– Он прав. Еда и правда хороша. – Я подхватила со стола очередную виноградинку. – Но, что и говорить, не уверена, готов ли наш город к этим переменам. Джетт не очень-то понимает запросы своей клиентуры.
– Мой папа так часто говорил это самому Джетту, что я удивлена, что эта фраза ещё не внесена в черный список на кухне. – Какое-то время Мика молчала, потом добавила: – Мне жаль, что Джетт не поможет тебе с поступлением.
Я вылила воду из вазы в траву, засунула пустую вазу в коробку и пожала плечами.
– Мне не нужно помогать с поступлением. Я сама справлюсь. Я рада, что он хотя бы помогает вам. Может быть, после вечеринки в Бирмингеме у вас появится больше связей.
– На это мой папа и рассчитывает.
– Что ж, Эндрю в Бирмингеме будет чувствовать себя как дома.
За спиной Мики вдруг возник чей-то темный силуэт. Когда человек шагнул на свет от фонаря, я узнала Кайла.
– Эй, Соф, не хочешь сходить съесть чего-нибудь сладкого? – спросил он. От удивления сердце подпрыгнуло.
– Прямо сейчас? – Я посмотрела на телефон. Было уже десять вечера.
– Да, сходи, – слишком торопливо сказала Мика. – Я отвезу Ганнара домой в цветочном фургоне.
Это Мика все организовала, сомнений не было. Она многозначительно вытаращила на меня глаза.
Что ж, если бы я не хотела встречаться с Кайлом, то не расстроилась бы из-за его отказа несколько часов назад. Я этого хотела, правильно?
– Ага. То есть, конечно, окей, отличная идея.
– Супер. – Кайл зашагал к своему Мустангу. Видимо, мне полагалось следовать за ним.
– Супер, – эхом отозвалась Мика.
– Не могу понять, зла я на тебя или нет, – сказала я.
– Веселитесь, – сказала она с невинной улыбкой.
Я догнала Кайла, когда он уже проходил мимо машины Хартов. Эндрю и его отец как раз загружали в багажник последние вещи. Эндрю помахал мне, но прежде, чем я успела ответить тем же, Кайл потянулся назад и взял меня за руку. К тому моменту, как я оправилась от шока, Эндрю и его отец уже забрались в машину и уехали.
Глава 22
Похороны Джона Фарнсворта
ЛИЛИЯ
Кажется, что крупные, похожие на трубы цветки лилий только и хотят, что громко и помпезно заявить о своем существовании. И тем не менее эти цветы символизируют полет души, покидающей бренный мир, чтобы вернуться к невинности. Не знаю, кто в незапамятные времена вдруг сел и решил, какой цветок что будет символизировать – но лилиям тогда особенно не повезло. Вместо того, чтобы красоваться на вечеринках, им приходится посещать тысячи и тысячи похорон.
Я внесла в часовню последний букет и устроила его на боковом столике, рядом с тремя другими. Лилии. Они напоминали мне о городской автозаправке, что могло бы показаться странным, но у хозяина на стойке всегда стояла банка с ручками, к каждой из которых были зеленой изолентой приклеены разноцветные искусственные лилии.
Также последние две недели эта автозаправка напоминала мне о Кайле. Когда мы с ним уехали из парка, чтобы съесть где-нибудь десерт после пикника четвертого июля, все кафе в городе уже были закрыты. Поэтому Кайл остановился на автозаправке, опустил верх машины, и мы еще долго сидели там, поедая капкейки «Хостесс» и наблюдая за вспышками бутылочных ракет в небе. Должно было получиться романтично, но потом Кайл сказал: «Всю жизнь бы так отмечал День независимости в этом городе» – и я все поняла. Я поняла, что тот тест, который я прошла вместе с Микой, был полной ерундой. Мы с Кайлом не были совместимы. Во всяком случае, об этом я подумала той ночью. Следующие две недели я раздумывала, не придумала ли я себе все это. Я слишком сильно пыталась или пыталась недостаточно? Я искала в вещах скрытый смысл, которого не было, или все же недостаточно внимательно смотрела? В конце концов, если я все эти две недели только и думала, что об этом, о Кайле – о чем-то же это должно было говорить?
– И это все? – спросила Кэролайн, выдергивая меня из воспоминаний. Я подняла голову. Моя начальница указывала на букеты из лилий, которые я принесла. Я также установила огромный траурный венок, на который Кэролайн убила целое утро. Семья умершего заказала его, чтобы поставить перед гробом в церкви.
– Четыре букета? – добавила Кэролайн, хмурясь. – Больше никто не заказал?
Похороны отличались от других мероприятий, которые мы организовывали: цветы для похорон зависели только от заказов гостей. Ну а Джон был… в общем, Джоном. До первых мест в конкурсах популярности ему было далеко.
– Да, всего четыре. – Я не собиралась говорить ей, что один из них оплатила сама, когда поняла, как мало у нас заказов. Джон мне нравился. Он стал нравиться мне даже больше после того, как мы с ним поговорили на Дне святого Валентина. То были самые мудро потраченные фальшивые деньги в моей жизни. Вспомнив об этом, я почувствовала, как в горле встал ком.
Кэролайн посмотрела на часы.
