— О, я трахаюсь… но не с ними.
— Значит, ты изменяешь своим сестрам-женам?
— Они мои самые близкие друзья, Нора, и мне пришлось бы вступать с ними в отношения, чтобы изменять, но я не изменщик. — Дин крепче сжимает мою талию, и, клянусь, в его глазах мелькает обида. — На что именно ты намекаешь?
Я поднимаю руку, в ужасе от того, что могу показаться жуткой, ревнивой фальшивой подружкой.
— Прости, ни на что. Мне просто интересно, как ты с ними познакомился. — Судорожно выдыхаю и пытаюсь взять себя в руки. Быть так близко к Дину, в его объятиях, окутанной его запахом, это… сбивает с толку. Это похоже на настоящее свидание, но это не так, независимо от того как приятны его руки на моем теле. Это просто разговор двух друзей.
Дин глубоко вдыхает.
— Они были моими соседями, и с ними было весело. Вот и все. Плюс, Кейт из тех девушек, которые если хотят, чтобы ты был ее другом, то ты им станешь. Конец дискуссии.
Его челюсть кажется напряженный, когда он это говорит, поэтому я немного углубляюсь в тему.
— Значит, ты никогда не встречался ни с одной из них?
— Что ты подразумеваешь под «встречался»?
— Боже, это хуже, чем я думала, — отвечаю я со стоном.
Грудь Дина вибрирует от смеха.
— Я не спал ни с одной из них, если ты об этом говоришь.
Я хмурю брови.
— А что тогда?
Он облизывает губы и на мгновение сжимает их.
— Мы с Линси какое-то время встречались. Но довольно быстро поняли, что нам лучше быть просто друзьями… а Кейт… — Его голос затихает, когда он отводит взгляд.
— Что насчет Кейт?
Прослеживаю его взгляд; он с большим интересом наблюдает за моими родителями.
— Боже, твои родители действительно влюблены, не так ли?
Я трясу его за плечо, чтобы переключить его внимание.
— Так что насчет Кейт?
Он смотрит на меня невеселым взглядом.
— С Кейт все сложнее.
— Насколько? — спрашиваю я, мысленно перебирая всевозможные сценарии. — Ты… влюблен в неё?
— Нет… больше нет.
Мои глаза расширяются.
— Не смотри на меня так. — Внезапно он выталкивает меня в удивительно легкое вращение и притягивает обратно, плотно прижимая к своему телу, и мне приходится приказать своему сердцебиению успокоиться. — Когда-то у меня были чувства к ней. Но они не были взаимными. Конец истории.
У меня отвисает челюсть.
— Дин Мозер отвергнутый женщиной. Предупредите прессу.
Он усмехается.
— Ты отвергаешь меня каждый день.
— Это не считается. — Я пронзаю его понимающим взглядом. — Я знаю, что ты не запал на меня. Просто любишь флиртовать.
Парень хмурит брови, но не вдаётся в подробности.
— Если бы ты видела мою переписку с Кейт и Линси, то у тебя не осталось бы сомнений, что они больше похожи на надоедливых сестер, чем на жен-сестер.
— А что там? — Его реакция по поводу его друзей так не типична для него, что это пробуждает мой интерес к их отношениям.
Его челюсть напрягается, и он издает разочарованный звук.
— Они пытаются меня сосватать. Продолжают присылать фотографии девушек, я как будто участвую в каком-то жутком эпизоде «Холостяка из Боулдера». Думаешь, твоя мама плохая? Попробуй отбиться от Кейт и Линси после того, как они выпьют несколько коктейлей. Обычно это сопровождается борьбой и кровопролитием.
Я не могу удержаться от смеха, представляя себе эту картину.
— Почему они так хотят тебя с кем-то свести? Я бы не приняла тебя за человека, который часто спит один.
Дин переводит взгляд на меня, явно шокированный тем, что я сказала что-то настолько смелое. Я сама немного шокирована. Личная жизнь Дина интересует меня больше, чем я готова признать вслух, но мне не нужно, чтобы он это знал.
К моим щекам приливает жар.
— Я… я имею в виду, что… — запинаюсь я, — если ты находишь женщин настолько отчаянных, что они умоляют тебя быть их фальшивой парой, то наверняка у тебя не возникнет проблем с поиском настоящей.
Он бросает на меня взгляд, который говорит: «Хватит себя жалеть».
— Дело не в том, что я не могу найти себе пару. Просто им не нравятся женщины, с которыми они видели меня в последнее время.
Я морщу нос.
— И с какими женщинами ты общаешься?
Он снова кружит меня, застигая врасплох, притягивает к себе, прижимает спиной к своей груди и шепчет мне на ухо:
— Это не имеет значения. Если они не нравятся Кейт и Линси, то они делают мою жизнь невыносимой.
Он снова разворачивает меня лицом к себе, и я замечаю, что его внимание направлено на моих родителей, которые танцуют рядом с нами. Дин сжимает мой бок и кивает подбородком в их сторону.
— Посмотри на них. Они на самом деле разговаривают друг с другом и смеются. Ты рисуешь довольно мрачную картину о своей маме, но твой отец выдержал проверку временем.
Я тяжело вздыхаю.
— Да, он всегда заботился о ней. И никогда не обращал внимания на то, что она зажата и напряжена по любому поводу. Немного потворствует ей, если хочешь знать мое мнение.
