Хирург купил себе дом на противоположном берегу Туры, но появлялся в нём редко, проводя большую часть времени на приисках. Поэтому Никита и приказал управляющему ожидать его в городе, чтобы не мотаться по тайге. Хватило недельного похода по болотам и чащобам.
Судя по кирпичным заборам и металлическим воротам, Набережная полностью заселена купцами или крепкими домовитыми хозяевами. Дома здесь были добротные, высокие, где-то из кирпича, а где-то из бруса и оцилиндрованных брёвен. Хирург жил скромнее, хотя и его тёмно-желтый домик нисколько не терялся на фоне иных построек. Уютный палисадник, заросший боярышником и черёмухой, давно не приводили в порядок. Оба окна оказались закрыты ставнями. Возможно, бывший вор таким образом сохранял прохладу в доме, не давая жаркому солнцу проникать внутрь. Или опасался, что за ним могут приглядывать со стороны.
Москит аккуратно съехал с асфальтированной дороги на обочину и пристроился к забору. Заглушив мотор, посмотрел на хозяина.
— Оставайся на месте, присматривай, чтобы любопытные не шарахались, — сказал Никита. — Слон, Нагаец, за мной.
Калитка во двор оказалась не запертой. Сам Хирург сидел на лавочке возле крыльца и что-то вырезал из куска дерева, роняя под ноги стружку. Увидев входящих телохранителей волхва, неторопливо отряхнул колени и поднялся.
— Калитку на щеколду закройте, — попросил он, приветствуя Никиту едва заметным кивком. С щелчком сложил перочинный ножик, положил его в карман застиранного халата. Туда же ушла фигурка, похожая на лису. — Доброго дня, Никита Анатольевич. Пройдёмте в дом.
Слон с Нагайцем остались на улице. Разговор, который затеял Никита, не должен выходить за стены этого дома. Даже верным телохранителям не всё следует знать.
Волхв с интересом оглядел тесную прихожую, небольшую кухоньку с белёной печью и гостиную с самым необходимым набором мебели: диван, несколько стульев, пара резных старых комодов и длинный вязаный из лоскутов половик, протянувшийся через всю комнату.
— Я здесь редко бываю, — словно бы оправдывался за скромное жилище, сказал Хирург, включая чайник. — Только зимой и живу, с Коловорота до марта, а потом снова в тайгу. Совсем отшельником стал, соседи пугаются.
Он и в самом деле изменился с последней встречи, когда выгоняли из Верхотурья китайцев. Куда-то исчезла худоба, плечи расправились, лицо округлилось. Отросшие волосы спускались на плечи, появившаяся борода полностью скрыла узнаваемые черты.
— Лешим не кличут ещё? — присаживаясь на выкрашенный коричневой краской табурет, усмехнулся Никита.
— Дядькой Лешаком, — хмыкнул в ответ Хирург. — Чайку, Никита Анатольевич?
— Нет, спасибо, — отказался Назаров. — Я только что из-за стола. Дело у меня к тебе.
— Толкуй, хозяин, — присел напротив вор.
— Что ты знаешь о каторгах в Ивделе, Урае и Югорске? В общих чертах.
— А чего о них знать? Не самые гиблые места, жить можно, если не дурить и начальство не злить. Золотодобыча открытым способом идёт, с весны до осени на свежем воздухе. Есть и рудники, но туда, в основном, с Урайской каторги отправляют.
— Почему?
— Рецидивисты, неисправимые, — пожал плечами Хирург.
— Кого-то знаешь из тех, кто там долго сидит?
— Не иначе, опять с криминалом связался, Никита Анатольевич? — усмехнулся вор.
— Нет, помочь надо одному человеку. Через его земли тропу контрабандную протоптали, золотишко тащат неучтённое, — не стал скрывать проблему Никита. — Недавно накрыли промежуточную базу и взяли несколько пудов песка, готового для транспортировки.
Хирург промычал что-то нечленораздельное, почесал бороду.
— Слышал я об этой тропе, но давно. С тех пор, сам понимаешь, хозяин, отошёл я от активных дел, информация редко доходит.
— В любом случае можешь что-то прояснить.
— Ну… Хлопнули вы воровской общак, Анатольевич, вот что скажу. А за это теперь они своих овчарок спустят на твоего друга. Так понимаю, он из высокородных?
— Не без этого. На его землях беглые беспредельничают. Надо было вопрос кардинально решать. Оказалось, что с этой базы частенько в Турское всякое дерьмо плывёт.
— В своём праве, — кивнул Хирург. — И золото вы не могли не взять. В этом-то и заключается коллизия. Воры рано или поздно узнают, кто цепочку порвал, начнут вынюхивать, на твоего друга выйдут. Я так понимаю, выхода нет, как играть на опережение.
— Так и есть. Где оседает общак с уральских приисков? — Никита решил проверить, насколько далеко его «агент» дистанцировался от прошлой жизни. Если начнет юлить — что ж, эту страничку нужно закрывать. Нельзя, чтобы ещё кто-то узнал о его связи с Хирургом.
Бывший вор, а ныне управляющий всеми золотыми приисками Верхотурья, о котором с уважением отзывается Коваленко, не торопился с ответом. Он выдернул шнур из розетки, когда из-под крышки чайника и носика повалил пар, налил себе чаю в большую кружку и задумчиво взял из сахарницы кусок настоящего колотого сахара. Посмотрел на него, словно взвешивал последующие шаги, и только потом ответил:
— В Екатеринбурге. Все золотые ручейки и камешки стекаются туда. Держат общак трое: Ферзь, Батыр и Чекан. Люди уважаемые, серьёзные. Несмотря на возраст, умело пользуются возможностями увеличить доходы. Биржи, доходные дома, букмекерские конторы. Деньги там крутятся бешеные. Что-то конвертируется в валюту, что-то кладётся в банк под проценты, на грев уральских каторг уходит сорок процентов общака, и это очень много.
