- Черт, как же потрясающе ты кончаешь, - на одном выдохе рыкнул Третий и замер, выпуская тепло из себя в мое нутро.
Я не могла собрать себя до кучи – растеклась, разнежилась. Шевелиться было абсолютно лень – невозможная истома не прошла, ноги дрожали, руки тряслись. Третий погладил мне коленки, поднял к потолку лицо – нахмуренное, еще хранившее отголоски оргазма.
- Ты сводишь меня с ума, - выскользнув из меня, он коснулся еще напряженного соска.
Я прикусила губу, чтоб не застонать.
- Наверное, поэтому ты говоришь мне всякие гадости, - голос был низким, и я кашлянула.
- Разве гадость сказать правду? Знаешь, что происходит, когда на тебя накатывает оргазм? Твоя и без того узенькая, горячая девочка сокращается, сжимая меня изнутри. Это непередаваемо сладко – по-другому просто не скажешь. - Третий расслабленно улыбался и настраивал воду в душе, пока говорил, а я почувствовала, как отчаянно краснеют щеки.
- Ты меня смущаешь, - уткнула пылающее лицо в ладони и услышала смех.
- Потрясающее начало дня. Ну, залазь под воду. Или тебя на руках отнести, принцесска?
Не давая ответить, Третий подхватил меня под коленки, стащил со стиральной машинки и поставил под теплые струи.
Я фыркнула и брызнула на него водой – чтоб не зазнавался.
Смеясь, Артем забрался ко мне, где мы порядком наплескались, а также наласкались – неторопливо, пенно, тягуче-сладко.
Кошмарная ночь трансформировалась в прекрасный день. И это меня до сумасшедшего воодушевило.
***
Мы завтракали, не спеша и не суетясь. Тему, что словно дамоклов меч зависла над нашими головами, пришлось поднять именно мне. Не выдержала, потому что томилась неизвестностью и неопределенностью.
- Ты отправишься со мной? – спросила, лениво помешивая чай ложкой. – Поездка займет несколько дней. Плюс ко всему, я совершенно не представляю, как сделаю это.
- Ты действительно готова? – с искорками лукавства в глазах, поинтересовался Третий.
Сам он просматривал новости на планшете, пил кофе большими глотками. В целом его поза казалась расслабленной, а выражение лица – дружелюбным и открытым, но я уже научилась отделять зерна от плевел, и знала – это не более чем отрепетированный спектакль. Пьеса - для меня одной.
На самом деле он напряжен и рыщет взглядом по моему лицу, стараясь отыскать малейшие мимические подтверждения лжи, притворства. Гадает – в самом ли деле планирую убить своего мужа, либо же ловко вожу его за нос.
Я задумчиво посмотрела на Третьего, пожала плечами и ответила совершенно искренне:
- Не знаю, готова ли, но я сделаю это, потому что мне позарез нужны адреса тех двоих. Понимаешь, они нужны кровь из носу! - на последней фразе я свела брови на переносице – непроизвольно, только от мысли о заветных адресах.
- Понимаю. И да, постараюсь уладить дела за сегодня, чтобы назавтра отправиться. Закажи билеты.
- Завтра? – как бы я не торопилась, это было слишком быстро. – Но я не знаю, как все сделать, и вообще…
- На месте разберемся. Не поднимай удивленно бровки, детка, Фортуна благоволит рисковым, - на этом Третий подмигнул и поднялся из-за стола.
Мне осталось только вздохнуть поглубже, и постараться унять дрожащие от накатившего адреналина, руки.
Пока убирала со стола, Третий быстро оделся и уехал по пресловутым делам.
Немножко помучившись, я позвонила деду и, не вдаваясь в подробности, сказала, что планы немного поменялись, и я приеду позже оговоренного срока. Рассказала, что пока – все в порядке, попросила не переживать и не бросаться на розыск. Спросила, в порядке ли он сам, на что мне было высказано много красочных деталей. Вроде той, что я – гадкая девчонка, что молодежь не имеет никакого уважения к старикам, что на стрельбище появился новый завсегдатай, и дед намерен перекрутить его на фарш, а затем отдать тот в виде тефтелек своим алабаям. Расспросив Виктора о новичке, выяснила, что желание скормить паренька собакам появилось из-за того, что доморощенный Ворошилов прострелил дедову теплицу, и с перепугу чуть не убился сам, когда удирал от хозяйского гнева. Я рассмеялась, представив себе такое эпичное зрелище. Мы еще немного поболтали, я передала собакам привет и пообещала звонить чаще. Попрощавшись с дедом, прошлась по квартире, чувствуя, как волнами накатывает волнение.
Ноутбук стоял на столе, манил ярким экраном. Зазывал зайти на сайт и одним кликом заказать билеты, но я медлила.
Я сто раз обдумала принятое решение, стараясь не допускать никаких сомнений. Но, нет-нет, а ёкало сердце, закрадывалась предательская, трусливая мыслишка откреститься от задуманного, пока не поздно.
Мечась по комнате, я подумала, что так и спятить недолго: одна часть меня подталкивала к компьютеру, другая советовала бросить дурную затею к чертям собачьим. Всё же, я поддалась безумию. И заказала билеты.
