Кругом, повсюду тождества различений, герменевтические, гадство, круги. Трактат был подвешен и стал считаться частью чего-то более целого. Что, в общем-то, и требовалось доказать.
ххххххххх
У нас никогда не было никаких "разборов матчей", и вообще, раз сделанное, уже никто никогда не обсуждал. Появившуюся статью, заметку прочитывали по диагонали и передавали с элементами церемонии обратно Флягину: сиё подшить.
У Флягина имелся в его борейском тупике, где он спал и питался салом с хлебом (иногда это была селедка с луком) старинный дубовый шкаф. В нем-то Флягин с аккуратностью старинного секретаря и держал Архив. Кроме Архива в том шкафу хранились запасные брюки, папка с рисунками и журналы по Искусству, которые Флягин брал напрокат в борейской лавке. Там же лежали и маленькие золотые очечки, в которых он был похож на памятник Грибоедову (мыслитель из чугуна).
Он хотел быть полезным (ходить за дровами, белить потолок, носить ранки);
хотел быть полезным как друг (выручить из беды);
хотел быть полезным как учитель (учить рисунку детей);
как поэт (написать книгу);
как герой (быть героем книги);
как сын (быть сыном своего времени, ну, на худой конец, Родины) —
но все это было как-то бесполезно.
– Все это было. Никому этого не надо. А, пропадай, талантище! – и он шел в ларек за спичками.
ххххххххх
Никто и не отрицал, что "всё это было" "и будет и пройдет" (и пребудет). Одни Ничевоки чего стоили! Чего стоил один тотальный сюрреализм! Золотой век (золотой запас) культуры на все времена. "Я ищу золото времени" – так записано на могилке Бретона. Они все теперь Сиятельные трупы.
Но время должно возобновляться (пусть из пепла) поскольку это настоящее время. Сюрреализм был адаптирован цивилизацией, превращен в социальный и экономический дизайн. Сам дух сюрреализма общими усилиями постмодерна может превратиться просто в Труп (без изысканных прилагательных). Поэтому и необходима гальванизация мертвеца – если и не вернуть культуре её изначальную витальность и энергию креации, то хотя бы из гигиенических и санэпидемиологических соображений проветрить рекреацию. Т.е. Новые Тупые выступали с чисто профилактическими целями – так в жанре виртуального боевика вызывают самоубийц-чистильщиков, – а не с целью стяжать себе бессмертный хэппи-энд.
В этом смысле – в смысле общекультурной задачи, экзистенциальной сверхзадачи – мы могли бы быть куда полезнее, чем действующие в тот момент Митьки и бурно бездействующая, умасленная специфическими благовониями мумия Новой Академии, решившаяся, долго, правда, сомневаясь, поиздеваться над самим термином "История искусств".
Но была еще одна задумка: феноменологическое исследование возникновения фактов культуры – задание сверхсекретной важности. Мотивы. Личностные сублимационные мотивировки. Качество среды, взывающее в своей танатографической эросности к случайному вирусу символического самоотрицания – чтоб окрепнуть, если не извратиться. Способы, возможности и стратегий такого внедрения. Дозировка внедрения на различных этапах инфицирования. Защитные механизмы от механизмов нейтрализации со стороны среды: комплекс самосохранения агента. Четкость/смутность проявлености культурного феномена, за чертой которого (четкости-смутности) начинаются необратимые реакции кристаллизации, переводящие феномен в факт с последующим производством этого факта в пред-мет, с последующим произведением этого предмета в вещь (до этого, к сожалению, не дошло); разброс интерпретаций феномена (теперь уже ноумена) и критическая масса этих гештальтов (видов предмета с I стороны, который конституируется и конструируется исходя из априорной целостности предмета и отсутствия для наблюдателя на данный момент всех других сторон), позволяющая отбросить данное в – миф. Описание рычагов мифологизации. Бытие культом как возможная конечная цель развития всякого художественного феномена. Отдельное сюрреалистическое задание: исследование настроенности бытия-к-славе и бытия-к-ничтожеству и попытка их сведения к бытию-в-вот. (Тут уж от перформанса. что называется, далеко не отходи.)
1940: Бретон: "Чёрный юмор имеет мало общего с мрачным юмором это, скорее, взгляд, обращенный на "объективные случаи" и на саму жизнь. Взгляд трезвый и въедливый, который отсылает к определению "Юмор" Жака Ваше:
"Чувство театральной (и безрадостной) бесполезности всего."
Так что был еще и чисто поэтический заказ.
Батай: "Крайняя возможность, возможность того, что незнание опять станет знанием. Я буду разведывать ночь! да нет. Это ночь исследует меня. Смерть умиротворяет жажду незнания. Но отсутствие – это не покой. Отсутствие и смерть не находят во мне ответа и грубо поглощают меня, наверняка" – это уже не заказ, а импульс.
Помню, как в 91 году в переулке к Дому кино я сорвал объявление: "Ищу соратников для участия в новом поэтическом театре. Саша Скидан".
