Джон Марлоу и его агент Дэвид Хадсон сменяли друг друга за рулем. Когда они, миновав холмистую местность, выехали на равнину, машину вел Джон. Убегающая за горизонт дорога казалась бесконечной. Дэйв закурил и высказался:
— Блядь, если бы полетели на самолете, то сейчас уже лежали бы себе в мотеле в Нью-Йорке и заказывали выпивку…
— Извини, Дэйв, но еще одного такого полета, как в последний раз, я бы не вынес.
— А что случилось?
— Да сначала все шло гладко, в аэропорту проблем не было, и я уже стал подумывать, что все пройдет нормально, но тут мы загрузились в самолет, расселись по своим местам, и вышла стюардесса, чтобы принять заказы.
— Ну, и?
— Ну, и я заказал выпивку. Она прищурилась, осмотрела меня со всех сторон и дальше повела себя совершенно непрофессионально, заорав на весь салон: «Вы — Джон Марлоу, так ведь?!»
— И что дальше?
— Что дальше? Все пошло прахом! Весь полет люди подходили ко мне за автографами, таращились на меня со своих мест.
— Ты считаешь, что это плохо? Я лично — нет.
— Побудь ты в моей шкуре хоть немного, Дэйв, то изменил бы свое мнение. Пойми, ты никогда не можешь быть самим собой, не чувствуешь себя свободным, ни на секунду не позволяешь себе расслабиться.
— Ну, ты же хотел быть актером. Только пять лет назад никто и не подозревал о твоем существовании.
— Мне нравится лицедейство, это все, что я умею. Но вот тут-то обнаруживается потребность в одиночестве. До тех пор, как ты не потеряешь его, ты не сознаешь, чем обладал.
— Блядь, мужик, подумай, какие ты загребаешь бабки! Потерпи немного!
Марлоу рассмеялся.
— Ты прав, конечно. Но, знаешь, черт возьми…
Некоторое время они ехали молча. «По крайней мере, здесь никого нет, — думал Джон. — Только зайцы, змеи и кусты».
— Там, в самолете, — снова заговорил Джон, — самое поганое, что они показывали один из моих фильмов. Прикинь, какая засада! Я тут — в салоне, и они смотрят меня по ящику. Мой худший фильм — «Наемный убийца». Я должен был смотреть вместе с ними. В конце все аплодировали.
Агент затушил сигарету в пепельнице.
— Ты знаменитый человек, Джон. Ты ухватил удачу. Знаешь пословицу: «Чем дальше в лес, тем больше дров»?
— Да знаю, но еще я знаю, как это здорово — ехать вот так в полном одиночестве.
— Ау, Джон, я здесь!
— К тебе это не относится. Ты всегда со мной. С тобой я могу расслабиться. Блядь, ты просто не представляешь, как это хуево, когда ты не можешь просто сходить в магазин, зайти и продлить водительские права или, там, перекусить где-нибудь без того, чтобы тебя не узнали. Ты лишен всех этих обычных мелочных вещей, которые проделывает простой человек. И это, оказывается, кромешный ад.
Популярный актер съехал на обочину и отрыл дверцу.
— Поведи ты немного, Дэйв.
Они поменялись местами и поехали дальше.
— Я даже настоящую подругу завести не могу, Дэйв. Я постоянно думаю, что и эта со мной только потому, что я знаменит.
— А я не думаю, Джон, я просто ебу их всех подряд.
— Это надоедает очень быстро. Хочется чего-нибудь настоящего, искреннего.
— Все этого хотят, да вот получают немногие.
— Ты прав. Я стал занудой, постоянно скулю, я понимаю. Но вот странная штука с этой славой происходит: я ее вовсе не чувствую. Понимаешь, я себя чувствую так, как всегда чувствовал. Это в глазах толпы я знаменитость. Все это, как сон, ну… не знаю, понимаешь ты меня или нет…
— Да к чертям собачьим все это! Ты работаешь на меня, а я на тебя. И все!
— Да ты не понял, Дэйв. Я не это имел в виду, я же все понимаю. Ты отличный агент, я хороший актер, и от этого нам никуда не деться…
— О, смотри, — перебил его Дэйв, — впереди кафе. Давай остановимся. Я хочу пива и бутерброд какой-нибудь.
