— Это Корина, дочка Камиллы. И пусть ее прелестное личико не обманывает тебя. Она настоящий монстр.
— Готова поспорить, что она очень милая. Постой… снова имя, начинающееся с «к»?
— Да. А у Катерины есть сын. Хочешь угадать, как его зовут?
— Кэш? Картер? Кристофер?
Он указал на меня пальцем.
— Кристофер.
— А ты продолжишь традицию в один прекрасный день? Может быть, маленькие Картер или Клэр?
Его настроение, похоже, изменилось. Взгляд Картера сделался серьезным. Я еще не видела у него такого взгляда.
— Не знаю. Я никогда еще об этом не думал. — Он замолчал, погрузившись в задумчивость, а потом наконец сказал: — Я даже не был уверен, что захочу завести детей. Я двенадцать дней в месяце не бываю дома. Но сейчас я начинаю задумываться над тем, что, может быть, хочу именно этого. Я думаю, что подходящая женщина может изменить представления мужчины о том, чего он хочет от жизни. Я думаю, это зависит от нее. От нас.
Я судорожно глотнула.
— Это похоже на правду.
Он посмотрел на альбом. На последней странице была его фотография с родителями и сестрами. Они все широко улыбались, обнимая друг друга за плечи. Он провел пальцем по фотографии.
— Мои сестры доводят меня до сумасшествия, требуя, чтобы я завел детей. Они ведут себя так, словно мне уже пятьдесят, а не тридцать. И уже много лет моя мама повторяет мне одно и то же. Полагаю, она вычитала это на какой-то поздравительной открытке.
— И что она говорит?
— Она говорит, что я обзаведусь семьей, когда буду готов перестать путешествовать по миру в поисках чего-то и осознаю, что то, что я искал, находится у меня дома.
Он сказал это, глядя мне в глаза. С того момента, как мой взгляд упал на Картера Клайнза в баре аэропорта, мое сердце билось со скоростью миллиона миль в час. Но в тот момент это случилось. Мое сердце замедлилось, я глубоко вздохнула и шумно выдохнула. Вот так, я сдалась, не в силах противиться далее. Я понятия не имела, как долго это продлится или чем все это обернется, но я без тени сомнения поняла, что влюблена в Картера.
Позже тем же днем наше настроение снова изменилось с серьезного на легкомысленное. Картер сходил проведать Гордона, а когда вернулся, мы занялись сексом в душе, а потом на полу в спальне. Я подумала, что отпечаток моей задницы будет повсюду в апартаментах этого парня к тому моменту, когда через несколько дней нам придется уехать. И хотя мое тело чувствовало себя так, словно я с самоотдачей долго занималась йогой, а потом пробежала марафон, Картер, казалось, совсем не устал.
— Как насчет того, чтобы часок позаниматься в тренажерном зале, а потом я отведу тебя на ужин в ресторан?
Я лежала на кровати, свесив голову через край, и смотрела повторение телешоу «Это семидесятые».
— Ты серьезно? Тебе еще требуется физическая нагрузка после всего этого секса?
Картер рассмеялся, подошел к кровати, перевернул меня на живот и сильно шлепнул по заднице. Похоже, это ему особенно нравилось.
— Ой, — сказала я и потерла задницу.
— Давай же, ленивица. У меня все еще полно энергии, которую нужно сжечь. Если мы не будем заниматься на тренажерах, ты не сможешь ходить еще месяц.
Мы решили пойти в тренажерный зал пешком, хотя он располагался на другом конце поселка. Дорога проходила мимо нашего вчерашнего озера, и Картер захотел посмотреть, не найдутся ли при дневном свете его форменные брюки.
— Куда они, черт возьми, могли испариться? — спросила я.
Мы внимательно осмотрели лужайку, но брюк не нашли. Это было какое-то сумасшествие.
— Понятия не имею, — пожал плечами Картер. — Но я рад, что в следующем месяце мне выдадут новое обмундирование. За последний год я потерял половину своих униформ.
— Потерял? Ты что, забываешь их в отелях, когда путешествуешь?
— Это-то и странно. Я теряю их дома. В прошлом месяце я готов был поклясться, что на игру в бинго надевал фуражку, но после игры я никак не мог ее найти. Похоже, я заразился забывчивостью от некоторых местных жителей.
Я решила разодеться на ужин в пух и прах. Надела маленькое черное платье, плотно обтягивающее фигуру, и пару сексуальных туфель на высоченном каблуке. Они были с открытым мыском и с шелковыми лентами, которые обвивали крест-накрест мои щиколотки. Бюстгальтер приподнимал мои груди, и в низком вырезе платья они были полуобнажены. Вспомнив, как Картеру понравился мой шлюховатый вид тогда, в Дубае, я распушила свои светлые волосы, подвела глаза черным карандашом и накрасила губы ярко-красной помадой.
Мои усилия не прошли даром, когда я вышла из спальни.
— Господи Иисусе!
Я покружилась на месте.
— Тебе нравится?
— Ты выглядишь как мечта онаниста.
— Не уверена, это комплимент или осуждение.
— Это комплимент. Любой мальчишка или мужчина с восторгом дрочил бы, глядя на тебя.
Он подмигнул, и я рассмеялась.
