Феофанов задумчиво посмотрел на Тимохина.
– Что ж, если Кардопольскому не удастся связаться со своим зятем, то к операции Бакаева не привлекаем...
В кабинет начальника ГУБТ вошел помощник Феофанова старший прапорщик Ларинов:
– Извините, товарищ генерал, вас срочно просит на связь майор Серов.
– Хорошо, Вася, я понял! На какой он линии?
– На третьей.
– Кто такой этот Серов, Сергей Леонидович? – спросил Тимохин.
– Офицер Федеральной службы безопасности, командир группы, осуществляющей контроль за Кардопольским на полигоне Северный, – пояснил Феофанов. – Я включу громкоговорящую связь, чтобы и ты был в курсе разговора с бывшим генералом.
– Как скажете.
Начальник Управления подошел к столику, заставленному телефонами, и снял трубку одного из аппаратов.
– Феофанов на связи!
– Это майор Серов. С вами желает переговорить господин Кардопольский.
– Он рядом?
– Так точно!
– Передайте ему трубку! Да, Кардопольский?
– Гражданин генерал, я связался – естественно, под контролем ваших людей – с Темирзаем и доложил ему, что готов отправить груз уже послезавтра. Но Темирзай запретил это, объяснив запрет неготовностью аэродрома близ Дерхана принять наш самолет. Переброску груза он назначил на четверг, 9 сентября.
– Нас не устраивает подобный вариант, – сказал Феофанов.
– Но я ничего не могу сделать, генерал.
– А додуматься о том, что на полигон готовится прибыть комиссия Центра, не мог?
– Как я понял, у Темирзая проблемы с организацией воздушного коридора для приема российского транспортного самолета, и если я сообщил бы ему о предстоящей ревизии на полигоне, то он вообще отложил бы отправку груза на неопределенный срок.
– Черт бы побрал тебя с твоим Темирзаем!..
– Повторяю, я в данной ситуации ничем помочь не могу. Все, что было в моих силах, я сделал. Знали бы вы, что мне пришлось выслушать от Аладьева! Ведь он уже все подготовил к отправке груза в ранее обозначенные сроки, а тут... Но, в конце концов, не мы решаем, когда отправлять борт, и Аладьев обещал обеспечить подход вагонов вечером восьмого числа. С Рашидовым я обо всем договорился, но повлиять на Темирзая, извините, не в моих силах, и я предупреждал вас об этом.
– Ладно! Девятого так девятого. Подтверди Темирзаю отправку груза в назначенное им время.
– Слушаюсь!
– С Умаром связаться удалось?
– Нет. Пока нет... Но я вот что подумал. У разведки в Пакистане наверняка имеется обширная агентурная сеть.
– Ну и что?
– С Умаром от моего имени может связаться в Пакистане любой агент.
– А станет ли твой зять говорить с любым агентом?
– Тому достаточно передать просьбу связаться со мной. И вопрос его содействия вам будет решен.
– Я понял. У тебя все?
– Так точно!
– Передай трубку офицеру. Серов? Продолжайте усиленно контролировать Кардопольского. Он ни на секунду не должен выпадать из поля вашего зрения. Даже когда занимается любовью. Ясно?
– Так точно, товарищ генерал!
– Будут новости, звони. Все!
Феофанов бросил трубку на рычаги аппарата.
– Твою мать! Слышал, Тимохин?
– Конечно, слышал.
– И что скажешь?
– А что сказать? Необходимо сообщить Крофт, дабы она не была подвергнута пыткам, чтобы не упрямилась и начала давать показания Темирзаю. Какую именно информацию сливать, решать ей, но Крофт должна протянуть до девятого числа.
– Значит, установление контакта между ней и Шепелем теперь становится крайне необходимым?
– Получается, так... С Шепелем я сам переговорю. Миша найдет способ войти в контакт с Крофт.
– Даже если ее постоянно держат под охраной в подвале усадьбы Чаранди?
– Это вряд ли. Но посмотрим... Шепель, если надо, и в подвал проберется, минуя охрану.
– Ладно, с Шепелем – твои дела. Сейчас пообедаем и выезжаем в Воробьево.
– Работаем с «чистого листа»?
– Что ты имеешь в виду?
– Кардопольский не общался с командиром экипажа?
– Нет. Это могло спугнуть майора.
– Надеюсь, мы поедем в Воробьево не на вашем шикарном «Мерседесе», который соберет вокруг себя местных жителей?
– Сейчас, Саша, и на селе ничем никого особо не удивишь. Но поедем в Воробьево не на «Мерседесе», а на обычной «Волге».
– Лучше еще что-нибудь проще.
– Что именно?
– Я бы посоветовал обычную «Ниву».
– «Ниву»? Хорошо, поедем на «Ниве».
– И вдвоем.
– Согласен! За рулем ты.
– Ну, не вы же...
Феофанов вызвал Ларинова:
– Вася! Обед на две персоны, и подготовить «Ниву» к выезду.
– С водителем?
– Нет. Без водителя и без сопровождения, но с полным баком бензина.
...В 16-30 белая «Нива» остановилась у сельского магазина. Тимохин вышел из машины, прошел в местный мини-маркет, купил сигарет и бутылку минеральной воды. Вернулся. Заняв место водителя, спросил Феофанова:
– Дальше куда, Сергей Леонидович?
– Прямо до церкви, там вправо пойдет спуск к реке. У старой пристани остановишься.
