- У тебя новая ученица? - спрашивает Тина за моей спиной.
Резко дергаю цепь, опуская боксерский мешок на семь сантиметров.
У моей новой ученицы все настолько хреново с координацией, что я не понимаю, как она до сих пор не вошла в долбаную стену. Вполне возможно, что входила. Как решить эту проблему, я пока не знаю. Всё действительно очень плохо.
Тину никогда не останавливает отсутствие у собеседника желания поболтать.
- Её отец - настоящая скотина, - сообщает она, протягивая мне боксёрские бинты. - Военный, кажется. Одним словом - мудак. Не в обиду.
- Ага. - Забираю у неё бинты. - Какие обиды.
Сжимая зубы, думаю о том, что никто не станет бежать из дома при отсутствии острой необходимости. Ёбаный мудак прикладывал руки?
Блять, Айза. Как может один человек к восемнадцати годам собрать на свою голову столько дерьма?
- Когда будешь уходить, найдёшь себе замену?
- Я никуда не ухожу.
- Но ведь уйдёшь?
Поднимаю глаза и смотрю в запрокинутое лицо.
Протягивает мне руку, ожидая ответа.
Я уйду. И, судя по всему, довольно скоро. Месяц или два. Моё местоположение определено пятилетним контрактом, в котором ещё три неотработанных года. Мире недолго осталось ждать, скоро Марат придёт за своей семьёй. Я уйду вместе с ней, чтобы делать то, за что мне платят. Мне платят за то, чтобы ни один волос не упал с этой белокурой головы.
- Кого ты хочешь? - спрашиваю, обматывая бинтом тонкую ладонь. - Сколько готова платить?
- Я хочу надёжного человека. С… военной подготовкой, и не тупого. По цене… договоримся. Короче говоря, я хочу такого же, как ты.
- Военного и не тупого?
- Да, - деловым тоном заявляет она, весело посверкивая глазами. Откашлявшись, добавляет. - Лучшего из лучших.
Смотрю на неё с иронией.
- Я о твоих профессиональных качествах, - заявляет она.
- Разомнись, - киваю на шведскую стенку. - Пока я не расплакался.
В этой женщине столько энергии, что мочу её и в хвост, и в гриву.
Это наш привычный ритм. На автомате меняю положение тренировочных “лап”, пока она лупит по ним как дьяволица.
Потрясающая женщина.
Невыносимая, до скрипа зубов.
Если бы когда-нибудь решил заводить семью, велел бы ей отойти от себя на пять метров и не приближаться. С такой женой придется половине города снести башку.
Тина - не самое страшное из того, что может приключиться с мужчиной.
Гораздо страшнее нести отвественность за что-то, вроде Айзы.
Глава 16. Максут
- Эмммм… знаешь что я вычитала?
- Нет.
Перевернув блок видеорегистратора, изучаю набор входов и выходов для камер и блока питания. Отложив его в сторону, достаю из коробки скреплённые стяжками кабели, пытаясь понять их длину. Бросив взгляд на шахматную доску, лежащую на подоконнике рядом, вижу, как тонкие прозрачные пальцы берутся за конусообразную макушку слона и перебрасывают его на мою половину поля, подвинув белую пешку.
Поднимаю голову и смотрю в хитрые карие глаза.
Затаившись и прикусив губу, откидывается на оконное стекло, сложив на груди руки.
- Так вот, люди говорят - никогда не узнаешь человека, пока не сыграешь с ним в шахматы, - заявляет, болтая от нетерпения ногой.
- Правда?
- Да. Что ты узнал обо мне?
Положив кабели ей на колени, принимаю предложение: протягиваю руку и забираю слона ферзём, бросив первого в коллекцию других чёрных фигур, сваленных рядом с доской в небольшую кучу.
- Что у тебя есть мозги, - говорю ей.
- Я серьезно.
- Я тоже.
Молниеносно выпрямившись, выбрасывает руку и сбивает пешкой моего ферзя, будто боясь, что я могу передумать и сдать назад. Хватает его и вертит перед моим носом, как трофеем.
Лицо, обрамлённое густыми волнистыми волосами, светится самодовольством. Полные розовые губы улыбаются.
Распущенные волосы чертовски ей идут. На вид такие мягкие, что хочется потрогать и пропустить между пальцев. Но если приплюсовать к ним мою толстовку, выглядит она ещё моложе, чем на самом деле. Потому что волос на её голове в самом деле до фига, и я опасаюсь того, что тонкая фарфоровая шея в любой момент под их тяжестью переломится.
- Что ещё ты обо мне узнал?
- Что ты внимательная. - Ввожу в игру свою дремлющую ладью, забирая пешку. - Но не сегодня.
Беру кабели с её колен, заодно прихватив с подоконника отвертку.
- Вот чёрт… - бормочет Айза, хмуро осматривая доску. Поднимает на меня глаза, обиженно констатируя. - Шах и мат.
Закинув пояс на плечо, иду к стремянке.
- Ты когда-нибудь проигрывал в шахматы? - летит мне в спину.
- Бывало.
Поднявшись на две ступеньки, цепляю кабель к уже установленной камере видеонаблюдения. Бросаю взгляд на Айзу, которая всё так же сидит на подоконнике, сложив между колен ладони и вдумчиво изучая шахматную доску. Очевидно, пытаясь понять, где допустила ошибку.