— Давай.
Они оставили машину на стоянке и вошли в кафе «У Луи». Часы показывали два. В кафе было грязно и пусто. За прилавком болтали официантка и повар. Друзья сели и стали ждать. Официантка глянула на них мельком и продолжила разговор. Она знала, что в окрестности более двадцати миль никаких заведений нет.
— Отличное местечко, — сказал актер, — тихое.
— Да, но у меня в глотке пересохло.
— Слушай, Дэйв, а с какого хуя мы поперлись в Нью-Йорк?
— Условие контракта. Подписывал его ты. Место презентации — Нью-Йорк Сити. Интервью в «С добрым утром, Нью-Йорк» о твоем новом фильме. Отличная реклама.
— Говно.
— Под ним твоя подпись. Эй, сколько можно ждать!
Официантка — дородная девица лет двадцати двух в розовом платье и белых теннисных тапочках — направилась к посетителям. На ее фартуке красовались слова: Я ОБСЛУЖИВАЮ БЫСТРО И КАЧЕСТВЕННО. Она подошла к столу и уставилась в окно, будто там увидела нечто примечательное. Не переставая жевать резинку, она проговорила:
— Я Эва. Меню у нас нет, все написано на доске.
Действительно, на стене висела черная доска, и мелом на ней было накарябано:
Куриный бульон
Чили
Пирог
Сэндвичи
Тэмали
Пиво
— Мне бургер с луком и пиво. Пиво сразу, — заказал агент.
Девица продолжала таращиться в окно.
— А мне ростбиф-сэндвич и кофе, — заказал актер.
Официантка не сразу оторвалась от окна, но потом вдруг резко, будто в ярости, развернулась и ринулась прочь. Джон с Дэйвом уставились на энергично движущиеся под розовым платьем пухлые ягодицы. Бросив на ходу пару слов повару, Эва скрылась. Прошло немало времени, пока она снова появилась с бутылкой пива, накрытой стаканом, и чашкой кофе на блюдце. Она с грохотом поставила пиво перед Дейвом и взглянула на Марлоу — в первый раз.
Взгляд ее остановился, она слегка прищурилась, челюсти прекратили терзать жвачку. Она встала как вкопанная с чашкой на блюдце. Рука начала подрагивать. Чашка заплясала и забряцала на блюдце. Кофе стал плескаться через края.
— Ой… о-ё-ё-й, вы Джон Марлоу, так ведь!
— Да, думаю, вы правы. А это мой друг Дэйв Хадсон.
— Приятно познакомиться, мэм, — сказал Дэйв.
— ДЖОН МАРЛОУ!
Она еле поставила чашку на стол. Рот ее так и остался открыт, превратившись в маленькую круглую дырочку. Глаза округлились. Эва часто и глубоко задышала.
— Господи, мамочка родная, — взвизгнула она, — я чуть коленки не обмочила!
— Послушайте, — сказал актер, — принесите мне тоже пива, пожалуйста.
Официантка испарилась, но тут же объявилась с пивом и ручкой. Она поставила бутылку перед актером и вытянула салфетку из вазочки.
— Мистер Марлоу, не оставите на память автограф, прошу вас? И напишите: «для Эвы, Эвы Эванс!»
Потом актер и агент ждали свои бутерброды. Официантка стояла рядом с поваром, который не мог оторвать глаз от посетителей.
Вдруг от плиты повалил дым. Повар спалил бургер. Пришлось заправлять новый. Официантка выскочила из-за прилавка и шмыгнула к телефону. Актер и агент видели, как она набирает номер за номером и что-то возбужденно шепчет в трубку.
— Началось, — обратился актер к агенту. — Вот о чем я тебе говорил, — он поднял свое пиво и махом ополовинил.
— Я голоден, — попытался оправдаться агент, — мне нужно что-нибудь проглотить. Сейчас заберем жратву и смотаемся.
— Будем надеяться, — отозвался актер, — что в этой ебучей дыре живет немного народу. Я что-то не видел ни домов, ни ферм поблизости, а ты?
— Нет.
Официантка закончила обзвон и подошла к столу очень близко.
