— Иногда мы больше всего держимся за то, что следовало бы отпустить.
Картер вздохнул.
— Да.
— Это отчасти понятно. Твой образ жизни. Всегда в пути, всегда с разными женщинами. Если ни к чему и ни к кому не привязываться, тебе не причинят боль.
— И я не смогу причинить боль никому, если не подпущу никого слишком близко.
— Это защитный механизм. Мы все в разной степени поступаем так. Весь последний год я сама так делала. В глубине души я знала, что мне, в конечном счете, предстоит сделать, и я стала отдаляться от людей. Я оттолкнула от себя своих друзей и ту немногочисленную семью, которая у меня осталась… Я не хотела, чтобы они осуждали меня, когда придет время.
Каким-то образом Картер остановил Фуада и ухитрился перекинуть ногу ему через голову, чтобы повернуться ко мне и посмотреть мне в лицо. Заправив прядь моих волос за ухо, он сказал:
— Я не стану осуждать тебя, Дерзкая. Никогда. Даю тебе слово.
Его взгляд был искренним и открытым. И я поверила, что он действительно имел в виду то, что сказал.
— А я всегда готова поговорить с тобой о Люси. В любое время, в любом месте. Даже когда закончится наше путешествие.
У меня сжалось сердце при мысли, что конец путешествия наступит очень скоро. Наша дорога заканчивалась.
Картер поцеловал меня в лоб, а потом крепко обнял меня.
— Спасибо. Это много значит для меня.
Очевидно, Фуад решил, что наш задушевный разговор подошел к концу. Он снова пошел вперед, заставив Картера повернуться, чтобы смотреть вперед. Я обхватила Картера сзади и крепко прижалась к нему. С того момента, как я последовала за ним, я только это и делала — крепко держалась за него.
— Да, всегда что-то происходит в первый раз.
Картер разговаривал по телефону, когда я вышла из ванной, закутанная в полотенце после душа. Мы провели весь день то сидя снаружи, то угощаясь традиционными арабскими блюдами, то слушая рассказы друга Картера, Амари, о переменах, произошедших в Дубае за последние двадцать лет. В перерывах между этими занятиями мы обнимались и целовались в нашей комнате. Когда солнце село, я приняла душ и вымыла песок из волос.
— Дай мне пятнадцать минут и позволь поговорить с моей женщиной.
Картер отключил телефон и бросил его на кровать.
— С твоей женщиной? — Я посмотрела через плечо налево, потом направо и пошутила: — У тебя есть твоя собственная женщина где-то здесь?
Даже несмотря на то, что он стоял в другом конце комнаты, то, как он смотрел на меня, обдало меня жаром. Полотенце было маленьким, и мои небольшие груди были едва прикрыты.
— Я хотел бы, чтобы ты была моей женщиной. Постой здесь еще пару секунд в этом гребаном полотенце, и ты почувствуешь, как сильно я этого хочу.
Я наклонила голову, чтобы он не увидел, как я покраснела, и стала рыться в моей сумке в поисках чистой одежды.
— С кем ты сейчас разговаривал по телефону?
Он подошел ко мне сзади и поцеловал меня в плечо.
— С моим другом. Он тоже пилот. Он просил меня, чтобы я подменил его завтра утром. Он сейчас здесь, в Дубае.
— Он болен или что-то в этом роде?
Картер провел носом по моей шее, и от его горячего дыхания я покрылась гусиной кожей.
— Холодно?
По его голосу я поняла, что он улыбался, и эту улыбку нельзя было не понять. Он отлично знал, как действует на меня.
Я проигнорировала его.
— Ты собираешься лететь завтра вместо него?
— Это зависит…
— От чего?
— От того, готова ли ты к дальнейшим приключениям.
Я повернулась.
— Ты хочешь, чтобы я полетела с тобой?
— Я соглашусь лететь только в том случае, если ты полетишь со мной. Если ты захочешь остаться здесь еще на два дня, меня это тоже устроит.
— А куда ты направишься через два дня?
Картер пристально посмотрел мне в глаза.
— Домой. У меня после этого будет пять дней отгулов. Я полечу отсюда в Штаты, а там, уже в качестве пассажира, отправлюсь домой, во Флориду.
Вау. Наше маленькое путешествие действительно подходило к концу. И от этой мысли у меня упало сердце. Картер, должно быть, понял, что я чувствую. Он положил палец на мой подбородок и приподнял мое лицо так, чтобы наши взгляды встретились.
— Давай пока не полетим домой. Останься со мной. У нас все еще есть время — здесь ли, в другом ли месте, куда мы направимся. Я тоже не хочу, чтобы это заканчивалось. Останься пока со мной, Кендалл.
— И куда мы направимся?
Он улыбнулся, и в ответ на его улыбку я едва не уронила полотенце на пол.
— Это сюрприз.
— Намекни мне.
Картер минуту задумчиво скреб свой подбородок.
— Если ты решишь продолжать наше маленькое путешествие, дай мне зеленый свет. Но может случиться так, что тебя остановит красный свет.
— И что, черт возьми, вся эта болтовня означает? Я просила намекнуть мне, а не говорить загадками.
Он рассмеялся.
— Так что скажешь, Дерзкая? Готова разделить еще одно приключение со мной?
— А там, куда мы отправимся, у меня будет шанс быть арестованной за то, что я танцую, ругаюсь, ношу сексуальную одежду или дотрагиваюсь до тебя?
