Возмездие — страница 50 из 51

– Знаете, Лайам, мозг у него такой малень­кий, что вы можете промахнуться.

– Неужели он даже вам не нравится? – Лайам заметил, что Соммерсет прикрыл глаза, и ухмыл­ка его стала еще шире. На мгновение он показал­ся Еве просто милым юношей с горящими глаза­ми и очаровательной улыбкой. – Как странно! Ведь вы из кожи вон лезли, чтобы спасти этого придурка, а на самом деле ненавидите его не мень­ше моего?

– Да нет. У меня более сложные чувства. Вы поосторожнее с лазером. Мало ли какая неприят­ность случится.

– Лейтенант, будьте добры, возьмите свое оружие двумя пальчиками, большим и указатель­ным, осторожненько положите его на пол и под­толкните в мою сторону. Вы в нерешительности? Должен вам сказать, что лазер настроен и, более того, действует на большом расстоянии. – Он на­правил лазер на Еву. – Если что, пострадает преж­де всего ваш мозг.

– Ненавижу врачей!

Ева вытащила оружие, но, сделав вид, что со­бирается бросить его на пол, перехватила в дру­гую руку. Луч лазера тут же пронзил ей плечо, пальцы разжались, и пистолет упал.

– Должен признаться, что именно этого я и ожидал. Я вас неплохо изучил. – Лайам не спеша подошел к пистолету и поднял его. Ева с трудом приходила в себя – боль была нестерпимой. – Мне говорили, что это очень болезненно. Лечение лазером рекомендуется применять под анес­тезией. – Он расхохотался и отступил назад. – Но вы выживете. Наверное, это лучше перевязать: кровь на пол льется. – Он услужливо наклонил­ся, отодрал рукав от ее рубашки и протянул ей. – Вот, попробуйте этим.

Ева решила, что лучше последовать его совету. Лайам наблюдал, как она, тяжело дыша, бинтует рану, как завязывает узел, держа лоскут рукой и зубами.

– Вы упорный противник, лейтенант. И в уме вам не откажешь. Но вы проиграли. Впрочем, вы были обречены на поражение, ибо сказано: «Толь­ко праведники возвеселятся».

– Увольте меня от вашей религиозной бели­берды, Лайам. За всеми вашими благочестивыми рассуждениями стоит одно – вы страстный иг­рок.

– Наслаждение плодами рук господних – это признание силы его, а не грех.

– А для вас это было наслаждением?

– Огромным! Каждый ваш шаг, каждый ход вел вас сюда. Мы сошлись сегодня вечером, как то и было суждено волей господней.

– Ваш господь – кретин!

Лайам ударил ее наотмашь по щеке, и Ева упа­ла на пол.

– Не смей богохульствовать, сука! Не порочь имя его в моем присутствии! – Он взял бокал с вином, сделал глоток и немного успокоился. – Иисус пил вино, сидя в окружении врагов. Когда приедет Рорк, круг замкнется. В моих руках – власть господня! – Он, усмехнувшись, взглянул на свое оружие. – И новейшая технология.

– Он не придет. – Голос Соммерсета был глух от лекарств, которыми Лайам его накачал. – Я же говорил, он не придет.

– Обязательно придет! Он не бросит свою блуд­ницу.

Ева, стараясь не думать о боли, попыталась встать на колени. Взглянув Лайаму в лицо, она поняла, что ему уже ничем не помочь. Безумие, которым заразила его мать, пустило корни и рас­цвело пышным цветом.

– Соммерсет, зачем, черт подери, вы впусти­ли этого напичканного библейской чушью идиота в дом?

– Хочешь, чтобы я снова тебя ударил? – про­рычал Лайам. – Тебе мало боли?

– Я не с тобой говорю.

– Я решил, что это – полиция, – устало отве­тил Соммерсет. – Он приехал в полицейской ма­шине, в форме. Сказал, что его прислали вы.

– Что, Лайам, не справился с охранной систе­мой? Не по зубам?

– У меня просто не было времени. – Он насу­пился, как капризный ребенок, которому не дали сладкого. – Нет такого, чего бы я не мог сделать! Но я устал ждать.

– А ведь последние два раза были осечки. – Ева заставила себя встать и тут же стиснула зубы, потому что боль пронзала насквозь. – До Брайана не добрался, Пата Мюррея не прикончил. Он скоро выздоровеет и будет давать показания в суде.

– Эти двое были проверкой моего упорства. Господь всегда проверял своих апостолов. – Лайам задумчиво потер рукой лоб. – Конец близок. На­ступил последний раунд. Ты проиграла. – Глаза его снова засияли. – Может, присядете, лейте­нант? Вы потеряли много крови, вы бледны.

– Постою. Может, расскажешь мне свой план? Ты ведь так обычно делаешь? Тебе же надо снача­ла похвастаться.

– Я это хвастовством не считаю. Я действую во имя своего отца, я мщу за его гибель. Шаг за шагом. Закончив дела здесь, я достану и Келли, и Мюррея, и еще одного. Удушить, утопить, отра­вить! Шестеро грешников за шестерых мучени­ков – и еще трое, чтоб получилась новена. После этого душа его обретет покой.

Он отложил лазер и провел пальцем по склад­кам плаща Девы Марии – статуэтка уже стояла на столе.

– Порядок пришлось изменить, но господь поймет меня. Сегодня Рорк войдет в свою нечес­тивую обитель – и увидит своего старинного дру­га мертвым. И свою сучку легавую увидит мерт­вой. Все будет выглядеть так, будто они друг друга прикончили. Страшная битва здесь, в его доме, – битва не на жизнь, а на смерть! На миг, на один-единственный миг он поверит в это, а потом по­явлюсь я – и Рорк узнает правду. Боль его будет ужасной, непередаваемой. Он поймет, что такое проигрывать, что такое лишиться всего. Он пой­мет, что своим собственным злом навлек Ангела Отмщения на свой дом. Меч карающий!