— Сэндвичи вот-вот будут готовы, еще одну минутку!
— Если можно, побыстрее, пожалуйста, — попросил Джон Марлоу.
— Конечно, сэр! Луи сказал — бесплатно. Это для нас огромная честь! О, Господи, я точно сейчас обделаюсь!
— Леди, заклинаю, — взмолился Джон Марлоу, — не надо.
— А я видела вашу последнюю картину, где вы отказались от всего ради жизни с любимой краснокожей девушкой в резервации! — выпалила официантка.
— А это был случайно не Джон Уэйн?
— Нет, что вы, мистер Марлоу! Это были вы!
И тут они услышали рокот двигателей. Вскоре к кафе стали подъезжать мотоциклы, грузовички, пара дряхлых фургонов — «Форды», «Шевроле» — ни одной иномарки. Достославный народ глубинки. На стоянке поднялось облако пыли. Двери кафе заскрипели, и вскоре все места за стойкой были заняты. Большинство прибывших — мужики, но были и три женщины. Все сидели и смотрели прямо перед собой и время от времени, как бы случайно, поворачивались и таращились на своего кумира.
«Возможно, все они неплохие люди, — думал Джон Марлоу, — но они нервируют меня».
Все чаще и чаще люди поворачивались и рассматривали их.
— О черт, — прошептал агент, — кажется, я начинаю понимать, о чем ты талдычил в машине.
— Скоро тебе предстоит укусить сэндвич перед взорами этих глаз.
— Я уже не голоден. Поехали отсюда!
— Давно готов, Дэйв.
Марлоу бросил на стол двадцатку, и они поднялись.
— ЭЙ, ПОДОЖДИТЕ! ВАШИ СЭНДВИЧИ ПОЧТИ ГОТОВЫ! — закричала официантка.
Они поспешили к машине. Марлоу сел за руль, запустил двигатель, выехал со стоянки и тут только заметил, что люди тоже покидают кафе и бегут к своим грузовикам и фургонам.
— Они собираются нас преследовать! — воскликнул Джон.
— За каким чертом? — изумился Дэйв.
— Кто их знает…
— Да ебись они в рот! У тебя новый «Мерседес». Посмотрим, как это у них получится!
— С удовольствием, — сказал актер и вдавил педаль газа до упора.
«Мерседес» послушно рванулся вперед. За ним потянулась вереница колымаг, поднимая облака пыли и выхлопных газов. Очень скоро они стали отставать. Кроме одного. Мотоциклиста. Байкер был настроен решительно.
— Чего этому козлу надо? — спросил Дэйв.
— Откуда я знаю. Но, похоже, он не шутит.
— Да он псих.
— Это точно.
Байкер висел у них на хвосте миль десять. Они не могли от него оторваться, а он не мог их догнать. Напряжение нарастало.
— Кино насмотрелся, мудак хренов, — поставил диагноз Марлоу. — У него совсем крыша съехала.
— Согласен, — ответил Дэйв.
Это произошло на повороте. Дорога была занесена песком. Машину занесло, но Марлоу справился с управлением, а вот мотоцикл упал на бок и полетел с дороги, выкинул седока. Гонка закончилась.
— Он спекся, — сказал актер, — ему пиздец.
— Точно, — обрадовался агент. — На Нью-Йорк!
— На Нью-Йорк! — поддержал актер.
— Я и не подозревал, что ты так классно водишь. Лихо ты сделал этого козла.
— Спасибо.
— Эй, ты чего это?
Марлоу сбавил скорость, развернулся и поехал в обратном направлении.
— Мы не можем бросить его там. Возможно, он серьезно разбился.
— Джон, он всего лишь очумелый фанатик.
— Даже такие придурки заслуживают сострадания.
Они достигли места аварии и остановились.
— Вон он, — показал Дэйв на придорожные кусты.
Они вышли из машины и подошли. Парень повис на жестких кустах, одна рука у него была неестественно вывернута. Открытый перелом. Место, где кость вышла наружу, покрывало пятно вязкой крови. Парень был в сознании. Глаза открыты.
— Жив? — спросил Дэйв.
— Пошел ты, уебок, — огрызнулся байкер.