Это был знак.
"ХОЛОДНО и дует. И повсюду космос".
Это был Мэтр.
Вежливые письма Ильянена.
Это подарок.
Инга, это гений.
Но в чем-то я ошибся. Я ошибся.
ххххххххх
Приехал из Москвы великий Гарри Зух – и ужасный. В Москве все такие – великие и ужасные.
Решили с ним сделать "инвентаризацию" – акцию в Манеже, где было представлено свыше 600 единиц современного на тот день искусства. Выявить "самую лучшую" картину, подкрепив ее "самой худшей". Опрос зрителей. Опрос экспертов.
Самый высокий рейтинг получила средних размеров работа женщины-художницы, нарисовавшей – что бы вы думали? – натюрморт с кабачками, конечно (дело было в августе). Самой отвратительной оказалась картина в человеческий рост В. Лукки – ничего не изображающая конкретно, окромя душевного каприза самого Лукки. Эксперты и зрители сошлись во мнении. Почему? Зрительские симпатии понятны: конкретное и абстрактное, опрятное и неряшливое, домашне-кухонное и вселенско-клиническое – выбор всегда в пользу первого. Но что эксперты? Они выбрали то же самое, но по другой логике. По какой? Вопрос для знатоков. Таким образом, общими усилиям, гений был замучен, а разбойник увенчан.
Постмодернистский выбор всегда есть выбор в сторону большего конформизма.
Гарри Зух уехал обратно в Москву инвентаризировать московский Манеж, а Новые тупые остались в Питере, продолжать свою деструктивную, нонконформистскую деятельность. Она все более обессмысливалась, все более устаревала, все более походила на топчущегося во дворике Литейного 58, нечесаного, с трупными пролежнями, ископаемого. Эпоха тупости затухала. Эпоха чистоты помыслов. Сиятельной искренности. Ненормальности и ненормативности. Нестяжательства вечности, минуты для.
Подсела печень. Истощился внутренний юношеский эротизм. Потянуло на еду из кастрюли, к телевизионному Иконостасу.
В 30-х годах в Ленинграде существовала группа "Ничевоков". Они активно провозглашали "ничего", яростно "ничего не делали", "ни к чему не стремились". Все остались живы. В 80-х у одного из них спрашивают: "Вот вы всю жизнь проработали бухгалтером, Вы, наверное, часто вспоминали о тех временах, когда были Ничевоком?"
Ответ: Нет, никогда не вспоминал.
Вопрос: Почему? Ведь, наверное, это для Вас была самая интересная пора?
Ответ: Потому что я ничего не помню.
ххххххххх
Мы шли с Флягиным по мосту Лейтенанта Шмидта.
– Смотри, – сказал я Флягину, перевесившись через перила. – Видишь, плывут звезды: Панин, Козин, Максимка, вон плывет звезда Еля, звезда Флиссак, Баскин, Пиликин, Межерицкий, плывет Савчук, Скидан, Секацкий, Кострома, Африка, Америка.
– Нет, – сказал Флягин, – ничего не вижу, забыл очки.
– Сволочь, ты, Флягин. Смотри, плывет Флягин, Спирихин – окурки космоса… Проплыли…
– Пойдем отсюда, – сказал Флягин. – Сдадим бутылки.
– Гад ты. Я хотел с тобой поделиться. Ведь ты никогда не замечал, какое быстрое у Невы течение: это самая короткая, быстрая и страшная река в мире.
– Идите вы в жопу, любители искусства! сказал нервный Флягин. Да. В жопу. Идите! Идите вы в жопу! Да, да!
Февраль-апрель 2001
ПОСЛЕСЛОВИЕ К ТУПЫМ
Текст был написан, когда Товарищество еще работало в полную силу, поэтому часть художественных подвигов осталась за кадром. Тут как раз подоспела и слава, и возможности широкого ее употребления. Панин, Флягин и Козин, уже представляли питерское искусство за границей на равных с мэтрами Пушкинской. Хвостов круто раскрутился. "Ракурс" отвел пять разворотов Тупым как художественному явлению. Венеция умоляла Флягина не опаздывать на следующую Бьеннале на самолет… Но трагические события начала века – почти одновременный уход со сцены 80-ти % участников движения в мир реальности, как говорится, в силу сложившихся обстоятельств, победили реальность артистическую. "Товарищество Новые Тупые" одним прекрасным утром стало историей. Недавно, уже здесь (в Мюнхене), одна галеристка-беженка рассказывала, как она когда-то наслаждалась перформансом одной группы – типа "Типичные Идиоты" – где они из одного человека сделали роскошный торт, клумбу, драгоценную шкатулку, завернули как подарок и преподнесли на руках какому-то Толстому парижскому художнику. Это было так непонятно прекрасно, так свежо, чисто, искренно…
– А помните, там еще снег с розами пошел из огромного мешка, и, чтобы человек не задохнулся, ему вставили в рот четыре пластмассовых соломинки!
005, Вена