– У нас еще есть время. Можешь сбегать в магазин и принести пару-тройку букетов из нашего скидочного холодильника? – В скидочном холодильнике у нас хранились цветы, которые мы не успели продать, пока они еще были свежие. Кэролайн покачала головой. – Несчастный старый хрыч. При жизни был такой мрачный, что его смерть для всех – повод проявить свое неодобрение.
– Я думаю, что его просто никто не понимал, – сказала я.
– Зато тут все понятно. – Кэролайн махнула рукой в сторону цветов.
– Я сбегаю в магазин.
Пройдя мимо церковных скамей, я вышла в фойе. Боковая комната была открыта. Семья Фарнсвортов собралась там для прощания. Было очень тихо. С одной стороны стоял открытый гроб, семья Джона сидела на стульях напротив. Скорее всего, они уже попрощались и теперь понятия не имели, что им делать с безжизненным телом.
Когда один из сыновей Джона позвонил в магазин три дня назад, он сказал, что причиной смерти был сердечный приступ. Что случился он ночью, и Джон умер мирно. Я проглотила комок.
Я зашагала дальше и вышла на улицу.
– Прости, что цветов так мало, Джон, – сказала я куда-то в небо.
– Говоришь с мертвецами? – раздался голос Мики. Она стояла неподалеку, прислонясь к цветочному фургону.
– Если честно, да, – ответила я. – Кроме членов семьи – ну и меня – никто не купил ему цветы. – Только произнеся эти слова, я заметила, что к Мике присоединился Эндрю. – А вы двое что тут делаете? – добавила я. – Еду вроде никто не заказывал.
Как и в случае с цветами, еду для поминок в нашем городе после похорон приносили в дом сами гости.
Эндрю прочистил горло.
– Мой отец приготовил блюдо для семьи, но Мика сказала, что будет странно прийти на поминки, не появившись на похоронах. Так что я здесь. Но мне скажется, что это куда более странно – прийти на похороны к человеку, которого я никогда не встречал.
– Ты встречал его. – Я обошла фургон и запрыгнула на водительское кресло.
– Ты куда-то собралась? – спросила Мика.
– Да, мне нужно съездить в магазин.
Мика открыла боковую дверь, жестом приказала Эндрю забираться внутрь, залезла следом за ним и закрыла за собой дверь.
– Я встречал его? – спросил Эндрю, когда я повернула ключ зажигания.
– На Дне святого Валентина. Он был моим кавалером на десерт.
– Тот старик, который раскритиковал меня, хотя это ты надо мной издевалась?
Я посмотрела по сторонам и выехала на улицу.
– Твоя память тебе изменяет, но да, тот самый старик.
– Видишь, – сказала Мика, – ты с ним встречался. Теперь можешь прекращать ныть, что тебя заставляют идти. И потом, разве не ты жаловался четвертого июля, что вот до октября нет ни одного мероприятия? Твое желание исполнилось.
– Я никому не желал смерти! – воскликнул Эндрю.
– Это судьба, – сказала Мика. Потом она наклонилась и потянула меня за многослойный рукав моей черной блузки. – Мило выглядишь.
– Спасибо.
– А как же я? – спросил Эндрю. – Я выгляжу мило?
– Нет, – отрезала я в ту же секунду, как Мика ответила: «Всегда».
– Почему ты поощряешь его выходки? – спросила я.
Мика ущипнула Эндрю за подбородок.
– Потому что ты только глянь на эту мордашку. Такая очаровательная.
Эндрю ухмыльнулся, наслаждаясь похвалой.
Мика снова повернулась в сторону дороги.
– Еще раз, куда мы едем? – спросила она. Повернув налево, я выехала на Главную улицу.
– Как я уже сказала, на похоронах пока всего четыре букета. Я привезу еще несколько из магазина.
– Мы увидим главный штаб? – спросил Эндрю.
– Да, и узнаем, откуда Софи черпает свою силу, – рассмеялась подруга.
– Фу, – скривилась я. – Скорее узнаете, что за гигантская временная воронка высасывает всю мою энергию.
В зеркале заднего вида я заметила, как Мика закатывает глаза. Справа показалась витрина «Всякой всячины», а потом я припарковалась у входа во «Всякий случай». Мы вылезли из фургона.
Табличка на двери магазина оповещала о том, что мы закрыты по случаю похорон Джона Фарнсворта, буквально стыдя каждого, кто не сделал то же самое. Я открыла дверь ключом и придержала ее, пропуская Мику и Эндрю внутрь. В магазине стоял удушающий аромат: в основном розы и слабая нотка тлена. Дверь закрылась за нами со звоном колокольчика.
По двум стенам помещения тянулись стеклянные холодильники, в которых хранились собранные букеты. Стол посередине пестрел многообразием свежесрезанных цветов. Еще на одной стене были расставлены мягкие игрушки и праздничные открытки.
– Мы тут не задержимся, – сказала я, пробираясь к скидочному холодильнику у дальней стены.
Я изучила выставленные букеты. Большинство из них были бы абсолютно неуместны на похоронах: розово-красные розы, веселенькие композиции из желтых маргариток и рыжих хризантем – но я откопала несколько более нейтральных вариантов. Один букет был полностью собран из белых роз, второй – из разноцветных гортензий. Я вспомнила, что у нас также оставалось несколько лишних лилий, поэтому решила взять с собой и их тоже.