- Да, - снова смотрю на парня. - Один латте, пожалуйста.
Взвалив Даура на плечо, прогибаюсь под его весом и лезу в карман куртки, из которого достаю свернутую в трубочку купюру. Подхожу к прилавку, протягивая её.
- Не нужно, - говорит парень, посмотрев на мою руку. - Угощаю. Это твой?
Я опасаюсь болтовни с посторонними мужчинами. И вообще с мужчинами. Но этот вопрос шокирует меня даже больше, чем то, что он меня узнал. И угощает…
Зачем?
- Нет! - смеюсь, подхватывая Даура обеими руками и зажимая в кулаке купюру.
Мой?
На секунду эта мысль выбивает из головы все остальные. В ней вижу младенца, только, чёрт возьми, голубоглазого.
В груди тянет и щекочет. Так, что я улыбаюсь ещё шире. Пока Максут не знает о моих мыслях, я буду думать, что захочу. И сколько захочу.
- А, ясно, - улыбается парень, принимаясь за мой Латте. - Я - Дамир.
Голубоглазый младенец всё ещё пляшет в моих мозгах, поэтому отвечаю:
- Очень приятно.
Это преувеличение, но он об этом не знает. Ставит на стойку картонный стакан, на котором написано “Айза”.
Улыбка слетает с моего лица.
Поднимаю на него глаза, сводя брови. Он наблюдает за моей реакцией и вдруг тоже хмурится.
- В чём проблема? - спрашивает Дамир.
В том, что…
Он запомнил моё имя.
Что ему от меня надо?
- Спасибо, - говорю, быстро забирая стакан, освободив одну руку и разворачиваясь к выходу.
- Ты из социального центра? - слышу за спиной.
- А что? - отвечаю грубо, подходя к двери.
- Ничего, - кричит он. - Хочешь… кхм… куда-нибудь сходить?
Толкаю дверь плечом и оборачиваюсь, настороженно глядя в симпатичное молодое лицо. Чужое, постороннее лицо. Решаю больше никогда сюда не возвращаться. Если приду, решит, будто пришла из-за него. А это не так. Мне его внимание не нужно. Вообще ничье не нужно.
Отрицательно мотаю головой и выхожу на улицу.
Сыплет мелкий снег, тротуар густо освещен фонарями. Пока я была внутри, стемнело ещё больше.
- Твою… же… - изумлённо кричу, крутясь вокруг себя вместе с Дуром.
Айза ты… ты просто… идиотка!
Стою на месте, чувствуя, как опускается всё внутри. Сердце от волнения и паники заходится.
Потому что я нигде не вижу коляски!
Той, которую оставила прямо здесь. Пять минут назад!
Её нет!
Даур вертится в моих руках, и я роняю стакан. Подбрасываю ребёнка повыше, в отчаянии не зная, куда смотреть.
Как я вернусь в дом без коляски? Что я скажу Мире?! Что потеряла коляску? В первый же день, как отошла от дома больше чем на десять метров?
Что она обо мне подумает?!
Что подумает Тина?
Ооооооо, да чтоб оно всё провалилось!
К глазам подкатывают слёзы. От злости на себя саму. Отлично, Айза. Просто отлично!
Я точно знаю, что скажет моя мать. Вернее, она не скажет ничего. Она умеет говорить без слов.
Боже, какой кошмар…
Топчусь на месте, мечтая разбить свою дурную голову о стену.
Разве Мира доверит мне ребёнка после такого?
До дома идти не меньше пятнадцати минут! Холодные снежинки тают на щеках Даура, а я не чувствую ничего, только нервное покалывание в теле.
Даур нервничает. И начинает хныкать.
- Тсссс… - шепчу, прижимаясь губами к гладкой детской щеке.
Бреду по тихой улице, но скорость падает с каждым шагом. Потому что мальчик тяжёлый, и у меня отваливаются руки.
Из носа течёт.
Просто отлично!
Тротуар покрывается снегом прямо на глазах. Интересно, как я собиралась докатить эту проклятую коляску до дома? Тот, кто её забрал, уж точно знает как.
Мысли перескакивают с одной на другую, и я не сразу понимаю, что рядом со мной резко тормозит машина.
А когда вижу её, мне хочется зареветь, но теперь от счастья и облегчения. Оно наваливается на меня, как лавина.
Стекло со стороны водителя опускается, и я смотрю в небо, закрывая глаза и выдыхая.
Жду, когда меня коснётся его голос.
Его не было пять дней!
Почему он всегда появляется, когда так нужен? Как я должна бороться с тем, что хочу его прикосновений? Мечтаю о них, особенно ночами. Хочу касаться его сама…
- Какого чёрта ты таскаешь его на руках? - гневно спрашивает Максут.
Кусаю губу, переводя на него виноватый затравленный взгляд.
Глава 18. Айза
Его хмурое лицо совершенно заросшее.
Настолько, что я просто смотрю на него и привыкаю, привыкаю, привыкаю…
Если бы встретила его на улице три недели назад, перешла бы на другую сторону! А сейчас мой живот получает самый настоящий удар. Такой, от которого что-то тягучее спускается вниз, растекаясь по бёдрам и между ног. От неожиданности мои щёки загораются, и я сгибаю то одну, то другую ногу, чтобы разогнать эту постыдную волнующую тяжесть.
На нём защитная куртка, застегнутая под самое горло.
Он похож… похож на головореза!
Огромного головореза.
