«Буду спорить, — ответила Кора. — Я тебя не брошу. Но все будет хорошо. Ты сильный. Риу верно сказал. Только он еще плохо тебя знает. Ты еще сильнее, чем он говорит».
Алекс выслушал это со смешанными чувствами. Приятно, когда тебя считают героем. Но от того, кого считают героем, и требуют героических деяний. А он считал, что его шансы на выживание в данном конкретном случае — ниже не придумаешь.
И все-таки, делать было нечего. Ему было почти плевать на сбор данных о проснувшемся в глубине вод механическом кракене, но если Хонда и Леднев действительно там…
Шум по по воде приближался, делался оглушительным. Им сложно было увидеть махину — для этого пришлось бы слишком высоко приподнять голову над водой — но болтанка начиналась классическая.
«Ну, держись, — сказала Кора. — Вдохни!»
И нырнула.
Алекс держал глаза закрытыми, чтобы в них не попала соль — еще одно неудобство, свалившееся на его голову после того, как пришлось избавиться от костюма. Но струи, ударившие в лицо, мало оставляли для воображения. Он знал, что увидит, если откроет глаза: водяной хаос, сине-лазурный ад…
«Отпускай!» — передала Кора.
Алекс подумал, что не разожмет пальцы, нет-нет-нет, нашли идиота, какого хрена он на это согласился! И разжал.
Водный поток налетел, смял и закружил его. «Я, блядь, идиот!» — успел подумать он, когда мощная волна потащила его вглубь, к черноте глубинных слоев океана, не обращая внимания на его новообретенную внутреннюю свободу и благие намерения.
А потом еще подумал: «Мама!»
Но — возможно, Риу и Кора в самом деле знали, что делали. А возможно, удача просто любит идиотов.
Волна придавила весом нескольких человек на его многострадальные ребра, да и выкинула, задыхающегося, вверх, по пологой дуге, пребольно долбанув коленом и плечом о твердое, металлическое. Он попытался ухватиться за поверхность пальцами — к своему удивлению быстро нашел опору, и, упираясь пальцами ног, затормозил скольжение, да так и замер нелепой раскорякой.
Поверхность, об которую его приложило, была покрыта чем-то вроде трепещущих черных чешуек, теплых на ощупь. Под ними чувствовались ямки, за которых держаться было мило-дорого. Правда, там что-то покусывало пальцы, будто небольшой электрический заряд, но ошалевший и обескураженный Алекс понял это не сразу. А если бы и понял, не отпустил бы.
Вцепившись покрепче обеими руками, он первым делом ощупал языком внутреннюю поверхность щек. Как ни странно, «камешки», что дала ему Риу, были на месте. Он умудрился их не проглотить. Слизистая рта слегка побаливала: Риу предупредила, что они прицепятся, и это будет неприятно. Но пока терпеть было можно.
Потом он огляделся.
Алекс висел на корпусе этой громады, что перла через океан на всех парах. Насколько высоко, понять было невозможно. Самому Алексу казалось, что под ним этажей пять — вода выглядела невероятно далекой. А вот если поднять голову, он видел круто уходящий выпуклый бок устройства, и видел, как над этим боком ходят какие-то широкие лопасти, то ли крылья, то ли плавники… Точно неживые: слишком они были ровных и острых форм для живого организма, да и знал Алекс уже от Риу, что эта штука чисто механическая.
«Как вошь на черной шкуре», — мелькнула мысль.
Нужно было как-то искать вход внутрь. Риу говорила, он должен был где-то быть, что у этой штуковины предусмотрены отверстия для взятия образцов. Может быть, даже не одно, а несколько. Но как его найти?
Тут, словно в ответ на вопрос Алекса, откуда-то сбоку выметнулся длинный манипулятор с шаром на конце, погрузился в воду, словно забирая на анализ, потом грациозно приподнялся вверх и скрылся в шарообразном боку.
Оставалось, значит, только найти, где он прячется.
Предприятие оказалось не из приятных: предки Алекса, возможно, и были обезьянами, но он гордился тем, насколько далеко от них ушел. Карабкаться по чешуйчатому корпусу инопланетной громадины у него получалось едва-едва. К счастью, довольно скоро он понял, что корпус не совершенно гладкий: из него хаотично, без всякой видимой системы, торчали те же темные блестящие панели, но уже параллельно океанической поверхности.
«Солнечные батареи, — догадался Алекс. — Эти, мелкие, чешуеобразные, функционируют всегда, а эти, побольше, только когда эта херня прет крейсерским ходом…»
Пластины вибрировали, но кое-как держали его вес. Прыгать с одной на другую было страшно: Алекс привык сигать с вышки в бассейн, но там мимо бассейна промахнуться сложно, даже если на первый взгляд кажется иначе, не то что тут… Да еще и ветер мешал прыжкам, грозясь стряхнуть его вниз. Молясь про себя, чтобы еще какой-нибудь манипулятор ни появился и не сбросил его с бока, словно пресловутую вошь, он медленно продвигался — ни дать ни взять пополз — вперед.
К счастью, щуп для сбора образцов появлялся еще пару раз, а то бы Алекс, наверное, забыл, куда ему нужно держать путь. Он засек промежутки времени — каждую минуту.