— Да это уже не воры, а купцы второй, а то и первой гильдии, — усмехнулся Никита, удивившись только тому факту, что преступники умело вписались в экономические процессы, причем, легально.
— Так и есть, — ухмыльнулся в ответ Хирург, окуная в чай сахар. Подождав немного, с хрустом откусил кусок и сделал пару глотков горячего напитка. Негромко крякнул от удовольствия.
— Давно их знаешь?
— Не поверишь, встречался только с Батыром, да и то лет десять назад, на пересылке. — А Ферзя и Чекана не знаю, только понаслышке. Ты бы не лез туда, Никита Анатольевич. Там ставки серьёзные, очень серьёзные. Китайцы, уйгуры, Жузы — все при делах. Даже твоя магия не сможет одолеть эту силу. У тебя ещё один враг не побеждён, а второй появится — и вовсе гибельно будет.
— Откуда информация? — поинтересовался Никита.
— Так с бароном иногда беседую, вот он и проговорился. Мол, Никита Анатольевич сейчас с Инквизицией сцепился, некогда ему. А Инквизицию просто так не сломаешь. Вот и говорю: не надо лезть в пекло.
— Да и не собирался, — волхв пожал плечами. — Мне лишь информация по самым главным лицам нужна, если вдруг со стороны воров начнутся накаты. Я друзей не бросаю, и в таком случае прямиком к важным людям наведаюсь. Как думаешь, на компромисс они пойдут?
— Ферзь — тёртый калач, — поцарапал щеку Хирург. — Всегда трезвым умом отличался. Это же он продавил идею общак пустить на раскрутку. Многие тогда подозревали его в двойной игре. Дескать, золотишко к себе подгребает. А когда он стал отчёты предоставлять, зауважали. Денежки рекой на каторги потекли.
— Побеги на эти деньги организуют?
— Скорее всего, — Хирург всё же заколебался, чувствуя, что подступает к опасной черте. — Но я не при делах, точных раскладов не ведаю.
— Ну, нет — так нет, — пожал плечами Никита. Стало ясно, что данный вариант вполне себе жизнеспособен. Часть денег идёт на подкуп надзирателей, начальнику каторги перепадает неплохо, чтобы в нужный момент закрыл глаза. Коррупция неискоренима там, где есть возможность заработать легкие деньги. — Послушай, Хирург, тебя ведь хорошо знают в криминальном мире. Если понадобятся твои услуги, сможешь наладить контакт с тем же Ферзём?
— Могут пришить, — ни один мускул на лице вора не дрогнул.
— Почему?
— Заинтересуются, а откуда я взялся, после Петербурга куда пропал? Кто Якута сдал?
— Трудно легенду придумать? С твоим-то умением выкручиваться из любой ситуации, — подсластил Никита самолюбие старого вора. — Ты же, когда от моей жены удирал, так следы запутал, что она найти тебя не смогла.
— Повезло, — Хирург совсем не был рад ехать куда-то из своего заново построенного мирка, ведь он собирался дожить спокойно в таёжной глуши, дожидаясь прихода Костлявой. — Тяжело играть против одарённых.
— Понятно, — волхв сбавил напор. — Но адреса нужных людей, через которых можно выйти на держателей воровской кассы, у тебя есть?
— Связи старые, — предупредил Хирург. — Может, кто и умер уже. Я ни с кем сейчас не контактирую…
Он даже не врал, а скорее, лукавил. Не мог человек с такими обширными связями в прошлом запросто их выбросить в дальний угол или игнорировать происходящие процессы в большом мире. Никита не сомневался в остром уме Хирурга, и знал, что после своего отъезда вор начнёт осторожно прощупывать возможность контактов со старыми знакомыми, строить различные комбинации, чтобы найти выходы на Ферзя и этого… Батыра.
— Ещё один вопрос, да я поеду, — Никита посмотрел на ползающую по краю стола муху; она то и дело останавливалась и потирала лапки, после чего продолжала свой путь, осторожно огибая кружку, чтобы не попасть под человеческую длань. — Ты слышал что-нибудь о «полукровках»? Это дети одарённых, рождённые женщинами-простолюдинками.
— Да, сталкивался с таким однажды, — кивнул Хирург. — Довелось познакомиться. Таких ребят воры частенько привлекают для своих делишек.
— Почему? У них мёдом намазано, что ли?
— Будто ты не знаешь, Никита Анатольевич, — с укоризной посмотрел на него вор. — Или не хочешь эту проблему ворошить? А что делать полукровкам, когда данный им Дар не оценивается Иерархами? Они впустую прожигают свой талант, пусть и урезанный. Почему бы вам не построить хотя бы два-три пансионата для ребятишек с потенциальной искрой и обучать их всем премудростям? Боитесь за собственное благополучие? Что однажды они отыграются за свои обиды?
— Ты не заговаривайся, Хирург, — сдерживаясь, ответил Никита, не собираясь спорить с пожилым вором. По сути, он был прав. Проблема «полукровок» становилась всё более острой, но Коллегия Иерархов упорно игнорировала её, отказывая в праве на самореализацию детишкам, у которых зажглась искра Дара не благодаря, а вопреки всем законам магической наследственности.