— Я бы этого не хотел.
Она неуверенно умолкает.
— Будь ты на моем месте, ты бы стал рисковать?
Я уже это сделал.
— Я достаточно тебе доверяю, чтобы позволить самой принимать решения. Я бы не стал делать их за тебя.
— Не верю, — просто отвечает Мара.
— Ты постоянно слышишь, что я умру, если мы останемся вместе. Но когда? Твоя гадалка, случайно, не уточняла?
Она молчит.
— Может, я умру, а, может, и нет, но, в любом случае, судьба или злой рок не имеют к этому отношения — все когда-нибудь умрут. У нас одна жизнь, Мара. Ты можешь жить вечно, а я — до завтра, но сейчас мы оба тут. И я хочу провести отведенное мне время с тобой.
Она поднимает взгляд, и я вижу, что сейчас с ее уст слетит что-то злое.
— Вчера ты не хотел.
— Неправда. Я хотел. Но, учитывая, что еще двадцать четыре часа назад я ввел в тебя смертельную дозу отравы, я подумал, что ты можешь быть не в настроении.
Ее губы расплываются в улыбке. Я придвигаюсь ближе.
— Не знаю, как объяснить тебе, что ты со мной делаешь. Одной мысли о поцелуе уже достаточно. Прикосновения твоего языка. Твой вкус. Твои звуки. Все. Я так давно хочу тебя, но, чаще всего, мы желаем того, что для нас недоступно. Что бы я ни делал, ты всегда будешь вне досягаемости. Но когда ты целуешь меня? Я словно горю.
У нее перехватывает дыхание, но я не совсем уверен, почему. Ее лицо для меня — закрытая книга.
— Я хочу коснуться каждой частички тебя, — продолжаю я, понимая, что потом будет слишком поздно. — Я хочу сделать это прямо сейчас, — пересекаю расстояние между нами, наматываю ее локон себе на палец и легонько тяну. Она вздрагивает. — Может, поначалу у меня и не было выбора, поскольку я не понимал, что выбирал. Но теперь я знаю. Ты мое счастье. И я бы предпочел прожить сегодня с тобой, чем вечность с кем-либо другим.
Я вижу, что она хочет мне поверить, и молюсь на это. Я просто не выдержу, если потеряю ее. Нельзя ее отпускать. Еще слишком рано. Я беру ее лицо в руки.
— Мы будем вместе, пока есть такая возможность, а когда она исчезнет, я буду помнить прикосновение твоих губ, вкус твоего языка и хватку твоих рук. Я буду счастливым. — Шепчу ей на ухо. — Если ты выберешь меня.
72
Каждое принятое решение понемногу меняет нас.
Такая мысль непроизвольно появилась у меня в голове. Прежде я уже выбирала Ноя и хотела сделать это снова, раз уж мы оба узнали, кем и чем являемся. Плевать, если это меня изменит. Важно, как это изменит его.
— Ты делаешь меня счастливее, чем я заслуживаю, — прошептала я. Его прикосновения, запах, все отвлекало меня.
Ной улыбнулся.
— Тогда почему ты выглядишь такой несчастной?
«Мы с его мамой всегда надеялись, что он поможет создать лучший мир. И он на это способен, но без тебя».
— Я не имею права желать тебя, — мне не удается скрыть горечь в голосе.
— Ты имеешь полное право! Это твой выбор. Наш. Мы не должны быть теми, кем они хотят нас видеть.
Но мы все равно ими были.
— Мы можем жить так, как захотим!
Правда ли это?
Ной снял свой кулон и положил его на ладонь. Он принял решение. Я закрыла глаза и попыталась вспомнить лицо его матери, слова своей бабушки, но бесполезно. Мне виделся лишь он.
Я покачала головой.
— Я так отчаянно пыталась не любить тебя.
— Жаль тебе это говорить, но ты с треском провалилась. — Он поцеловал меня в одну щеку.
— Вовсе тебе не жаль.
— Ты права. — И в другую.
— Знаешь, когда мы познакомились, я думала, что у тебя было все. Идеальная жизнь.
— М-м-м. — И в шею.
— Да и сам ты был очень даже идеален.
Тут он замер.
— А что ты думаешь теперь?
Поначалу я не отвечала.
— Ты оказался не таким. Наверное, часть тебя всегда знала, какой хрупкой является твоя жизнь, если ты решил рискнуть ею ради меня.
Он покачал головой.
— Ты сама не понимаешь, что даешь мне.
Я хотела услышать это от него.
— Расскажи мне.
— Ты словно зеркало, показывающее, кем я хочу быть, вместо того, кем я являюсь.
Я закрыла глаза.
— Когда я смотрю на себя, то ничего не вижу. А когда на меня смотришь ты? Ты видишь все. — Я почувствовала его пальцы у себя в волосах, на шее. — Я хочу быть тем человеком, которым я становлюсь рядом с тобой.
— Ты и есть он.
Лицо Ноя было непривычно открытым. Убедительным. Он говорил всерьез. Верил собственным словам.
— Быть может, иногда мы видим себя истинных, только если кто-то подсказывает нам, куда смотреть?
Я не хотела, чтобы Ной видел меня настоящую — я справилась без подсказок. Но он нуждался во мне, чтобы узнать правду о себе.
— Может, мы зависим друг от друга, — продолжал он. — Может, мы ненормальные. Может, я глупый, а ты любишь неприятности, и нам обоим было бы лучше поодиночке.
— Может?
Он проигнорировал меня.