Наконец он оказался прямо под круглым отверстием, где этакой личинкой гусеницы белел ковш для образцов. Потянулся, втащил себя внутрь, стараясь, чтобы манипулятор его не ухватил. Ну, осталось только выяснить, соединяется ли эта штука со внутренностями устройства…
Алекс забился в самый дальний угол, откуда ему удалось пронаблюдать, как щуп разворачивается и грациозным многочленным телом уносится наружу. Довольно быстро манипулятор вернулся, круглый ковш раскрылся, вылив в камеру морскую воду с мелкими медузками, прозрачными червями и рыбешками. Тут же пол камеры (манипулятор был закреплен в стене) раскрылся, вода провалилась вниз, а с нею Алекс.
Он успел испугаться, что лететь окажется глубоко или что внизу не окажется воздуха, но нет. Вода упала вниз метра на три максимум, и Алекс с плюхом приземлился в довольно глубокий бассейн — метра два.
Он оказался в помещении среднего размера, три на три метра примерно. Что его особенно удивило, так это то, что в пещере был свет: слабо фосфоресцировали какие-то полосы по стенам. Да к тому же, светились кое-какие организмы в ночной воде — странно, Алекс считал, что все люминофоры днем держатся поглубже. Может быть, проб черпал их из более глубоких слоев?
Для кого, интересно, другой свет, на стенах и на потолке? Если тут сплошные механизмы и нет живых существ, как говорила Риу…
Однако Алекс решил пока не удивляться и не подозревать подвоха. Во-первых, фосфоресцирование могло быть каким-то побочным эффектом чего-то там. Во-вторых, если в камере для сбора образцов имелись какие-нибудь механизмы, они могли быть снабжены контроллерами с камерами — он слышал, что на земных автоматических станках такие ставили. И, может быть, слабо осветить камеру было дешевле, чем снабжать эти камеры «глазами», видящими в каком-нибудь ином излучении.
Ну или совсем просто: автоматическая хрень была рассчитана на то, чтобы рано или поздно вернуться к хозяевам. А уж хозяева, разумеется, захотят посмотреть, что тут внутри происходит…
В общем, света хватило, чтобы осмотреть, и Алекс с нарастающим волнением увидел на другом конце залитой водой камеры приподнятый постамент, на котором что-то лежало. С его места трудно было рассмотреть, что это, но, кажется, там были какие-то фигуры, покрытые колпаками…
Алекс в несколько гребков преодолел расстояние до постамента. Зрение его не обмануло: действительно, фигуры… Какая-то длинная рыбина с зубастой пастью и закрытой щитком головой, навроде тунца, скорее всего, дохлая; россыпь тускло светящихся камней (яиц?); внезапный хоггош, этот уж точно дохлый или контуженный — живые хоггоши бросались на все, что двигалось…. И — Хонда с Ледневым!
Леднев лежал на спине, Хонда на боку. Оба одетые в неопреновые костюмы — черт, неужели они таки слушали его инструктаж? Костюм Хонды был разорван на ноге, в царапине запеклась кровь (значит, она хотя бы была жива на момент царапины! жива и вне воды!); костюм Леднева казался совершенно целым. Каждого прикрывал длинный прозрачный колпак. Алекс прижал к ближайшему руку, почти уверенный, что колпак намертво врос в постамент (кстати, не железный, а из чего-то вроде камня на ощупь). Но, к его удивлению, колпак сдвинулся легко, будто того и ждал, оказавшись из очень легкого пластика. Или материала, похожего на пластик.
Кожа у Хонды оказалась холодной. Алекс потянулся проверить пульс на шее, и увидел, что руки у него дрожат.
У него был опыт первой помощью, но сперва он потерял драгоценные секунды: ему показалось, что он щупает не там. Но артерия под пальцами затрепетала. Очередь Леднева — тот тоже был жив и, по всей видимости, оказался в лучшем состоянии, чем Хонда, потому что он двинул рукой и что-то застонал.
Так.
Сперва Алекс попытался их разбудить. Он тормошил их, окрикивал — правда, осторожно, на случай, если тут есть звуковые сенсоры, способные отличить членораздельную речь от нечленораздельной. Наконец, он даже врезал Ледневу пару раз в челюсть. Ничего не помогало. Леднев, правда, что-то пробормотал, но подниматься и не думал.
И тут перед Алексом проблема встала в полный рост.
Он сам не знал, чего ждал, когда соглашался на эту авантюру. Он был уверен, что погибнет сам; что Хонда и Леднев, разбудившие этого монстра, давным-давно мертвы. В самом оптимистичном случае он думал, что, может быть, спасет кого-то одного из них.
Но они были живы, оба! И что, спрашивается, делать дальше? Он просто физически не мог вытащить их обоих из этой махины! А Риу велела ему поторапливаться: мол, рано или поздно тлилильское правительство отправит десант, который уничтожит эту штуку. Правда, находясь внутри нее, Алекс не очень верил, что ее можно уничтожить каким-нибудь гигантским кальмаром, или что тут местные считают непобедимым оружием… Но, допустим, одна-две ракеты «земля-земля» или «воздух-земля»… Только боеголовки надо взять помощнее.
Впрочем, для Алекса это ничего не меняло. Один выбраться он как-то мог. Допустим, он еще как-то мог вытащить Хонду: их с Корой междусобойное прозвище «Большая женщина» относилась к ее статусу, а не к внешнему виду. Несмотря на светлые волосы и голубые глаза, в остальном Хонда пошла в своих японских предков и весила, наверное, килограммов пятьдесят. Но Леднев! Он был где-то на голову выше Алекса, а такие высокие тощие господа только кажутся легкими.