Никита, чтобы не мешать Глебу — всё равно ведь не поговоришь, когда идёт интенсивная стрельба — вместе со Слоном и Лязгуном присели на травке, впервые за долгое время ощущая негу от ничегонеделанья. Заодно поглядывали, с каким энтузиазмом мальчишки обращаются с оружием. И никто из пятнадцати человек не допустил нарушений на рубеже. Донской и в самом деле неплохую смену готовит.
Разомлев на солнышке, Никита мыслями умчался в «Изумруд», где за жизнь Шереметева уже третьи сутки боролись Ольга с профессором Кошкиным и доктором Бородиным. Произошло удивительное: магический бульон смог остановить агрессивное распространение некротического заклятия, но, к сожалению, пока никаких улучшений не заметно. Наступило шаткое равновесие, что тоже не внушало оптимизма.
Главное, княжичи уехали, под ногами не путаются, ненужные советы не дают. Александру надо было заниматься делами Рода, а Велимира ждал Симбирск. Никита подозревал, что младший Шереметев просто устал находиться в неопределённости. Профессор Кошкин откровенно предупредил о невозможности определить, в какой сейчас фазе находится лечение. А значит, нет смысла торчать возле биокапсулы. Завуалированный намёк на то, чтобы молодые люди не мешали специалистам своим присутствием.
— Хозяин, как думаешь, Шереметев выкарабкается? — спросил Слон, теребя в зубах пожухлую травинку.
— На всё воля богов, — туманно ответил Никита. — Магия не всесильна. Она и помогает, и убивает с таким же успехом. А князь получил приличную дозу заклятия. Ливен, кстати, умер вчера. Мне из Петербурга звонили, все в панике, спрашивали про Шереметева, как у него дела.
— Н-да, жаль человека, — вздохнул Лязгун. — Надо было его тоже в капсулу положить. Пусть бы в бульоне плавал, зато живой.
— Я не занимаюсь благотворительностью, — волхв нахмурился. Конечно, Ливена надо было срочно перевозить в Вологду, где шанс блокировать заклятие оказался выше, чем предполагалось. Но… Никита давно исповедовал один принцип: не предлагать людям свои услуги, если они не просят. Ничего хорошего из этого не получится, особенно в аристократическом обществе. Шереметевы перешагнули через свою гордость, но даже в этом случае пришлось подстраховаться и взять в свидетели графа Апраксина, чтобы исключить «всевозможные подлянки», как выразился Слон.
— Хозяин, а вот ты же занимаешься рунами, почему бы не попробовать свиток с резами в «бульон» затолкать, пусть потихоньку насыщает его рунической силой…
— Свиток должен хотя бы месяц полежать в тубусе, «созреть», — задумался над словами Слона Никита. — Так-то идея интересная. Нанести на пергамент руны здоровья и закинуть её в капсулу. Мы же ничего не теряем.
— А если сразу на тело князя? — выдал идею Лязгун, на что Слон фыркнул, то ли от смеха, то ли от удивления. — Так же можно?
— Ну… — волхв задумался, тщательно скрывая смущение от своей промашки. А почему бы и нет? Решение лежит на поверхности, но никто из Целителей до Лязгуна не предложил ничего подобного. Все ищут контрмеры против некротического заклятия в создании энергетического конструкта, но ведь недаром древние изрекали: подобное лечится подобным. — Теоретически ход верный, но как на практике — никто не знает.
— Шереметьевы завопят, что нельзя трогать их Главу, а потом обвинят Никиту Анатольевича, случись что.
Да, Слон прав. Снова придётся привлекать Апраксина, чтобы урегулировать эту тонкость. Иначе не стоит за это браться.
— Я отойду для разговора, — предупредил волхв и в нетерпении бросился к внедорожнику. Закрыв дверь, набрал номер графа.
— Даниил Алексеевич! Добрый день. Прошу прощения, что отвлекаю от дел…
— Только не говорите мне о смерти князя, — с наигранной тревогой произнёс Апраксин. Вот кому дела нет до интриг между аристократами. У Никиты за последнее время в общении с графом создалось впечатление, что ему как раз выгодна тотальная зачистка слишком крупных фигур. Точнее, выгоду ищет император, а Апраксин — один из важных инструментов в руке опытного хирурга.
— Нет-нет, с ним ничего не случилось.: ни хорошего, ни плохого. Стабильная неопределённость. Даниил Алексеевич, понадобится дополнение к меморандуму. Сможете ли вы уговорить княжича Шереметева? Если ответ положительный — я встречусь с ним в Петербурге.
— Поясните, в чём дело, барон Назаров.
Никита вкратце описал методику, которую решил применить в лечении князя. Нужно согласие Александра Шереметева, как исполняющего обязанности Главы Рода.
— Вы крайне осторожны, Никита Анатольевич, — после недолгого молчания заявил Апраксин, обдумав слова молодого волхва, — и это похвально. Я полностью поддерживаю вашу стратегию. Сейчас же созвонюсь с княжичем и обрисую ситуацию. А дальше его дело. Захочет — значит, не готов взвалить на себя тяжёлую ношу управления Родом. Младший брат, кстати, куда более решителен… Хочу задать вам один вопрос, Никита.
— Сколько угодно, лишь бы время было, — отшутился волхв.