Сегодня из под толстовки торчит край какого-то цветастого платья, которое заканчивается над коленями. На ногах плотные чёрные колготки и дурковатые домашние туфли с меховыми помпонами.
Она выглядит гораздо лучше, чем в тот день, когда чуть не пропахала носом паркет. Не такой изможденной, и процентов на десять менее потерянной, хотя настроение у этой девицы переменчиво, как погода в марте, особенно, когда она ныряет в свои мысли. Подозреваю, своими мыслями она не делится ни с кем. Что у неё там, одному Богу известно.
В холле тихо, и кроме нас никого нет. Слишком рано для субботнего утра. Я рассчитывал заменить все четыре камеры сегодня, но недавний телефонный звонок немного скорректировал планы.
- Мы будем сегодня… заниматься?
- Нет. - Стыкую кабель и раскручиваю катушку, спрыгнув со стремянки. - Я сегодня уезжаю.
- Ооо… надолго?
Надеюсь, что нет.
- Не знаю.
Вернувшись к подоконнику, собираю инструменты в ящик.
Айза собирает шахматы, сведя на переносице ровные тёмные брови, говоря:
- Тина… попросила выгулять свою собаку… можно мне взять твою куртку в шкафу?
- Она тяжелее тебя.
- Я не немощная… - тихо себе под нос.
Наблюдаю за ней, на секунду забыв, что к чему.
Честно говоря, меня посетила мысль о том, что не мешало бы попросить её быть аккуратнее в моё отсутствие. Я не знаю, как она жила все эти годы, но в голову приходят всякие варианты - один тревожнее другого.
- Я этого не говорил. Опять мысли читаешь?
- Нет. - Все так же тихо.
- Можешь взять мою куртку. Только далеко ты в ней не уйдёшь.
- Ты видел эту собаку? - Водит пальцем по чёрно-белым клеткам. - С ней можно далеко уйти?
- Сомневаюсь. - Губы разъезжаются в улыбке.
Чёрт. Это вообще не собака, а имитация. Визгливый Той-терьер по кличке Чили.
Поднимает на меня глаза, прыснув от смеха. Тру подбородок, продолжая улыбаться. Айза вздыхает и опускает глаза.
- Дай руку, - прошу, залезая своей в карман спортивных штанов.
Кладу в протянутую ладошку две крошечных серёжки-гвоздика из золота и маленьких бриллиантов, наблюдая за тем, как приоткрылся розовый рот. Сглотнув, она смотрит на свою ладонь так, как будто я вложил в неё первые издания священных писаний.
Она забыла свои серьги на скамье в спортзале. Два облезлых серебряных кольца. Возвращать их ей было бы настоящей тупостью, поэтому я решил вернуть что-нибудь получше…
- Ты купил их? Для меня?.. - поднимает на меня два распахнутых глаза.
- Ага. - Склоняю голову на бок.
Блять.
Реакция превзошла все мои ожидания.
Её лицо становится до того беззащитным, что у меня поджимается живот.
Это просто серьги, или я чего-то не понимаю?
- Наденешь?
Суетливо вставляет гвоздики в маленькие розовые мочки.
Откидываю с её плеча тёмные волосы, открывая шею и ушко.
- Так лучше, - бормочу, проводя по нему костяшкой пальца.
Под тонкой кожей бешено бьётся жилка. Её тихое дыхание ускоряется. Резко отдёргиваю руку и поднимаю глаза. Ловлю на своём лице такой острый взгляд, что вдруг понимаю - кажется, у меня охеренная проблема! Потому что такой взгляд мужчина ни с чем, мать его, не спутает.
Глава 17. Айза
Выведенный зелёным мелом ценник шокирует меня не меньше, чем в первый раз.
В самом деле - это ведь просто кофе! Или нет?
Ладно… я ведь уже пришла.
В доме есть кофемашина. Но как ей пользоваться знает только один человек. Тина.
Из моей груди вырывается вздох.
Иногда мне кажется, что Тина знает все и обо всём. И она общается со мной на равных. Всегда. Это так… подкупает. Она потрясающая.
Перехватив поудобнее тяжёлое тельце в синем комбинезоне, смотрю на парня за прилавком.
- Ммм? - переспрашиваю, разворачиваясь.
- Латте? - выгибает он брови, осматривая меня, как делал раньше.
Мою синюю куртку, торчащую из-под неё толстовку, джинсы и ботинки. Чёрную шапку и моё лицо. А потом с подозрением смотрит на ребёнка в моих руках.
Прикусив губу, смотрю в карие детские глазёнки напротив своих.
Его зовут Даур. Ребёнка. Он чертовски тяжёлый, ему пять месяцев. Теперь он - моя работа. Уже три дня у меня есть работа И мои собственные деньги. Это… отличная новость!
Таких серьёзных детей я ещё не встречала. И я никогда не видела, чтобы мать и ребёнок были, как разные стороны одной монеты. Мира, его мать, она блондинка. Самая настоящая. А Даур - его брови, глаза и волосики как будто раскрасили углём. Я не знаю, кто его отец, но как он выглядит представить не трудно. Потому что в этом ребёнке от матери нет вообще ничего. Выходит, всё что в нём есть - досталось от второго родителя. Во мне самой много всякого. И от отца тоже. Подбородок и губы. Они брезгливо кривятся. Предпочитаю думать, что всё что есть у меня - только моё.