Дин издает смешок.
— Ну, по крайней мере, они хотя бы разговаривают друг с другом.
Я хмурюсь.
— А твои родители нет?
Дин качает головой, как будто этот разговор принимает неприятный для него оборот.
— Нет… мои родители в разводе, слава богу.
— А когда они были вместе, все было очень плохо? — продолжаю допытываться я, замечая, что Дин внезапно напрягается под моей рукой.
Парень отводит взгляд, мышцы на его челюсти подрагивают, когда он на мгновение задумывается.
— Мои родители едва могли находиться в одной комнате друг с другом. А когда все-таки разговаривали, то обычно кричали друг другу ужасные, мерзкие вещи, которые ни один ребенок не должен слышать. Мне было двенадцать, когда они окончательно разошлись, но я видел достаточно, чтобы понять, что брак — это отличный способ разрушить отношения. Честно говоря, тридцать пятая годовщина свадьбы кажется… не знаю… слишком фантастичной, чтобы быть правдой, разве нет? Тот образ, который сейчас создают твои родители, реален? Ты действительно думаешь, что они все еще любят друг друга?
Мое лицо искажается, когда его вопрос пробуждает ужасающие воспоминания.
— Что? — спрашивает Дин, нахмурив брови в замешательстве. — Что за лицо?
Я стону и упираюсь лбом в его твердую грудь.
— Не заставляй меня рассказывать эту историю. У меня травма на всю жизнь.
Его рука крепко сжимает мою талию, а большой палец впивается в мое бедро.
— Теперь ты обязана мне рассказать.
Я облизываю губу и поднимаю подбородок, чтобы прошептать ему на ухо.
— Прошлым летом я вернулась домой, чтобы позаимствовать мамину фарфоровую посуду для суфле.
— Естественно. — Дин фыркает.
— Так вот, я открыла дверь своим ключом и застала их. — Меня пробирает неконтролируемая дрожь, когда в голове вновь возникает ужасная картина.
— Застала их? — спрашивает Дин, словно не может понять, что я имею в виду.
— Да, я застала их, — подчеркнуто повторяю я, потому что, конечно же, Дин не настолько глуп.
— О чем ты говоришь?
— Они трахались в папином кресле, Дин, — восклицаю я, и парень быстро закрывает мне рот ладонью и заставляет замолчать, когда мы оба разражаемся неконтролируемым смехом.
Дин отпускает руку и обхватывает меня за талию, все его тело вибрирует от беззвучного смеха, когда он прижимает меня к себе и шепчет:
— Серьезно? В кресле?
— В его кресле-релакс. — Я сцепляю руки за его шеей и изо всех сил стараюсь сдерживать смех, но это бесполезно. Еще больше хихиканья звучит ему в грудь, потому что я не могу представить менее сексуальный предмет мебели, на котором можно заняться сексом. Тянусь вверх, чтобы тихо добавить ему на ухо: — Хуже всего то, что это была одна из тех автоматических моделей, и нога моей матери, должно быть, ударялась о пульт, потому что, пока она скакала на нем, спинка то откидывалась назад, то поднималась.
Дин резко отстраняется назад и смотрит на меня, все его лицо озарено весельем.
— Как много ты видела, извращенка?
— Тише! — Я сжимаю его шею в предупреждении. — Я застыла в шоке секунд на пять. Этого было достаточно, чтобы услышать звук мотора… Теперь у меня травма. Я больше никогда не смогу сидеть в том кресле.
Дин смеется и притягивает меня ближе, пока мы оба пытаемся отдышаться.
— Ничто так не говорит о настоящей любви, как кресло с откидной спинкой.
Я вздыхаю и снова смотрю на своих родителей. Они чертовски милые, даже если мама — заноза в моей заднице.
Следующие пару часов пролетают незаметно. И, несмотря на мои прежние страхи, я действительно хорошо провожу время. Дин улыбается на всех фотографиях и легко общается со всеми. Он даже уговаривает одну из подруг моей матери проводить еженедельные встречи книжного клуба в пекарне. Мама состоит в этом чертовом клубе и ни разу не предложила им это. Даже папа впечатлен прогнозами Дина относительно расширения моей франшизы. Это именно то, на что я надеялась сегодня вечером. На самом деле, вечер проходит так гладко, что я даже забыла, что все это понарошку. То, что Дин рядом со мной, кажется естественным.
Он как раз тащит меня обратно на танцпол под одну из моих любимых кавер-песен группы «Харт», когда сзади раздается мамин голос.
— Нора, посмотри, кто наконец-то пришел.
Крепко сжимаю руку Дина, я отчаянно не хочу этой встречи и мечтаю убежать, куда глаза глядят. Дин ободряюще сжимает мою руку, и я тяжело выдыхаю. Вот почему он здесь. Это то, ради чего мы нарушали все правила всю ночь напролет. Я могу это сделать.
Отпускаю руку Дина и поворачиваюсь.
— Нейт, как?.. — Голос застревает у меня в горле, когда я рассматриваю открывшееся передо мной зрелище.
Мужчина, стоящий рядом с матерью под неприличным количеством мерцающих огней, это не тот Нейт Хоторн, которого я ожидала увидеть. Даже близко нет.
В детстве Натаниэль был тощим, и в зубах у него постоянно была еда. Он считал, что принимать душ вредно для окружающей среды, и никуда не ходил без своей валторны.