— Мне все равно. А тебе?
Список того, что он потеряет, если будет со мной, был длиннее, чем список того, что я могла ему дать. Но мне тоже было все равно.
Ной видел меня израненной и сломленной, грязной и слабой, запятнанной кровью и с чужой улыбкой на губах. Он не съеживался, не передергивался и не прятался. Он знал, какая я, видел, на что я способна, и понимал, что я сделаю с ним в будущем. Но, тем не менее, оставался рядом. С моей стороны было бы глупо отпускать его. Мне можно присвоить много званий — лгунья, преступница, убийца — но я не была глупой.
Можно знать и не любить человека, а можно любить и не знать. Ной любил и знал меня. Более того, он сам меня выбрал. Я не могла дать ему вечность, хоть он ее и заслуживал. Я не могла спасти его, хоть и хотела. Но я могла подарить ему сегодня. Эту ночь. И попытаюсь подарить ему завтра, и каждый последующий день, пока на то будет возможность. Мне этого недостаточно, но ему — вполне.
Я подняла голову и спросила:
— Что ты сделаешь, если я поцелую тебя?
Он сделал вид, что задумался на неприлично долгое количество минут, и сказал:
— Я поцелую тебя в ответ.
Мне так долго приходилось жить на объедках — мыслях о нем, воспоминаниях. Но теперь, когда он здесь, так близко, такой желанный, я внезапно осознала, что изголодалась.
Обняла его за шею и нежно поцеловала. Его рука задела край моей кофты. Ощущения от его прикосновения были сравнимы с бурей, грозовыми тучами, ревом молний. Я чувствовала слишком много и одновременно слишком мало. Выгнула спину и поцеловала его сильнее, грубее.
Иногда можно ввести себя в заблуждение, что нет ничего хуже, чем желать кого-то, кто для тебя недоступен. Это не так. Можно хотеть кого-то, наслаждаться им и хотеть еще больше. Всегда. Я никогда не насыщусь.
Мы оторвались друг от друга, чтобы отдышаться, и прижались лбами. Он не говорил, что любит меня. Да это и не нужно. Я чувствовала это по тому, как прижималась его ладонь к моей шее. Глаза Ноя были закрыты, и мое сердце дрогнуло. Он тоже во мне нуждался.
То, что произошло, всегда будет неотъемлемой частью нашей жизни, но мы пережили ее. Мы все еще здесь. В конце концов, наша завеса падет, но я буду бороться, чтобы она оставалась наверху как можно дольше. А пока в мире существовали только мы, мы вместе, и ничто не стояло у нас на пути.
Тем не менее, в моей голове проигрывались слова Дэвида Шоу, пока я вела Ноя в дом и на второй этаж.
«Он бы не полюбил тебя, не будь ты такой».
Но я такая, какая есть. И он тоже.
73
НОЙ
Я знаю, что творят с девушками мои слова, взгляд, прикосновение. Все это мне хочется проделать с ней.
МАРА
Я прижалась губами к его горлу, а он приподнял и отвел в сторону мой подбородок. Затем зашептал нечестивые слова мне на ухо.
Я ухмыльнулась и расстегнула его рубашку.
НОЙ
Я ласково целую ее, но тут она опускает голову и смыкает свои губы на моем сердце. Моя кожа горит, тело пронзает дрожь.
Сам того не ведая, я ждал Мару всю свою жизнь, и пока она позволит нам быть вместе, я ни за что ее не отпущу.
МАРА
Я стянула рубашку с его плеч, а он задрал мою кофту до шеи. Мы избавлялись от всего лишнего, пока не соприкоснулись кожей к коже.
А затем Ной Шоу доказал мне, что заслуживает своей репутации.
Я вздрогнула при приятном касании его подбородка, пока он опускался к моему пупку, целуя каждый участок кожи с хитроватой улыбкой, окрашивая меня в чувства. Сперва нежные, матовые, мечтательные оттенки — золотистый, коричневатый и розовый, как его язык. У меня перехватило дыхание, мне нужно… мне нужно…
— Быстрее! — взмолилась я.
— Медленнее, — ответил Ной.
НОЙ
Я наслаждаюсь ее возрастающими, ноющими, возбужденными звуками, выводя на ее теле предательские поцелуи. Ее мышцы напрягаются и дрожат. Мара хватается за простыню, и я поднимаю голову, желая увидеть ее лицо.
Она дикая. Никогда в жизни не видел ничего более красивого. Это возмутительно.
Но тут она закапывается руками в мои волосы и тянет.
МАРА
Я прижала его к себе, в себя, и выступили алые капли.
— Ты в порядке? — спросил Ной таким ласковым голосом, какого я прежде не слышала.
Я выдохнула «да», цвет потускнел и исчез вовсе. Затем притянула его ближе.
НОЙ
Я скольжу руками по ее спине, ноги Мары смыкаются на моей талии, и она смотрит на меня своими бездонными глазами. Мы связаны: руками, ногами, ртами, телами, душами. Я никогда не испытывал такого прежде.
Мара целует меня, и я чувствую сахар на языке, шампанское в крови; мне хочется потонуть в ее вкусе, запахе и звуках. Ее тело наэлектризовано; она та отдушина, за которой я гнался, но никак не мог догнать до этого момента.
МАРА
Покусываю. Потягиваю. Дразню. Пробую. Его мазки были медленными, изысканными, смешанными и легкими — они окрасили меня в нечто сияющее. Цвета мерцали и лощились во что-то крепкое и яркое.