— А зачем вы проявляете столько усердия по отношению к князю Шереметеву? Отношения между вами не столь радужные, и вряд ли они поспособствуют сближению в случае выздоровления Василия Юрьевича. Если же он умрёт, представляете волну негатива, которую обрушат на вас родственнички? Я подозреваю, никакие соглашения и сдерживающие меморандумы не остановят их в мести.
— Не переживайте так, Даниил Алексеевич, — усмехнулся Никита. — У меня найдётся страховка.
— То есть вы даёте гарантию, что животворная татуировка, нанесённая на тело князя, не даст ему бессмертие? — пошутил Апраксин, вложив в слова куда больший смысл, и Никита его понял.
— Вы верно подметили. Бессмертия не существует, и даже Шереметеву это не грозит.
— Ну ладно, это ваше решение. Я тотчас принимаюсь за дело. Ждите звонка.
Никита вздохнул и вылез из машины. Он уже прикинул эскиз рунического рисунка, которым покроет тело князя. Стило, подаренное ему мезенскими Хранителями, как нельзя кстати подойдёт для такой операции.
Молодёжь уже отстрелялась, и на позицию выдвинулись четверо мужчин. Глеб, Слон, Лязгун и парень в камуфляже азартно палили по мишеням, к восторгу зрителей беспощадно дырявя центр круга.
— Ну что, сколько ребят не сдали зачёт? — поинтересовался Никита у Донского.
— Четверо, — пряча пистолет в кобуру, улыбнулся Глеб. — Значительный прогресс, я тебе скажу. Полгода назад было больше половины группы.
— Ты каждые полгода, что ли, проводишь экзамены?
— Весной и осенью, — кивнул комендант посёлка. — Вот увидишь, когда придёт время формировать основную команду «лесников», они все будут выбивать минимум шестьдесят очков.
— Ладно, дерзай, — усмехнулся Никита. — В посёлок заезжать не буду, дела появились. Отчёты о мероприятиях по безопасности пришлёшь с курьером, я изучу.
— А как насчёт речного патруля? — сопровождая волхва к машине, спросил Глеб.
— Думаю, идея неплохая, но особо эту тему не педалируй. У нас ещё не так много ресурсов, чтобы и реку перекрывать постами. Катер береговой охраны есть, к нему парочку водных мотоциклов, так и быть, приобретём.
— Спасибо, Никита, — обрадовался Глеб. — Посёлок рано или поздно придётся расширять, люди из деревень интересуются, как поступить к тебе на службу.
— А чего в «Гнездо» не идут? — удивился Никита. — Если среди них есть специалисты разных направлений, с радостью приму. У вас же теперь управляющий, пусть самолично принимает решение по каждому кандидату. Кстати, как он тебе?
— Любомир — мужик что надо, — расцвёл Донской. — Столько сразу дел с плеч свалилось. А то все думают, раз я комендант, так должен решать проблемы с выгребными ямами и периодическими перебоями с электричеством.
Никита усмехнулся. Эпопея с двумя управляющими, присланными ему хитрым бароном Коваленко, завершилась весьма неожиданно и оригинально. Груздев и Лужицкий оказались толковыми специалистами, и Никите с Тамарой пришлось поломать голову, кому же отдать предпочтение. В конце концов волхв плюнул и переложил ответственность на жену, а сам спрятался в казарме под видом внеурочной инспекции по боеготовности внутренней охраны «Гнезда».
Тамара выбрала Груздева, испытывая перед Любомиром Николаевичем неловкость. Понятно, что женский мозг строит свою логическую цепочку, как и предупреждал Коваленко, но тем не менее, Лужицкий тоже показал себя специалистом высокого уровня. Жену спас Никита, когда заметил её переживания. Он отвёл отвергнутого управляющего в сторонку и предложил ему поработать в «Родниках». Хозяйство там развивалось бурно, требовался опытный человек, который будет держать его в крепких руках. Если есть желание, можно тотчас же отправиться туда и определиться на месте. К удивлению Никиты, Лужицкий согласился, а по дороге в посёлок смущённо признался, что удовлетворён выбором «вашей умной и проницательной супруги». Оказывается, Любомир ещё тот ценитель красоты, а от такого количества женщин, одной краше другой, он может впасть в ступор, что скажется на работе. Никита оценил шутку управляющего; видать, в молодости тот был ещё тем ловеласом.
Лужицкий после осмотра посёлка охотно принял предложение и подписал контракт на пять лет. Дом ему предоставили сразу, и скоро должна была подъехать семья. Так что теперь в клане Назаровых стало пятеро управляющих: в «Изумруде», «Граните», «Назаровских мануфактурах», в поместье и в «Родниках». Не тяжесть, а глыба величиной с Эверест упала с плеч Никиты.
— Дорогой, ты не собираешься обедать? — удивилась Тамара, когда он стремительно вошёл в гостиную и объявил, что ему надо срочно в Вологду.
— Нет, солнышко, труба зовёт, — улыбнулся Никита, поцеловав её в щеку и потрепав короткий пушок на голове Юрки, копошащегося на диване рядом с матерью. — Появилась одна идея, которую нужно воплотить в реальность.
— Ты насчёт князя?
— Да.
— Мне не нравится твоё воодушевление и человеколюбие, — нахмурилась жена. — Шереметев нам не друг и не союзник. А ты ему хочешь подарить шанс на долгую жизнь. Я же знаю, насколько сильны твои рунические свитки. Не милосерднее ли будет дать ему умереть? Вот увидишь, Саша Шереметев в глубине души станет благодарить тебя.