– Ангела Отмщения? – Ева решила, что пора рискнуть. – Так вот откуда эти инициалы А.О. Мы знаем про тебя все, Лайам. Знаем, |как ты внедрился в «Рорк Индастриз», как работал на оборудовании Рорка, как воровал у него. – Она шагнула поближе, не сводя с него глаз. – Мы знаем, откуда ты. Мы нашли твое логово. Сейчас в новостях показывают твою фотографию. И фо­тографию твоей матери.

– Лжешь! Лжешь, сука!

– Тогда откуда я знаю, кто ты? Откуда я знаю про А.О.? И про комнатенку в квартире твоей ма­тери, где ты держал аппаратуру. И про другое место, в центре – «Оно наверняка в центре», – сказала она себе. – Про «жучков», которых твоя мать сунула в квартиру Соммерсета. Как видишь, мы сыграли в твою игру, Лайам, и мы тебя побе­дили. А то, что не выяснили сами, узнали от Одри. Она рассказала все перед тем, как ее отпра­вили в камеру.

– Ты лжешь! – заорал он и кинулся на Еву.

Ева была готова к нападению. Она здоровой рукой заблокировала его руку, локтем заехала ему под дых, поставила Лайаму подножку и рухнула вместе с ним на пол. Он упал на ее раненую руку, но Ева постаралась забыть о боли и кулаком вре­зала ему по челюсти.

Однако она не рассчитала того, сколько силы придаст ему ярость.

Лайам впился пальцами в ее рану, и у нее по­темнело в глазах. А потом она почувствовала, что он приставил пистолет ей к горлу.

– Ты, лживая сука! Я вырву тебе язык!

– Включи телевизор. – Ей хотелось лезть на стену от боли. – Сам увидишь. Давай, Лайам! «Канал 75».

Он выпустил наконец ее руку, и она, едва сдерживаясь, подавила стон. А Лайам метнулся к экрану.

– Она врет, врет. Она ничего не знает, – бор­мотал он себе под нос, включая телевизор. – Пресвятая Богородица, спаси нас! Она умрет. Они все умрут. Господь уничтожит их всех, уничтожит моими руками. Это – мое!

Ева подползла к Соммерсету, пытавшемуся осво­бодить руки.

– Уходите, – прошептала она. – Этот чело­век безумен. Вы можете выбраться, пока он смот­рит телевизор. Он сейчас даже не понимает, где находится. Уходите, иначе он вас убьет.

– А как же вы?

– Я не доберусь до двери. – Рана снова кро­воточила; лоскут, которым она перевязала себя, промок насквозь. – Пусть он сосредоточится на мне и забудет про вас. Надо попытаться его от­влечь, тогда, возможно, он не услышит, как вой­дет Рорк. – Она с трудом встала на колени. – Ес­ли он не услышит Рорка, у него будет шанс.

– Одри – его мать?

– Да. – Еве наконец удалось подняться. – Все происходящее – на ее совести. – Она огля­нулась на Лайама, который, что-то выкрикивая, смотрел, не отрываясь, на экран. – Лайам, я от­везу тебя к ней. Ты же хочешь увидеть мать? Она просила о свидании с тобой. Хочешь ее увидеть, да? Я тебя отвезу.

– Вы ей сделали больно? – Слезы полились у него из глаз.

– Нет, конечно, нет. – Ева, пошатываясь, шагнула вперед. – С ней все в порядке. Она тебя ждет. Она скажет тебе, что теперь делать. Она ведь всегда тебе говорит, правда?

– Она всегда знает, что нужно делать. Господь говорит ее устами. – Лайам, словно забыв о Еви­ном пистолете, опустил руку. – А я – ее единст­венный сын. Я есть свет!

– Разумеется. И ты ей очень нужен.

«Еще один шаг, – подумала Ева. – Только один. Выхватить пистолет – и все».

– Она рассказала мне о замысле господнем. – Рука с пистолетом снова взметнулась вверх, и Ева замерла. – Убить тебя! Господь требует жертвы. Но сначала я убью его, – сказал он, отвратитель­но улыбнувшись, и навел оружие на Соммерсета.

– Погоди! – Ева шагнула между ними, чтобы принять удар на себя.

Лайам направил на нее луч парализатора, и ее нервная система будто отключилась. Тело ее за­было, как дышать, глаза – как видеть. Даже боль ушла. Она и не почувствовала, как он кинулся к ней, сбил ее с ног и начал колотить под ребра.

– Ты все хочешь испортить! Все! Шлюха! Рас­путница! Грешница! Даже оружие у тебя никуда не годное – надо вручную переключать силу луча. Ну ничего, помучайся сначала.

– Ей нужен врач, – сказал Соммерсет. Он, тяжело дыша, пытался высвободить связанные руки. – Ей необходима медицинская помощь.

– Я мог стать врачом, как хотел мой дядюшка, но у господа был другой план. И моя мать это знала. Отец мой любил меня, заботился обо мне. А потом его от нас забрали. «Мне отмщение, и Аз воздам», – говорит господь. Я есть его отмщение!

Ева, содрогаясь от боли, перевернулась на бок. Она решила, что скажет последнее слово, даже если ей суждено умереть.

– Ты – всего лишь жалкое орудие в руках женщины, которая заботится о себе больше, чем о сыне. Остаток жизни вы оба проведете за ре­шеткой.

– Господь позаботится обо мне. Он направит мои стопы. – Лайам подошел к ней, выставив вперед парализатор, включенный уже на полную мощность. – Но сначала я отправлю тебя в ад.