М-да. Тиму никогда и в голову не приходило, что милитаризованность посольства могла быть вызвана не чьей-то паранойей на самом верху, а запросом Содружества. Хотя, наверное, можно было начать догадываться после подготовки к выставке, когда Таня рассказала ему, как шемин-мингрели и прочие расы, принадлежащие к галактической цивилизации, на самом деле относятся к войне и военным.
— У нас были люди и на действительной, — сказал Тим.
— Они никогда не фигурировали в расчетах.
Тим внимательно посмотрел в круглые желтые глаза Сэяны Филл. Он бы предпочел вести этот разговор с кем-то из шемин-мингрелей. Или хотя бы с кем-то, чья мимика больше похожа на человеческую. По этому совиному лицу ничего не понять. Хотя, наверное, если привыкнуть, и здесь можно обнаружить какие-то закономерность в движении перьев. Или, может быть, не на лицо надо смотреть, а на хвост? Сейчас, однако, хвоста Сэяны Филл ему было не видно.
— А то, что вы допустили нападение ваших зеленых экстремистов на посольства, в расчетах фигурировало? Как этап проверки? — Тим постарался говорить спокойно, но дать понять, что он находится на грани гнева. Уж Сэяна-то наверняка могла читать его мимику.
— Под «зелеными экстремистами» вы имеете в виду группу террористов, защитников прав домашних животных? Отмечу, что они мало общего имеют с движением за защиту экологии.
— Вы меня поняли.
— Напротив. Вас довольно сложно понять, — Сэяна сделала паузу, потом продолжила. — Напомню еще раз, что поставлено на карту. Мы хотим избежать гибели всей нашей цивилизации. Вы, сорохи, технически отстаете на века, в некоторых отношениях, возможно, даже на тысячелетия. Но морально, психологически и теоретически вы гораздо лучше подготовлены к войне. Наши специалисты пришли к выводу, что, скорее всего, без вас Галактическое Содружество не способно одолеть значительно более технически развитую и агрессивную расу.
— Даже если в этой расе всего один представитель?
— Как вы знаете, в большинстве религий Вселенную тоже сотворил только один… представитель.
Эта фраза, определенно, показывало всю ситуацию под несколько новым углом, и угол этот Тиму не нравился. Он спросил:
— И вот, опасаясь, так сказать, гнева божьего, вы решили прикрыться нами, как щитом?
— Нет. В бой пойдут все без исключения. Но вас мы решили поставить во главе. Возможно даже, лично вас, Тимофей Крюков. Все будет зависеть от срока, который нам остался.
Джек толкнул Тима головой в бедро: почувствовал растущее напряжение и захотел поддержать. Ну что ж, по крайней мере, Сэяна Филл его эмоций не слышит: как я для шемин-мингрелей, люди для нее пустышки.
— Мне… надо подумать, — решил Тим, опуская руку на загривок собаки.
Таня ждала его на выходе из кабинета Сэяны Филл. Кабинет этот располагался в белом двухэтажном здании, что изгибом шло вдоль подземной пещеры с макетами космических кораблей.
Наверное, разговор их занял много времени, хотя Тим этого не ощущал: Таня сидела в кресле для посетителей читала книгу. Шемин-мингрельские книги представляли собой плотную ленту, намотанную на два шпынька. Читая, ты раскручивал ленту с одного из них, одновременно наматывая на другой; что-то вроде старинной аудиокассеты, которую Тим видел в музее.
Птица Тани, Кира, прогуливалась взад вперед и, кажется, тоже оживилась, увидев Тима и Джека.
— А! — сказала Таня. — Вот и ты.
— Вот и я, — Тим почему-то неприятно чувствовал себя после этого разговора. Хотелось встряхнуться как-то. Даже Джек глядел на него встревоженно.
— Ты сказал ей, что подумаешь, — Таня говорила полуутвердительно.
— Так очевидно?
— Просто я очень хорошо тебя знаю. Я знаю, что ты сделаешь правильный выбор. Никогда нельзя принимать решение, не владея всей информацией. Тебе нужно хотя бы знать, правильно ли мы оцениваем дотушей.
— И ты, конечно, можешь эту информацию мне представить?
— Все, что у меня есть, — Таня протянула Тиму руки ладонями вверх, и Тим машинально накрыл их своими: этот жест был как положить кому-то руки на плечо, только взаимно. — Надеюсь, ты поверишь мне, что я ничего от тебя не скрываю?
— Тебя тоже могут обманывать, — сказал Тим.
— Могут. Или просто могут всего не сообщать. Но поскольку я один из основных дешифровщиков, убила на язык дотушей больше всех часов и, возможно, знаю его лучше всех в Сообществе, это будет довольно затруднительно, — Таня отпустила его руки и погладила Джека, который не просто терпел эту ласку, но под нее подставился..
— Я думал, ты психолог, — не поверил Тим.
— Ксеносоциолог. Как я могла бы изучать социологию без языка, сам подумай? Конечно, для дешифровки я работала с профессиональными лингвистами, но в этой области ведущие специалисты несколько раз менялись. Так что, думаю, мой опыт уникален. На девяносто процентов мои данные полны.
— На девяносто?
— Где-то я читала в ваших, человеческих книгах, что никогда нельзя исключать злобный заговор, — Таня ему улыбнулась.