Даур вертится, и я подбрасываю его повыше, прогнувшись в пояснице. Руки заходятся в новом приступе онемения, и я морщусь, шагнув вперёд.
Потому что меня тянет к машине, как к магниту.
- Ты вернулся, - выдыхаю, блуждая глазами по его лицу и заглядывая в его глаза.
Между нами кружатся пушистые снежинки, и мне хочется разогнать их рукой.
Боже… он выглядит старше…
Сколько ему лет? Этот вопрос преследует меня уже пятый день! Беспокоит и тревожит. Как и множество других вопросов. Но сейчас все они разбегаются в голове, потому что мне хочется улыбаться, как идиотке, которой я, чёрт возьми, и являюсь. Мне хочется вывалить ему все свои новости, но я молчу, потому что, окинув меня взглядом с головы до ног, Максут хмурится ещё больше.
Отстёгивает ремень, бросив громкое:
- Отойди.
Моя улыбка умирает в миг.
Потому что он… злится?
На… на меня?
Опустив уголки губ, делаю шаг в сторону, чтобы Максут мог открыть дверь.
В салоне загорается свет, рвано ложась на его лицо.
Его настроение передаётся мне мгновенно, и я тоже хмурюсь, наблюдая за тем, как на тротуар опускается сначала одна, потом вторая огромная нога. Они, его ноги, одеты в штаны с нашивными карманами и высокие военные ботинки.
Выглядит огромным и мощным. Особенно его плечи и бёдра. Я опять краснею. Потому что его тело - это то, что я представляла себе сто раз за эти дни и стыдилась этого. Вспоминала каждое ощущение от соприкосновения с ним. И хотела ещё. Бесстыже и нагло. Но всё это не идёт ни в какое сравнение с тем, какое успокоение я чувствую от его присутствия. Будто с плеч слетел мешок с цементом!
- Дай его мне, - резко говорит Максут, нависнув над нами с Дауром и протянув руки.
От его тона я напрягаюсь, чувствуя, как углубилась складка между моих бровей. Мои глаза беспокойно бегают по его лицу, пока передаю ему ребёнка. Его челюсти сжаты, вижу даже через эту бороду. Он смотрит на меня жестко, пристроив малыша на широком плече и открывая заднюю дверь свободной рукой.
- Садись, - кивает на тёплый салон.
Слова застревают в горле, а сердце ускоряется.
Это не тот Максут, которого я… я знаю. Этот другой…
Помедлив секунду и бросив на его лицо обеспокоенный взгляд, забираюсь в машину. Подойдя к открытой двери, возвращает мне ребёнка, резанув по моим глазам своими, когда наши взгляды встречаются.
Усаживаю Даура на колени, но лимит его терпения исчерпан. Он начинает плакать, а у меня ни одной чёртовой погремушки. Потому что они остались в коляске!
Пытаясь успокоить сердце, дышу глубоко и громко, пока Максут захлопывает дверь и возвращается на водительское место. Его перемешанный с морозом запах пробирается в мой нос, который я быстро утираю, натянув на ладонь рукав его толстовки, а потом начинаю нервно стягивать с Даура капюшон и расстёгивать комбинезон, в надежде, что это поможет.
Настроив на нас зеркало, Максут кладёт одну руку на руль и спрашивает:
- Где коляка?
Ловлю его яркие глаза в отражении. Пока не погас свет, вижу их ледяную голубизну.
Сглотнув слюну и ком, говорю:
- Украли…
Проведя по бороде ладонью, молча смотрит вперёд. Тишину разрезает хныканье ребёнка, и я быстро возвращаюсь к его комбинезону.
- Во сколько тебе нужно его вернуть? - требует резко.
- Мира будет дома к восьми… - говорю быстро, дёргая за молнию.
- Где она?
Подняв глаза, смотрю на его отражение. Максут смотрит в лобовое стекло.
- У неё какие-то курсы…
- Давно?
- Пару дней. Я… буду присматривать за ним. Это теперь моя работа, - добавляю тихо.
Он поворачивает голову и смотрит прямо на меня. Таким тяжёлым взглядом, что я застываю, впившись в него своими глазами.
- Ты сказала ей о своей особенности? - спрашивает он.
Меня обдаёт холодом и руки вздрагивают.
О чём он думает?!
От обиды к глазам подкатывают слёзы. Резко опустив подбородок, прижимаюсь губами к шапке Даура, выплёвывая:
- Нет.
- Ты должна была предупредить, - чеканит он.
Поджав губы, дышу носом. Раз, другой, третий. Глядя в окно, говорю дрожащим от гнева голосом:
- Я могу это делать. Если бы не могла, никогда бы не взялась. Никогда бы не рискнула… ребёнком! - Повернув голову, смотрю на него и повторяю громче. - Я могу это делать! Думаешь, я совсем… без мозгов?!
- Решение должна принимать Мира, - произносит неумолимо.
Он мне не верит.
Это злит так, что я не хочу на него смотреть, поэтому смотрю в окно, качая на руках Даура.
Если бы я сказала Мире… она бы никогда! Никогда не доверила мне его! Если бы я сказала ей то, чего не рассказывала никому и никогда. Потому что это никого не касается. Моя “особенность” слилась со мной, я не хочу говорить о ней ни с кем. Это никого не касается! Только меня.
- Я попрошу её найти кого-нибудь другого.
Если это то, на что он намекает.
Очевидно - это так. Потому что в ответ на эту реплику Максут пристёгивает свой ремень и молча отъезжает от тротуара.