Тщетно. Приметные кроссовки исчезли из виду, а сам беглец затерялся в гуще прохожих, валивших через переход. Корчак сделал пару шагов в том направлении, но на светофоре сменился свет, и поток машин тронулся с места.
— Извините, — повторил Корчак, обнаруживший, что кричит уже не только перепуганная мамаша, но и ее сын, похожий на маленького космонавта, сменившего шлем на вязаную шапочку. — За преступником гнался. Все равно поймаю. Он за это ответит.
Корчак поставил коляску на колеса, помог усадить отстегнувшегося бутуза и пошел обратно.
Соратники поджидали его в автобусе с тремя пленниками в пластиковых наручниках и с полиэтиленовыми пакетами на головах. Чтобы их не было видно снаружи, они лежали в проходах и приглушенно матерились, но не угрожали, пытаясь понять, с кем имеют дело.
— В клуб, — велел Корчак водителю.
— В какой?
— В тот, где они изгалялись. К черному ходу вези. В сауне гостей принимать будем.
Глава 9. Накаленная обстановка
Перед тем как завести пленников в здание, Корчак отдал несколько распоряжений. Персонал и посетители сауны были эвакуированы под предлогом аварийных работ. Камеры наружного и внутреннего наблюдения предусмотрительно отключены. На лестнице, ведущей вниз, был поставлен часовой. Корчак прекрасно понимал, что с юридической точки зрения занимается противозаконной деятельностью, и не собирался оставлять улики. Совесть говорила ему, что он абсолютно прав, и этого ему было достаточно. Он имел дело с бандитами и не был намерен церемониться с ними. По его твердому убеждению, они этого не заслуживали.
Пойманная троица постепенно начала приходить в себя. Бандиты становились все более агрессивными. Подталкиваемые под навес, они упирались, отказываясь входить в дверь и спускаться по ступенькам. Несмотря на пластиковые ленты наручников, сковывающие их движения, они оказали довольно серьезное сопротивление.
— Не церемоньтесь с ними, — велел Корчак своим «гвардейцам».
Он был единственным в команде, кто не нацепил медицинскую маску, нужную не для того, чтобы предохраняться от вирусов, а для сохранения хотя бы относительного инкогнито. Он понимал, на что идет. Понимал, что переиграть ситуацию уже невозможно. И ему казалось, что теперь терять нечего.
Помощники без колебаний пустили в ход кулаки и ботинки, не смущаясь тем, что пленникам пришлось спускаться не пешком, а пересчитывать ступеньки собственными ягодицами и ребрами. С мешками на головах, они даже не видели, куда катятся, и не имели возможности сопротивляться.
Очутившись в подвальном помещении, бандиты присмирели. До них наконец дошло, что выбраться отсюда будет не так-то просто или вообще невозможно. Какой смысл бизнесмену отпускать их на свободу, где они расскажут обо всем сообщникам? Проще похоронить их и отрицать сам факт встречи.
Примерно об этом же сказал им Корчак, когда с пленников сняли мешки и усадили их на кафель в душевой.
— Я с вами нянчиться не буду, — предупредил он. — У вас есть одна возможность сохранить себе жизнь. Правда. Вы ответите на заданные вопросы и сделаете это на камеру. Все. Других вариантов нет.
— Ты с дуба рухнул, мужик? — спросил тот, кого Корчак привык называть про себя Сопливым. — За кого ты себя принимаешь? За кого нас держишь? Думаешь, мы серьезных людей подставим? Надеешься сам пропетлять? Не выйдет. Ты попал, фраер. Крупно попал.
Вместо того чтобы вступать в дискуссию с Сопливым, Корчак сгреб его за шиворот, поднял и припечатал затылком к стене с такой силой, что одна плитка раскололась. Из носа бандита сильно потекло, но теперь это была кровь.
— Пока что попал ты, тварь, — процедил Корчак. — Вы все попали. И это не шутки.
Отпущенный бандит сполз на пол, где притих, пуская ноздрями красные пузыри. Все трое были раздеты догола. Их одежду освободили от всего, что там хранилось. На скамье выросла куча самых разнообразных предметов, начиная от пистолета и заканчивая использованной жвачкой, бережливо закатанной в фольгу. Троих бандитов сфотографировали, предварительно умыв того, у кого лопнули сосуды в носу. Документы тоже были сняты и сохранены для изучения. Затем начался собственно допрос.
Корчак не показывал, как ему все это противно, насколько сильно его внутреннее сопротивление. Он заставлял себя действовать и выглядеть так, будто подобное поведение было для него естественным. Не отворачивался и даже не морщился, когда пленных избивали, требуя отвечать на вопросы. Они молчали. Было совершенно очевидно, что одними побоями никаких признаний от них не добиться. Корчак распорядился включить нагреватели в самой маленькой кабине сауны.
— Сейчас будем вас парить, — объявил он бандитам бесстрастным голосом. — Еще не поздно образумиться. Вы все равно заговорите, только будет больно, очень больно.
Они не поверили словам, и потому им пришлось убедиться в этом на собственной шкуре. В буквальном смысле. Не то чтобы кого-то из троих ошпарило, но, когда они, хрипя и кашляя, вывалились в предбанник, кожа их была такого цвета, как будто они обгорели на солнце. Один сдуру прыгнул в маленький бассейн с холодной водой и чуть не захлебнулся там, потому что руки у троицы были по-прежнему скреплены пластиковыми наручниками.