Глава 24
Вода на Тусканоре прозрачная — это хорошо. Это значит, что порывающуюся утопиться начальницу можно сравнительно легко обнаружить под поверхностью, схватить за волосы и вытащить на белый свет. И еще хорошо, если упомянутая начальница обладает достаточным присутствием духа, чтобы не колотить по чему попало, а замереть.
Вот только Алекс как спаситель все равно был недоволен. Хонда повисла бесполезным грузом, а ему, значит, работай ногами за двоих! Какое-то время так продержаться можно, но не слишком долго.
— Вы что, совсем не умеете плавать? — спросил он с натугой.
— Не-а, — отплевываясь, отфыркиваясь и тяжело дыша, сообщила посол.
— Вы на океанической планете! Какого хрена?! — от возмущения Алекс даже забыл все правила вежливости при разговоре с вышестоящими, которые обычно соблюдал скрупулезно.
— Я выросла на Перекрестке! — огрызнулась та в ответ. — Единственный бассейн был в доме генерал-губернатора, и тот длиной пять метров!
— Но здесь-то могли бы научиться?
— Пыталась. Очевидно, вода чует, что я песчаная крыса. Не любит меня.
— Мифологическое мышление не пристало людям с образованием, — бросил Алекс, перехватывая Хонду поудобнее. — Расслабьте мышцы! Так, ну! Будем срочно учиться.
— Вы думаете, у вас больше способностей, чем у моих инструкторов?
— У Тусканора больше способностей. Либо вы сейчас научитесь держаться на воде, либо мы оба утонем.
Алекс тут же пожалел, что это сказал: а ну как устроит истерику. Вечно он забывал об этом свойстве человеческой натуры. Но Хонда только булькнула: «Справедливо». После чего — о диво! — и в самом деле попыталась расслабиться. Ну, насколько у нее получилось.
Минут через десять, после продолжительных подбадриваний, некоторой дозы ругани и профессиональных советов Алексу таки удалось заставить Хонду лечь на спину. Вот тогда неприятные аспекты их ситуации стали до него доходить во всей своей красе.
— Госпожа Хонда, — сказал он все-таки формально, — а где ваш телефон?
— А где… ваш? — то и дело порываясь утонуть и впиваясь в его руку, вопросила она.
— Я его не взял, — признался Алекс, — он у меня специализированный. И обычный не взял тоже, мы ведь выходили из зоны действия башни.
— А мой в кармане штанов на молнии, только… не помню… в левом или правом… уф! Помогите достать.
Телефон действительно нашелся в кармане, однако включаться отказался. Поскольку атомная батарейка разрядиться не могла, оставалось предположить, что устройство повредила вода.
— Ничего… не понимаю, — в процессе поиска и включения телефона Хонда чуть не задохнулась, — там же написано! погружение! уф… до десяти метров!
— Кратковременное, — хмуро отозвался Алекс. — А нас тлилили непонятно сколько в воде полоскали. Вы время засекли?
Хонда считала, что прошло минут двадцать. Алекс — что вдвое больше. И в любом случае все это не имело никакого смысла.
У тлилилей имелись свои какие-то формы связи, инопланетникам не доступные. Базировались они на телепатии и прочих свойствах живых организмов, как всякая местная промышленность. На территории «Дипломатического плота» была вышка связи, которая позволяла общаться в пределах плота (а он таки был протяженностью шесть километров в самом широком месте) и с судами, находящимися в непосредственной близости. Для всего остального нужно было использовать связь через маленький спутник, который тлилили позволили подвесить для нужд инопланетян.
Спутниковая связь была нестабильной и не всегда удобной, но ничего иного не оставалось. У Алекса имелся водонепроницаемый спутниковый телефон, который он таскал в дальние экспедиции с Корой. Сегодня утром он даже не подумал отцепить его от груди неопренового костюма и взять с собой. У Хонды, как у главы посольства, был куда более компактный аппарат. И вот он, как выяснилось, оказался бесполезен.
— У нас… у обоих… маячки, — напомнила Хонда, имея в виду вживленные под кожу чипы. — Сохраняйте… уф… спокойствие, и все обойдется.
После чего вновь легла на воду, даже глаза прикрыла, показывая, как она сохраняет спокойствие.
Алекс ее оптимизма не разделял.
Чтобы маячок сработал, нужно, чтобы кто-то начал его пеленговать. Для этого нужно, чтобы кто-то их хватился и начал поиски. Они ведь уплыли на весь день, и раньше вечера никто не ждет. Правда, и дольше не ждет: понятно, что ночевать тлилили у себя не оставят.
Но светлая часть суток в это время года длинная, солнце жарит сильно. Обгореть на воде или получить солнечный удар ничего не стоит. А если, наоборот, набегут тучи и поднимется ветер… Ни одному пловцу, какой бы у него ни был опыт, не удастся выжить на воде в штормовом океане. А уж неопытному новичку, как Хонда…
Что касается Коры, то касатка, конечно, могла услышать звук аварийного браслета Алекса далеко, даже за пару километров. Но и ее возможности не безграничны. К тому же она могла оказаться по ту сторону острова, «Дипломатического плота» или другого объекта, блокирующего сигнал. А еще Алекс не имел ни малейшего представления, в какую сторону и как далеко их отбуксировали тлилили.