Из-за непогоды авиа-рейсы были отменены – надвигался шторм, пришлось брать два билета поездом. Передвигаться железной дорогой было много дольше, но если задержаться здесь еще на день, в голове снова может поселиться зернышко сомнения, а этого мне было никак не нужно.
Третий мои опасения чувствовал кожей, поэтому на железнодорожный путь согласился без всяких разговоров.
Вечером того же дня мы наспех собрали сумки и через несколько часов уже ели курицу-гриль, запивая ее сладким чаем из высоких стаканов в железных, кованых подстаканниках.
***
При въезде в родной город ничего внутри не дрогнуло, сердце не забилось чаще – и понятно вроде бы: вокзал, суета, реки уходящих вдаль рельс, монотонный перестук колес и неразборчивый голос из динамиков – от чего взволнованно дышать? Подумала, что замрет что-то в груди, когда поглазею в окно на проспекты, когда пройдусь по улицам…
Но нет.
Смотрела вокруг и ничего не узнавала – не хотела узнавать.
Этот город стал ассоциироваться только с болью и саднящей досадой, что засела под кожей толстой занозой. Здесь погибли мои родители, тут меня изнасиловали, в этом месте меня предал самый дорогой человек.
Оглядывалась, смотрела вокруг и как впервые – видела. Приграничный городок, не большой и не маленький, полумиллионный, он на удивление ярко пестрел контрастами. Рядом с уныло-серыми девятиэтажками ютились одноэтажные домишки – где-то покосившиеся, с залатанными крышами, где-то крепкие, с новенькими окошками. Лаяли собаки, на заборе то тут, то там «висели» подвыпившие граждане, и складывалось однозначное впечатление – здесь царство нищеты и запустения, но завернув за угол, взгляд упирался в новенький торговый центр или шикарный особняк в стиле барокко, и такое соседство сбивало с толка. Как только это разнообразие раньше не бросалось мне в глаза?
Словно и не прожила тут долгую жизнь – все чужое: и дома, в основной массе серые, невзрачные, и люди – однообразная унылая толпа, одетая в темные одежды. Шапки, пальто, пуховики, сумки и перчатки – сплошь черная цветовая гамма. Будто повсеместный траур, поглотивший нацию: ни единой яркой детали, ни одного цветового пятна. Спешащие люди, иногда со скорбными выражениями на лицах, порой со зло поджатыми губами, они казались ненастоящими – ведь не могут быть все, как один.
Впечатление усугубляла погода: низкое свинцовое небо, грозящее вот-вот разразиться мелким противным дождем, а то и колючим снегом, северный ветер, пробирающий до костей, заставляющий ежиться и зарываться носом в шарф.
На фоне серости и холода убогость строений и однообразие, скудность, отсутствие индивидуальности – казались фантасмагорией.
Я передернула плечами, закрыла на мгновение глаза, вдохнула глубже обычного. Прохладный, влажный воздух прояснил мысли. Вспомнила, что приехала сюда отнюдь не критиковать архитектуру и чужие вкусы.
Словно поймав меня на предательской мыслишке, Третий вдруг пристально посмотрел в глаза, будто искал в них сомнения или проблески жалости. Я улыбнулась, не знаю, насколько искренне, может, чуточку вымученно – дорога утомила.
Я знала, что Третий наблюдает, готовится в любую минуту услышать мое отчаянное «передумала». Он не понимал, что как бы я не терзалась и не мучилась, не отступлю.
Есть люди, для которых намеченная цель – основной приоритет, краеугольный камень. Я – такой человек, и если на пути к цели придется лгать, делать невозмутимое лицо, убивать, то я пойду на это. Не с легкостью на душе – если хоть кого-то это сможет утешить. Вполне возможно, сама сожру себя после содеянного, но сделаю всё, что нужно.
Третий не знал, не верил, что я настолько хладнокровна. Не предполагал, что в скором времени его ждет небывалый сюрприз.
Мы сняли номер в гостинице, быстро распаковали нехитрые вещички, вымылись с дороги.
Я заказала кофе в номер и пока его варили, сгрызла ноготь на указательном пальце левой руки. Черт возьми, не подозревала, что нападет такой мандраж – впору было успокоительное пить, потому что сердце уже тогда колотилось в горле, а я ведь еще не знала, как буду осуществлять задуманное.
Третий вышел из ванной с влажными еще волосами и пока одевался, посматривал с большой долей иронии.
- Что, струсил, зайчишка серенький? – улыбнулся Мидас совершенно неуместно, словно имел в виду катание на горках, а не убийство.
Я предпочла пожать плечами, но руки от лица убрала подальше – чтоб не изгрызть все ногти - при таком-то внимании.
- Как ты думаешь поступить? Набросишься на бывшего и задушишь голыми руками, а потом сошлешься на состояние аффекта? Или нет, ты заколешь его ржавым ножичком из тех, которыми шпроты открывают. Угадал? – Третий глумился совершенно непостижимым образом, но это возымело интересный эффект.
Я вдруг совершенно успокоилась. И решение, что было мною принято в тот миг, показалось правильным, логичным.
- Осмотримся сперва, - буркнула в ответ, чтоб не расслаблялся.
Принесли кофе, который мы пили второпях.
Третий продолжал посматривать с ехидцей, словно не верил мне ни на грош. Я решила пропускать мимо ушей эти его прибаутки.