В конце концов они поделились всем, что знали о Вальтере, перед включенными камерами. Корчак был не столь наивен, чтобы полагать, что бандиты рассказывают всю правду, но этого и не требовалось. Отснятые видео являлись компроматом против них же самих. Таким образом Корчак вывел из строя троих противников, хотя и оставил их в живых. Теперь, став предателями, они не могли вернуться в банду, поскольку компромат погубил бы их и в результате им бы вынесли смертный приговор. Но и по окончании допроса Корчак не смилостивился над бандитами настолько, чтобы просто взять и отпустить их на все четыре стороны. Их выставили на улицу нагишом и пригрозили вызвать полицию, если вздумают ломиться обратно. Впрочем, без полиции все равно не обошлось, потому что ее вызвали прохожие, столкнувшиеся с голыми мужчинами, перемещающимися перебежками по окрестным дворам.
Ближе к вечеру, когда Корчак посетил Левченко, тот уже был в курсе последних событий, хотя задержать нарушителей общественного порядка не удалось — все трое ускользнули от патрулей и скрылись в неизвестном направлении. Тем не менее свидетельские показания недвусмысленно указывали на то, что мужики появились не откуда-нибудь, а из «Лайв Спорта». Кроме того, одна бдительная старушенция видела из окна противоположного дома, как в тот же клуб затаскивали людей с пакетами на головах.
— Может, объяснишь, что там у тебя творится? — раздраженно спросил Левченко. — У меня ты и твой бизнес на особом контроле. Доложили сразу. Черт знает что! Не послушал меня? А знаешь, что инициатива наказуема?
— Слыхал такую присказку, — подтвердил Корчак невозмутимо. — К нам она не имеет никакого отношения. Про инициативу обычно говорит начальник подчиненному. Я ведь не у тебя на службе, Лев.
Левченко побарабанил большими пальцами по столу.
— Ладно, — сказал он. — Не тяни быка за это самое. Докладывай, что там у тебя. То есть выкладывай, я хотел сказать.
Корчак вкратце обрисовал ситуацию, поведал про захват рэкетиров, а потом указал пальцем на открытый ноутбук на столе:
— Загляни в почту, Лев. Я тебе там любопытные материалы отправил.
Левченко, нахмурившись, развернул компьютер к себе. Его лицо сохраняло каменное выражение, хотя в глазах читалась не только живейшая заинтересованность, но и озабоченность. Корчак, забросив ногу на ногу, слушал голоса бандитов, приглушенно звучащие из динамика. Пропущенные сквозь компьютер, они были плоскими и высокими, как у персонажей мультфильма. Но Левченко не находил ничего забавного в происходящем. Оборвав просмотр на середине, он захлопнул крышку с такой яростью, будто хотел раскрошить ее на мелкие куски.
— Что ты себе позволяешь, Игнат? — прорычал он, упав грудью на столешницу, будто лев, приготовившийся к прыжку. — Ты отдаешь себе отчет, в какое положение ставишь нас обоих? И себя, и меня. Ты же закон преступил, неужели не понимаешь? То, что они бандиты, не дает тебе права действовать их методами. А я? Мне сигналы поступают! Я обязан реагировать.
— По-моему, ты уже реагируешь, — обронил Корчак сухо.
— Это я по-дружески реагирую, а официально от меня совсем другое требуется. Ты сегодня срок лет на пять строгача заработал, Игнат. Нанесение увечий, незаконное удержание, угроза здоровью и жизни пострадавших… И все ради чего? Ради этого? — Генерал брезгливо ткнул пальцем в закрытый ноутбук. — Что это нам дает? Какие-то люди, раздетые, связанные, со следами побоев, утверждают, что являются членами преступной группировки. Думаешь, какой-то судья примет подобные доказательства к сведению? Не смеши меня. Был бы ты известным блогером, то мог бы хотя бы попиариться на своих роликах. А так извини… — Левченко развел руками. — Никакой пользы от твоей выходки. Один вред.
— Я не в суд пришел, Лев, — напомнил Корчак, ни разу не перебивший товарища. — Тут много фактов, которые могут помочь расследованию. Номера машин, адреса…
Левченко раздраженно махнул рукой:
— Номера и адреса сменят, если уже не сменили. Ты что, думаешь, мы без тебя не способны подобные вещи выяснить? За бандой ведется наблюдение…
— Понятно. Как всегда. Наблюдаете, наблюдаете, а компромата никак собрать не можете. Выходит, я зря старался? Все зря было?
Левченко откинулся на спинку кресла, жалобно пискнувшего под весом его массивного тела.
— Думаешь, почему я так разнервничался? — буркнул он. — Из-за тебя, дурака. Ты же подставился, Игнат, по полной подставился. Когда полицейские ловят бандитов, это нормально, к ним претензий нет. Тут все понятно, каждый занимается своим делом: они — своим, мы — своим. Но чтобы бизнесмен, да еще терпила…
— Я не терпила! — отрезал Корчак. — И никогда им не буду.
— Ну хорошо, хорошо. Для них ты кто? Для них ты барыга. Воровские законы не позволяют рассматривать тебя как равного. По понятиям они теперь могут что угодно с тобой и твоей семьей сотворить. По беспределу. Потому что ты п