Мы вышли из дома, и Картер открыл дверцу своего внедорожника и помог мне взобраться на сиденье. Перед тем как захлопнуть дверцу, я сказала:
— Знаешь, мне кажется, тебе прощается все, что ты ни скажешь, только потому, что ты так красив.
— Правда?
— Да. Я думаю, что ты околдовываешь людей своей внешностью и обаянием, и мы начинаем думать, что сказать «любой мальчишка или мужчина с восторгом дрочил бы, глядя на тебя», — это нормально.
— Но это и правда нормально. Это естественно. Любой мужчина, который не будет рассматривать тебя сегодня вечером как предмет вожделения, полон дерьма. Я просто говорю это откровенно.
Я рассмеялась.
— Опять. Это звучит очаровательно, но я уверена, что, если бы это сказал кто-то другой, это показалось бы верхом непристойности.
Картер ехал по поселку очень медленно, но у него не было другого выбора. В этом поселке было чертовски много «лежачих полицейских». Пока мы ехали к выезду из поселка, мы миновали по меньшей мере полдюжины пар, занимающихся спортивной ходьбой. Они все махали нам, и Картер отвечал на их приветствия, опустив окно и обращаясь ко всем по именам. Я все еще не могла привыкнуть к тому, как глубоко он погрузился в жизнь этого пенсионного поселка.
Выезд из поселка был рядом с клубом, где проходили игры в бинго. И стоянка снова была заполнена автомобилями.
— Что происходит здесь сегодня?
— Вечер танцев для одиноких.
— Ты шутишь?
Картер улыбнулся и покачал головой.
— Нет. В этом поселении много вдовцов и вдов, так что они стараются немного скрасить свою жизнь такими мероприятиями.
— Это фантастика!
Мы остановились у ворот, и Картер достал пластиковую карту из кармана, чтобы просканировать ее и открыть ворота. Пока мы ждали, маленькая машина припарковалась на последнем свободном месте на стоянке у клуба.
— Разве это не твоя машина?
И точно, из маленького красного «Порше» вылез Джордж, тот старик, с которым Картер обменялся автомобилями. Мы наблюдали за тем, как он обогнул машину и открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья. Протянув руку, он помог своей даме выйти из машины.
— Что… — вырвалось у Картера.
— Это то… то, что я думаю?
Картер выглядел потрясенным. У него буквально отвисла челюсть.
— Думаю, что, черт возьми, так оно и есть.
Потеряв дар речи, мы ошеломленно смотрели, как Джордж вышел из машины Картера и повел свою даму в клуб, одетый в полную форму пилота. В форму пилота, которая принадлежала Картеру.
Глава 18Картер
Я мечтал, чтобы начался шторм, когда смотрел новости на маленьком телевизоре в кухне. Ураган, тропический ливень, торнадо, циклон — все что угодно, лишь бы мой рейс этим вечером отменили. С того самого дня, когда я надел форму пилота, я никогда не хотел оставаться на земле. Ни разу. И тем не менее этим утром я ненавидел свою профессию. Мысль о том, чтобы оставить Кендалл и отправиться на семь дней в командировку, вызывала у меня тошноту. Осознание того, что нам предстоит, вызывало у меня боль в груди, которая все усиливалась с прошлого вечера.
Я был уверен, что Кендалл чувствует себя так же. В этот день мы решили не выходить из дому. В течение пяти дней мы ходили вокруг да около, не заговаривая прямо о том, что она собирается делать дальше. Нам необходимо было поговорить. Но в то же время я смертельно боялся этого разговора.
В глубине сердца я знал, что влюблен в нее. Я думаю, что и умом я тоже начал принимать это. И я боялся не того, что случится со мной, если я признаю это. Я боялся того, что моя любовь может сделать с ней. Что если я скажу ей, что люблю ее, а потом обнаружу, что это было чем-то другим, а не любовью? Или разлюблю ее?
Люси.
Я не мог играть с жизнью Кендалл, не будучи уверенным в себе. Более чем уверенным. Я и так причинил много неприятностей женщинам своими лживыми обещаниями.
И что, если я скажу ей и это повлияет на ее решение?
Деньги или любовь? Выбор прост, не правда ли?
Но все было не так просто.
Хотя решение, которое приходило мне на ум все последние двадцать четыре часа, казалось таким простым. Почему она не может получить и то, и другое? Я мог дать ей все, разве не так? Мою любовь. Ребенка. Ее законное наследство.
Ребенка. Нашего ребенка.
Кендалл была в душе. Я услышал, как она выключила воду, и посмотрел на часы. Двенадцать часов. Я должен был принять решение. Нам необходимо было поговорить.
Тик-так.
Тик-так.
Тик-так.
Двенадцать часов — это практически целый день до того момента, когда я должен прибыть в аэропорт, чтобы лететь в Венесуэлу. И мне было неважно, чем мы будем заниматься весь день, лишь бы мы провели вместе каждую секунду этого дня.
Когда Кендалл вышла из ванной, я не мог не уставиться на нее с улыбкой на губах.
Она прищурилась.
— Что?
— Разве я не могу просто смотреть на тебя?
Она подошла ко мне и села на меня верхом.
— Не могу поверить, что тебе нужно уезжать сегодня вечером.
Внезапно я почувствовал себя так, словно груз вопросов, на которые у меня не было ответов, стал душить меня.