Джон вернулся к машине и достал из багажника шерстяное одеяло. Они вытащили сыплющего проклятиями гонщика из кустов, уложили на землю и накрыли одеялом. Самостоятельно двигаться он не мог.
— Все будет в порядке, — приободрил раненого актер. — Дэйв, поезжай в кафе и вызови «скорую».
— Джон Марлоу, — позвал раненый из-под одеяла, — ты не такой уж и великий!
— Послушай, Джон, давай перевяжем его и оставим здесь. У него всего лишь рука сломана.
— Откуда ты знаешь? Может, у него повреждены внутренние органы.
— Джон Марлоу, — снова позвал раненый, — не такой уж ты и великий.
Вдруг из-под одеяла показалась рука с пистолетом. Байкер наставил его на Джона Марлоу. На мгновение все замерли. Затем раздался выстрел. Пуля попала Джону в лицо, где-то в районе носа. Марлоу упал поперек тела байкера. Дэйв сумел выхватить пистолет у психа и зашвырнул его изо всех сил в поле. Потом он бросился к актеру, стащил его с байкера и перевернул. Дэйв увидел смерть и нашел ее весьма неприятной. Он отвернулся, отполз в сторону и проблевался. Все случилось так молниеносно. Что он мог сделать?
Оправившись, Дэйв вернулся к байкеру. Убийца лежал смирно под одеялом и смотрел на него. Джон Марлоу покоился рядом. Почему-то Дэйв не испытывал страха. Он даже хотел убить байкера. Все казалось ему нереальным и размытым.
Наконец он спросил:
— Зачем ты это сделал?
Голос дрожал.
— Не знаю. Я думал, он великий. Я любил его.
— Как-то странно ты выказал свою любовь.
— Зато теперь я стану его частью, навеки.
— Ты просто маньяк хуев!
Дэйв отвернулся и пошел к машине.
— Эй, мужик, возьми меня с собой! Мне к доктору нужно! Я не могу двигаться! Рука болит ужасно!
Дэйв обернулся, посмотрел на человека под одеялом и сел в машину. Ключи были в замке. Он завел двигатель и поехал в кафе «У Луи». Дэйв давно мечтал иметь новый «Мерседес». Теперь он у него был… По крайней мере, временно.
Примечания к рассказу «Слава»
Джон (Марион) Уэйн, американский актер. Родился 26 мая 1907 года. Отец его — фармацевт по профессии, из-за болезни легких перебрался в южную Калифорнию, где без особого успеха пытался заниматься сельским хозяйством. В детские и юношеские годы Марион продавал газеты, а также помогал отцу, разнося лекарства по клиентам. Попытка поступить в военно-морскую академию в Аннаполисе закончилась для него неудачей, однако, как хороший футболист, он был принят с распростертыми объятиями в Южно-Калифорнийский университет, и даже получал там специальную «футбольную» стипендию.
На летние каникулы Марион устроился реквизитором на киностудию, где познакомился с режиссером Джоном Фордом.
В 1930 Уэйн сыграл главную роль в ленте «Мужчины без женщин». Затем последовали более 70 малобюджетных приключенческих фильмов (как правило, вестернов), прежде чем один из них — «Дилижанс» (1939) принес актеру статус звезды.
В 1944 Уэйн стал одним из инициаторов создания (и впоследствии президентом) «Союза кино за сохранение американских идеалов». Сам актер имел репутацию правого консерватора и ярого антикоммуниста, а потому отдавал предпочтение патриотическим боевикам и историческим эпопеям. Наибольшим успехом у зрителей пользовались вестерны, обеспечившие Уэйну славу лучшего киноковбоя Америки: «Форт Апач» — 1948, «Она носила желтую ленту» — 1949, «Рио — Гранде» — 1950, и др. В 1969 Уэйн получил «Оскара» за «Истинную доблесть», всего же он снялся более чем в 250 фильмах.
В 1963 у кинозвезды начались серьезные проблемы со здоровьем — ему удалили пораженное раком легкое. В 1978 Уэйну сделали операцию на сердце, а в 1979 удалили желудок. Но хирургические вмешательства не привели к желаемому результату, и 11 июня 1979 года актер умер.