– У пристани? – удивился Тимохин.
– Да. Наш майор, по сообщению наблюдателей, вышел порыбачить. И обустроился недалеко от пристани, в кустах. Самое место и для рыбной ловли, и для серьезного разговора.
Александр остановил «Ниву» у самой воды – точнее, у трапа, ведущего на пристань. По идее, здесь должно было быть много ребятишек – место для купания лучше не придумаешь, – но сегодня прохладно, не до водных процедур. Оттого на пристани никого не было, а обрыв скрывал «Ниву» от глаз сельчан. Офицеры прошли до кустарника, отступавшего от воды на метр песчаной полосы. Удочку увидели издали. Подошли к рыбаку с тыла. Тот сидел на складном стуле, рядом сумка со всевозможными снастями; слева кол, к нему привязан садок, наполовину погруженный в реку.
– Добрый вечер, Матвей Викторович.
Рыбак резко обернулся. Это был плечистый мужчина лет тридцати восьми—сорока с хитрыми, узкими глазками.
– Добрый, – ответил он. – С кем имею честь?
Феофанов представился. Горбун заметно побледнел.
– Как рыбалка, майор?
– Да я недавно пришел... вот, только закинул удочку... а, извините, вы тоже сюда на отдых приехали?
– У вас клюет, Матвей Викторович!
Горбун вытащил плотвичку размером с ладонь. Отцепив, бросил ее в садок, отложил удочку, поднялся:
– Вы ко мне?
– Точно так! И не будем попусту тратить время. Нам известно о ваших с господином Кардопольским делах. О нелегальных полетах в Пакистан, о переправке талибам вооружения, в частности секретных переносных зенитно-ракетных комплексов. Нам, Матвей Викторович, известно все о вашей преступной деятельности.
– Вы... вы приехали арестовать меня?
– Если вы не согласитесь помочь нам в одном деле, связанном с вашей профессиональной деятельностью и делами господина Кардопольского. Предупреждаю сразу: отвечать за последнее вам придется в любом случае, как и Кардопольскому, Аладьеву, Рашидову и всем тем, кто участвовал в незаконной продаже оружия. А вот какое наказание вам будет определено судом военного трибунала, зависит всецело от вас. Откажетесь от сотрудничества – получите на полную катушку, лет этак двадцать строгого режима. Согласитесь – суд учтет данное обстоятельство, и в зависимости от того, насколько эффективным будет наше сотрудничество, вам дадут лет пять, не исключено, что условно. Ведь вы вынуждены были выполнять приказы вышестоящего командования и не знать, что именно перевозите за кордон. Если вы сомневаетесь в том, что мы знаем все о ваших деяниях в составе преступной группы, возглавляемой Кардопольским и Аладьевым, то позвоните генералу. Он все доходчиво вам объяснит.
Горбун опустился на стул, сжал голову обеими руками:
– Я знал, что все это плохо кончится. Знал! Но деньги... Мне нужны были деньги! Я не мог отказаться, согласившись на первый полет, я...
– Горбун! – прервал летчика Феофанов. – У меня нет никакого желания подтирать вам сопли. Раньше надо было думать о будущем, когда вам только предложили продать за бабки Родину и честь офицера. Сейчас ныть бесполезно. Мне нужен конкретный ответ на конкретно поставленный вопрос.
– Да, да, конечно, я готов к сотрудничеству и сделаю для вас все что угодно!
– Не для нас, Горбун, а во искупление прежних грехов и решения собственной участи.
– Но вы вправду обещаете, что приговор будет условным?
– Я не исключаю этого.
– Что я должен делать?
– Ничего особенного. Послезавтра, как положено, по истечении срока отпуска вернуться в часть. На девятое число у вас запланирован рейс в Дерхан. Туда, куда вы перевозили ПЗРК и другое вооружение. Особенности данного рейса обсудим позже.
– Я понял!
– Ну и хорошо... Мы не будем мешать вам наслаждаться последними сутками отпуска, в частности рыбалкой. Одно предупреждение: о нашем разговоре ни здесь, в селе, ни в гарнизоне никому ни слова. Кроме, естественно, Кардопольского. И не пытайтесь скрыться, Горбун. Вы под контролем спецов Главного управления по борьбе с терроризмом. У них задача предельно простая: не допустить вашего бегства. И им предоставлены особые полномочия. Объяснить, что означает статус особых полномочий?
– Не надо, – проговорил Горбун, – это право на уничтожение субъекта при его попытке выхода из-под контроля.
– Вы все верно понимаете.
– Но мне нужны гарантии...
– Вы их уже получили. Удачной рыбалки, господин Горбун. До встречи на полигоне.
– До свидания, – подавленно проговорил предатель.
Феофанов с Тимохиным вернулись к «Ниве» и в 18-10 прибыли в загородную резиденцию ГУБТ.
В приемной Ларинов доложил, что звонил бригадный генерал Вайринк и просил перезвонить ему по возвращении начальника Управления. Так же прапорщик сообщил, что Шепель выходил по связи на Крымова, у него все идет по графику и без проблем.
– Хорошо, – выслушав доклад помощника, сказал Феофанов, – соедини меня с Вайринком.
Феофанов и Тимохин прошли в кабинет начальника Управления. Ларинов доложил, что связь с главным координатором проекта установлена. Феофанов поднял трубку спутниковой связи: