– Потому что он думает, что ему двадцать, и хочет серфить без конца, – снова повторил мамины слова тот. Здесь мама обычно добавляла, что папе хотелось вернуть себе юность, утерянную из-за раннего брака. Она вообще слишком много лишнего говорила в присутствии Ганнара.
– Так, Ганнар, – встряла я, наконец, – давай не сплетничать.
– Но если я говорю правду, это не сплетни.
– Сплетни – это когда ты обсуждаешь что-то с людьми, которых это не касается.
Ганнар пожал плечами и снова стал вгрызаться в ребрышки.
Издалека я заметила, как навстречу нам широкими, уверенными шагами направляется Кэролайн. Подойдя к столу, она обратилась ко мне:
– Софи, можешь показать Брайсу, как подключить его телефон к колонкам? Я думала, что молодежь разбирается во всяких беспроводных штуках, но, видимо, не все. Фейерверки начнутся примерно через двадцать минут.
– Конечно, – кивнула я.
Она удалилась, даже не взглянув на Ганнара. Я задумалась, не поговорила ли с ней и впрямь моя мама. Поднявшись, я ткнула пальцем в сторону Ганнара:
– Сиди тут. Я скоро вернусь.
Он кивнул.
– Мы присмотрим за ним, – пообещала Мика.
– Спасибо.
Когда я добралась до парковки, Брайс уже клял свой мобильник на чем свет стоит. Багажник его машины был открыт; внутри стояла пара гигантских колонок, направленных в сторону парка.
– Ты опозорил все наше поколение перед Кэролайн, – сказала я. – Неужели ты и впрямь не шаришь в технике?
Родители Брайса занимались организацией фейерверков, а сам Брайс – музыкой, которая сопровождала это зрелище. Фейерверки над озером нужно было запустить после наступления темноты.
– Софи, тут дело в этих дурацких колонках, которые мне всучила Кэролайн, – простонал Брайс. – Можешь уже попросить начальницу выползти из прошлого десятилетия?
Я потянулась за его телефоном.
– Дай я попробую.
– У Джоди и Кайла тоже ничего не получилось.
Из-за упоминания имени Кайла у меня в груди что-то сжалось, но руку я не убрала. Наконец, Брайс расстался со своим мобильником. Я полезла в настройки и попробовала найти название колонок. Я не сразу поняла, что они просто не включены. Когда мы, наконец, смогли подключить колонки к сети, нас с Брайсом чуть не снесло с ног звуковой волной. Я поспешила убрать громкость, чувствуя, как в ушах все звенит.
– Ты это сделала! – завопил Брайс, хотя музыка уже не была настолько громкой. Наверное, у него в ушах тоже звенело. – Спасибо!
Я сделала шаг назад, собираясь уйти, но потом остановилась.
– Слушай, Кайл с кем-то встречается? С Джоди, например? – Я об этом уже думала. Джоди играла в их группе уже почти год. Она была очень симпатичная, с ярко-розовыми волосами и пирсингом в носу.
– Надеюсь, что нет, – с полуулыбкой ответил Брайс. – Мы с ней вроде как мутим.
– Ох. – Почувствовав укол разочарования, я поняла: мне очень хотелось, чтобы у Кайла была хорошая причина на то, чтобы отказать мне. Сделав вид, что все в порядке, я ушла, представляя, как Брайс, наверное, с жалостью смотрит мне вслед.
Вернувшись к столам, я заметила Мику возле какой-то миски, которую она наполняла крутым картофельным салатом от Джетта. Я не была до конца уверена, но было такое ощущение, что одним из ингредиентов является виноград.
– Эй, – позвала я, – где мой брат?
Я огляделась, но его нигде не было видно.
– Он сидит вон там. – Мика обернулась к столу, за которым раньше сидели все мы, но там никого не было. – Он был там буквально секунду назад. – Она оглянулась по сторонам.
Я бросила взгляд в сторону гриля, думая, что Ганнар мог отправиться туда, чтобы снова набрать мяса в тарелку, но там его тоже не было. Я резко развернулась к воде. Ганнар умел плавать, но меня все равно на мгновение охватила паника. Было еще не совсем темно, но я все равно вытащила телефон, чтобы подсветить поверхность озера фонариком.
– Ты же не думаешь, что он куда-то поплыл? – нервно спросила Мика.
– Нет. – Я правда так не думала, но предпочитала перестраховаться. Осмотрев озеро и ничего не обнаружив, я немного успокоилась. Он же должен быть где-то здесь.
– Погоди, а Эндрю где? – спросила Мика.
В ту же секунду мой телефон зажужжал. На экране высветилось сообщение от незнакомого номера. Твой брат затащил меня в лодочный сарай.
Я показала телефон Мике.
– Это номер Эндрю, – сказала она.
– И это у меня-то нет самоконтроля? Он никак не мог подождать, пока я вернусь?
– Ты об Эндрю или о Ганнаре?
– О них обоих.
Глава 20
Лодочный сарай находился на дальней стороне небольшого озера. Это была ветхая лачуга, в которой когда-то хранились катамараны и каноэ, а сейчас – в основном мусор. Я не знала, как сам Эндрю отнесся к затее Ганнара, но ответственность за брата несла все же я. Прибавив ходу, я побежала трусцой по исхоженной тропинке, тянущейся вдоль края озера.
Приближаясь к сараю, я услышала голоса.
– А это каяк, – говорил Ганнар, – или раньше был каяк – сейчас-то в нем дыра.
– Думаю, это все еще каяк, – отвечал Эндрю.
Я толкнула деревянную дверь, висящую на одной петле. Фонарик на телефоне Эндрю освещал все внутри помещения.
– Софи! – крикнул Ганнар. – А я тут показываю Эндрю лодочный сарай. Это вот катамаран. Ты когда-нибудь раньше видел катамаран?
– Видел, – ответил Эндрю. – Но никогда на такой не плавал.
– Ты не плавал на катамаране? – со смехом переспросил Ганнар.
– Ганнар, – сказала я, – давай лучше пойдем обратно. Фейерверки скоро начнутся.
– Давайте посмотрим отсюда. – Ганнар ткнул пальцем в сторону потолка, и я, подняв голову, увидела гигантскую дыру в крыше.
Эндрю слегка повернул телефон, чтобы направить свет себе в лицо, и прошептал одними губами:
– Он боится фейерверков.
Я покачала головой. Я прекрасно знала, что Ганнар ничего не боится, как бы там Эндрю ни был уверен во всех своих умозаключениях.
– Отсюда их будет плохо видно.
– Зато не будет так громко, – сказал Ганнар.
– Подозреваю, что громко все равно будет, – протянула я.
– Но может, и нет, – парировал Эндрю.
– Ага, – поддакнул Ганнар. – Может, и нет.
Неужели Эндрю был прав? Ганнар правда боялся фейерверков? Первая вспышка озарила небо, и весь лодочный сарай залило ярким алым отсветом далекого взрыва. Ганнар подпрыгнул.
– Давайте сядем вон там. – Он показал пальцем в сторону дальней стены.
– Хорошо, – сказала я, беря его за руку – холодную и влажную от пота.
Мы подошли к стене и сели на землю: мы с Эндрю по обе стороны от Ганнара. Когда в небе вспыхнул следующий фейерверк, Ганнар дернулся, прижавшись лбом к плечу Эндрю.
– Я же говорил, – снова проговорил тот одними губами.
Ну конечно, он не мог не ткнуть меня носом в мою ошибку. Я накрыла руку Ганнара своей.
– Эй, приятель. Это просто фейерверки. Тут нечего бояться.
Ганнара это не успокоило. Раздался еще один громкий взрыв. Я подняла глаза, рассматривая огни фейерверков сквозь дыру в истлевшей крыше и откинулась спиной на стену, чувствуя, что, когда придет время уходить, все мое платье будет в грязи.
– Я боялась грома, когда была маленькой, – проговорила я.
– Я думал, до сих пор боишься, – ехидно заметил Эндрю.
– Нет, сейчас я боюсь богатеньких мальчиков, которые захватывают местные предприятия.
– Могу понять.
Небо озарила синяя вспышка.
– Раньше, когда я слышала гром, мне казалось, что весь небесный свод вот-вот рухнет мне на голову. По ночам я сидела на кровати и не могла шевельнуться. Мама пыталась убедить меня в том, что во время грозы на небе просто ссорятся светлячки. Но я понимала, что это неправда, и думала, что, рассказывая мне враки, она пытается скрыть от меня правду об этом ужасном звуке. И что эта правда, скорее всего, просто кошмарная.
– И что ты сделала? – спросил Ганнар, искоса поглядывая на меня.
– Да, что ты сделала? – повторил Эндрю. Глаза его весело поблескивали. Я смерила его яростным взглядом, и он улыбнулся.
– Я включила компьютер и прочитала о громе все. Откуда он берется. Почему. А потом однажды во время грозы заставила себя выйти на крыльцо и просидеть там от первого раската грома до последнего.
– Но я знаю, что такое фейерверки, – пробормотал Ганнар.
– Я понимаю. Но, может быть, тебе стоит просто посмотреть на них. Они правда красивые. Тебе даже никуда идти не надо, просто подними голову. Ничего плохого не случится. Чем больше будешь смотреть, тем меньше будешь бояться.
Ганнар повернул голову и перевел взгляд на дыру в крыше: там разорвалось еще несколько ярких вспышек.
– Я знаю, ты думаешь, что я веду себя, как ребенок, – проговорил он. – Но я ничего не могу поделать.
– Я вовсе не думаю, что ты ведешь себя, как ребенок, – ответила я, удивленная таким обвинением. – У страха не всегда есть смысл или причина.
– У моего есть причина.
– Да?
– В прошлый канун Нового года, когда ты была на работе, мамуля устроила вечеринку на заднем дворе. Я должен был спать.
– Что случилось? – спросила я, с ужасом ожидая ответа.
– Какие-то мужики начали стрелять в небо и разбили мне окно, и кусок стекла угодил мне в руку, и я подумал, что меня подстрелили. И никто не пришел на помощь. И теперь любые громкие звуки напоминают мне об этом. – Я видела, что он силится не заплакать, нацепив маску храбрости: подбородок у него откровенно дрожал.
– Что? – переспросила я. Ярость просто переполняла меня. – Так вот как разбилось твое окно?
Он кивнул.
– Ганнар, я понятия не имела. Прости меня. Почему же ты мне не рассказал?
– Потому что я знал, что ты разозлишься на мамулю. Ты на нее всегда злишься.
Я сглотнула.
– Прости. Ты можешь рассказывать мне что угодно. Я очень постараюсь не злиться.
Ганнар приподнялся, а потом прижался ко мне вместо Эндрю. Я обняла его за плечи. Какое-то время мы просто смотрели в тишине, как в небе загораются вспышки фейерверков. Молчание затянулось; Ганнар совсем поник головой и, кажется, задремал – эта нервная встряска явно утомила его.