер как раз вытирал салфеткой свой окровавленный нос.
68
НОЙ
Джейми и Даниэль подхватили меня, и мы пошли навстречу к Маре. Она стоит под фонарем на пустынном тротуаре, выглядя до непристойного великолепно.
— На метро? — предлагает Джейми.
Даниэль поднимает руку вверх.
— Определенно на такси.
Минутой позже оно подъезжает к нам. Мы садимся, и к нам поворачивается таксист.
— Куда едем?
Мара улыбается мне.
— Куда захотим.
Как только Джейми открывает дверь в дом тети, то тут же бежит в туалет, а Даниэль засыпает на диване в гостиной.
Я осматриваюсь.
— Миленькое место.
Мара заводит меня глубже.
— Вниз или наверх?
— В кровать, — отвечаю я. Ее улыбка становится шире, и она ведет меня наверх. Я следую за ней в спальню, и мы засыпаем в крепких объятиях.
Просыпаюсь я уже на следующий день. Мара лежит рядом, мертвая, ее руки и ноги запутались в простыне.
Нет. Не мертвая. Просто спит.
Но паника не уходит. Я достаю из-под нее руку, и в горле появляется комок раскаяния. Он столь плотный, что я боюсь задохнуться.
Слава Богу, здесь есть ванная, куда я и прячусь, запирая за собой дверь. Смотрю на свое отражение в зеркальце на медицинском шкафчике, на свои пустые глаза и ничего не выражающее лицо. Затем они сменяются другими образами. Голубыми венами на руке Мары, когда я вставил в них шприц. Ее закрытыми веками, неестественно неподвижными.
Я хочу порезать себя на части, которые уже никому не удастся собрать. Вместо этого снимаю футболку, зная и побаиваясь того, что увижу.
Как и ожидалось, моя грудь зашита швами, и как я и боялся, рана почти зажила.
Достаю ножницы из шкафчика и срезаю швы, гадая без особого любопытства, останется ли у меня шрам. Надеюсь, что да.
— Тук-тук. — Слышится приглушенный голос Даниэля и стук в дверь. Я выхожу из ванной, и он говорит:
— У вас там все прилично?
Мара сонно открывает глаза и смотрит на меня с кровати. Ее волосы беспорядочно спутались. Я хочу закопаться в них.
— Кто это?
— Твой брат.
Она тут же встает с кровати, в процессе стукаясь мизинцем и активно ругаясь. Затем открывает дверь и накидывается на него с объятиями. Даниэль пятиться, но крепко обхватывает ее руками.
— Прости, — тихо говорит она. — Мне так жаль.
Он отходит и берет ее за плечи.
— Ты не виновата.
«Мара ни за что тебе не поверит», — чуть не говорю я. Но это было бы неуместно.
Даниэль коситься на меня, словно читает мои мысли.
— Ной. Спасибо тебе.
Меня тошнит от этих слов.
— За то, что спас меня и сестру.
Вот только я не спасал их. Если бы не я, Даниэль никогда не оказался бы в опасности. Их семья никогда не переехала бы во Флориду. Мара никогда не оказалась бы в психбольнице. Джуд никогда бы не тронул ее, ведь они не были бы знакомы. Все, что им довелось пережить, произошло потому, что так захотел мой отец. Я вспоминаю, как обещал обезопасить ее семью, когда, как оказалось, все это время они были в опасности из-за меня. От одной мысли хочется проглотить пулю.
Естественно, я не могу рассказать об этом Даниэлю, боясь показаться мелким нытиком.
— Так вот где вечеринка, — говорит Джейми, проскальзывая в комнату. — Угадайте что!
Мара поднимает бровь.
— Нам пришло письмо.
Он кидает что-то мне, и я ловлю предмет со сдавленным выражением. На кремовом конверте значится мое имя и больше ничего. Джейми вручает такой же Маре.
— От кого? — спрашивает она.
— От Лукуми. Или Ленарда. Кем бы ни был этот парень. Есть одно и для Стеллы, но… — Он поднимает руки, как бы говоря: «Что тут поделаешь?»
— Откуда ты знаешь, что они от него? — интересуется Даниэль.
Джейми поднимает самый большой конверт.
— Оно было адресовано «Временным жителям Вест-Энд Авеню 313». Это мы, — добавляет он без всякой надобности.
Мара дует губки.
— Ты открыл его без меня?
— Я думал, ты занимаешься сексом.
— Ты бы услышал.
Их ругань можно назвать интимной, в каком-то смысле. Не то чтобы я ревную, но я чувствую себя незнакомцем, наблюдая, как они балуются. Лишним. Как прискорбно.
— Кто знает, ты могла заниматься им часами, — продолжает Джейми. — Я не собирался ждать.
Ладно, хватит.
— Пожалуйста, воздержись от этого бреда. Что внутри?
— Не знаю, — Джейми пожимает плечами. — Я должен прочесть свое только после того, как вы получите свои. Теперь они у вас. — Он театральным жестом разрывает конверт. Мара открывает свой.
Даниэль хмуриться.
— Чувствую себя обделенным.
— Твое счастье, — необычно серьезно говорит Мара.
— Можешь взять мое, если хочешь, — предлагаю я. Мара окидывает меня странным взглядом. — Что? Мне плевать, что там написано.
Она прищуривается.
— Можно тогда мне прочитать?
Я передаю ей конверт. Она аккуратно вскрывает его и начинает читать, но почти сразу останавливается. Я не могу понять, напугана она, раздражена или расстроена; ее лицо ничего не выражает. Лишь пустоту.
Господи. Она похожа на меня!
Девушка протягивает письмо обратно.
— Это тебе.
— Да, я в курсе. Я тут пытаюсь — видимо, тщетно, — сказать, что мне оно без надобности.
— Возьми, — тихо говорит она. — Пожалуйста.
Черт побери. Я чувствую взгляд Даниэля, смотрящего то на меня, то на нее.
— Я… пойду, что-нибудь приготовлю, — говорит он, медленно выходя из комнаты. — Спускайтесь, когда проголодаетесь.
Джейми машет ему, не отрываясь от письма. Мара кивает.
Я неохотно забираю конверт. Это меньшее, что я могу для нее сделать.
Внутри находится еще один конверт, никому не адресованный. Запечатанный. Я открываю записку и читаю:
Ной,
Внутри послание от твоей матери. Мне удалось найти его раньше твоего отца. Она оставила его в старой шкатулке для украшений, которой никогда не пользовалась, вместе с кулоном, ныне висящим у тебя на шее. Если снимешь его, я буду знать о твоем решении.
А. Л.
Хотел бы я быть достаточно сильным, чтобы не читать его, но, увы. Я слаб.
Ной, сынок,
Я уже едва сдерживаю слезы. Черт.
Когда родителей спрашивают, почему они хотят ребенка, большинство отвечают, что стремятся вырастить счастливое чадо. Здоровое. Желанное. Любимое.
Но меня подвигли не эти причины. Я хочу для тебя большего.