— Безусловно, нет. — Он поцеловал кончик моего носа. — На самом деле там, где мы остановимся на этот раз, все это очень поощряется.
Картер улыбнулся, и эта чертова ямочка снова появилась на подбородке. Боже, она доводила меня до сумасшествия!
Я закатила глаза.
— Хорошо. Я согласна. Но если я снова загремлю в тюрьму, ты и твоя ямочка на подбородке будут виноваты в этом.
Наш вылет на следующее утро был назначен на несусветный час. Чтобы Картер успел вовремя зарегистрироваться на рейс, мы должны были уехать от Амари в половине четвертого. Это был, как Картер назвал его, быстрый оборот, что означало, что, куда бы мы ни летели в этот день, мы должны были вернуться в Дубай в пределах двадцати четырех часов. После этого мы встретимся с его собственным экипажем и полетим назад, в Штаты. Но я не хотела думать о том, что будет после этого. Я, вероятно, вернусь домой на несколько дней, прежде чем лететь в Германию. По дороге в аэропорт я смотрела в окно, глядя, как мимо проплывает панорама Дубая, но на самом деле я ничего не видела. Я была погружена в меланхолию при мысли о том, что скоро все закончится.
— Ты в порядке?
Такси свернуло в сторону от главной магистрали, следуя указаниям на дорожных знаках.
— Я просто устала.
— Я забронировал тебе место в первом классе, так что, надеюсь, тебе удастся поспать во время полета.
— А как долго мы будем лететь?
— Около семи часов.
— И что ты делаешь в кабине все это время? Я хочу сказать, что я знаю, ты управляешь самолетом… но семь часов смотреть на небо — это очень долго.
Он пожал плечами.
— Мне это нравится. Это единственное место, где я чувствую себя совершенно расслабленным.
— Должно быть, ты о многом думаешь в это время.
— Иногда. Это зависит от того, с кем я лечу. Некоторые вторые пилоты похожи на меня и любят молчать. Другие без умолку говорят. Когда мне попадаются такие, я обычно засыпаю.
У меня округлились глаза.
— Ты спишь, когда управляешь самолетом?
Картер рассмеялся.
— Да. Но не беспокойся. Мы спим по очереди. В авиакомпании не любят, когда оба пилота спят одновременно.
— А могу я увидеть твою кабину?
— Ничто на свете не доставит мне большего удовольствия. Но я уже думал, что ты никогда об этом не попросишь.
Мой билет был сохранен на айфоне Картера вместе с его пропуском, так что нам не нужно было регистрироваться на рейс. Мы быстро прошли через службу безопасности и направились в кафе, чтобы позавтракать и выпить кофе. Я сказала Картеру, что нужно взять для меня, и отправилась в дамскую комнату.
Когда я вернулась, обнаружила, что Картер сидит за столом, а перед ним стоит поднос. Только он был не один. Напротив него сидела сногсшибательная брюнетка. На ней был такой же синий костюм, как и на Картере. Я решила, что это еще одна поклонница Картера из числа стюардесс.
Она окинула меня откровенно оценивающим взглядом, когда я подошла к их столику. Картер поднялся и выдвинул для меня стул.
— Кендалл, это Алекса Пурди. Мы с ней работаем в одной авиакомпании.
Женщина продемонстрировала мне ослепительные зубы. Учитывая, что мои родители тоже потратили целое состояние на мое эндодонтическое лечение, я одарила ее еще более ослепительной улыбкой.
— Рада познакомиться с вами, Алекса. Вы сегодня летите вместе с Картером?
— Да. Но на самом деле это он летит со мной, а не я с ним.
Картер объяснил:
— Сегодня я буду вторым пилотом. А капитан у нас Алекса. Я просто подменяю ее напарника.
— А-аа.
Когда я подумала, что эта женщина — стюардесса, я была не в восторге от нее. Но узнав, что она была настолько умна и к тому же будет сегодня заперта в маленькой кабине наедине с Картером, я мгновенно возненавидела ее.
Картер наблюдал за мной.
— Я не знал, что Алекса переехала из Штатов. Мы не летали вместе уже много лет.
Он, возможно, пытался ободрить меня, но у капитана Пурди явно были другие намерения.
— Слишком много лет. Нам нужно наверстать упущенное. Помнишь, как мы славно проводили время на долгих перелетах, когда были запасными пилотами?
Картер откашлялся.
— Мы с Алексой начинали как запасные пилоты, так же как и ее муж Трент. А как поживает Трент? Я уже давно не виделся с ним.
— Он в порядке. В последний раз, когда я слышала о нем, он летал в Милан и спал с моделью, весившей девятнадцать фунтов. Он познакомился с ней в полете.
— Вы разъехались с ним?
— Мы развелись.
— Прости, мне очень жаль, — сказал Картер.
Алекса коснулась его руки и проворковала:
— Не стоит меня жалеть. Развод был моей идеей. Я люблю свободу. Когда я была связана, это мешало мне получать удовольствие от полетов.
К счастью, у нас не было времени медлить за завтраком, потому что, если бы мне пришлось еще какое-то время наблюдать за тем, как она флиртовала с Картером, или выслушивать истории о добрых старых временах, я взорвалась бы. По природе я не была ревнивой. Я всегда считала, что было просто потерей времени размышлять о том, что было у других, а у меня не было. Но я в первый раз задумалась над тем, что раньше не испытывала ревности потому, что прежде ни к кому не питала особо сильных чувств.