Где устроить тайник, Полина так и не придумала, поэтому положила шкатулку назад в саквояж, а сам саквояж пристроила в шкаф. Вот и вся конспирация.
Сразу после завтрака, как и было обещано, к Полине явился юрист Тайлера. Сухой, деловой, немногословный, чем напоминал самого Тайлера. Он представился господином Курье и попросил подписать брачный договор. У него все было с собой — и чернильница, и перо. Он разложил бумаги и писчие принадлежности на высоком столике и указал пальцем, где Полина должна поставить свой росчерк.
Что, вот так сразу? Даже не прочитав? Если бы Полина была тем, кем выглядит — восемнадцатилетней неопытной девочкой, недополучившей образование, то, может, и подписала бы бумаги без лишних вопросов. Но Поля — не Элайза.
— Господин Курье, позвольте ознакомиться с текстом договора.
Юрист поглядел с недоумением и раздражением, но она, проигнорировав его взгляд, удобно устроилась за столом и принялась читать.
— Я спешу, — сухо заметил он.
Курье мог сколько угодно выражать недовольство, но Полина и не подумает ставить подпись под договором, пока не прочтет внимательно каждый пункт и все приписки, пусть даже они сделаны самым мелким и неразборчивым почерком.
Она начала проглядывать документ и чем дальше продвигалась, тем больше удивлялась. Почти все требования, которые выдвигались будущей супруге, касались одного единственного вопроса — беременности. Элайза должна была обещать, что будет неукоснительно выполнять все рекомендации семейного лекаря, направленные на то, чтобы как можно скорее понести — правдиво сообщать о природных женских циклах и принимать зелья, способствующие зачатию.
Знакомая тоска схватила за горло, обожгла щемящей болью грудь. Несбыточная мечта о малыше, о маленьком родном человечке, напомнила о себе, странным образом проступив сквозь сухие строчки договора. И, кажется, именно в этот момент Полина впервые осознала, что ведь если она не сможет вернуться домой, навсегда останется в этом теле, то кроме уймы проблем, получит и неожиданный подарок судьбы — возможность стать матерью.
Эта мысль так взволновала ее, что несколько минут Поля не могла продолжить чтение — просто водила глазами по строчкам, не понимая их смысла. Нет, конечно, она не хотела бы своему малышу такого отца, как Тайлер. Но, с другой стороны, он ничуть не лучше и не хуже анонимных доноров, чей материал использовали для искусственного зачатия в институте материнства, где в последнее время проходила лечение Полина.
Шальные мысли долго не отпускали ее, но она заставила себя собраться и читать дальше. Этот мир для Полины чужой, на Земле остались близкие и друзья, по кому тоскует душа. Поля пока не готова всерьез думать о том, чтобы добровольно остаться здесь. Позже она еще вернется к этой пугающей мысли — обдумает ее наедине с собой.
Следующие пункты договора касались того, как должна себя будет вести будущая жена после того, как понесет. Ей предписывалось вместе с сестрой уехать в родовой замок своего покойного отца и сидеть там тихо, никуда не высовываясь. Конечно, в документе это было облачено в более красивые слова, но смысл оставался тот же — молодая супруга не должна мешаться мужу в столице.
Выходит, единственное, что Тайлеру нужно от Элайзы, это наследник? Опять Полю резанула какая-то грустная аналогия с ее земной жизнью. Никите тоже нужен был ребенок. Ему — для создания видимости образцовой семьи, чтобы ничто не мешало двигаться по карьерной лестнице. А Тайлеру? Для чего ему отпрыск? И почему именно от Элайзы?
Последним пунктом, наконец-то, шли обязанности будущего супруга. В договоре была указана сумма с несколькими нулями, которую тот собирался ежемесячно выделять на содержание Элайзы и Глори. Поля догадывалась, что это приличные деньги, но ее не устраивало, что нет никаких подробностей.
— Мне бы хотелось внести несколько уточнений в последний пункт, — с деловым спокойствием произнесла она.
— Но господин Тайлер сказал, что вы согласились на эту сумму, — недовольно поджал губы юрист
— Дело в том, что тут указана конкретная цифра, а мне бы хотелось гарантий на случай инфляции.
Глаза Курье начали медленно ползти на лоб, а Поля невозмутимо пояснила:
— Мы не можем быть уверены, что финансовая ситуация будет бесконечно оставаться стабильной. Деньги могут обесцениваться. Поэтому я хотела бы, чтобы последний пункт включал в себя не конкретные цифры, а конкретные обязанности, такие например, как… — Поля начала загибать пальцы, — …обеспечить оплату двенадцати лучших педагогов для Глариетты до достижения ею совершеннолетия: ежемесячно пополнять библиотеку новыми книгами, список которых мы будем предоставлять господину Тайлеру: обеспечить для Глариетты возможность посещать балы и другие светские мероприятия, начиная с шестнадцатилетнего возраста — девочке необходимо выходить в свет…
Поля все перечисляла и перечисляла пункты обязанностей будущего супруга, и с каждым ее словом юрист становился все более и более нервным и, в конце концов, перебил:
— Простите, госпожа Элайза, но я не могу внести все эти дополнения без согласования с господином Тайлером.
— Разумеется, — спокойно произнесла Полина. — Оставьте бумаги. Я сама внесу правки и передам документ господину Тайлеру, чтобы он мог ознакомиться.
Глава 24. Загадки множатся
Полина решила внести поправки не только в последний пункт брачного договора. Многие моменты в документе были противоречивыми. А кое о чем, что требовало уточнений, не говорилось ни слова. Она перечитывала пункт за пунктом и делала пометки.
Поля не обольщалась. Прекрасно понимала, что не все ее коррективы придутся Тайлеру по душе. Интуитивно чувствовала, что по денежным вопросам он, возможно, пойдет на компромисс, а вот все остальное захочет оставить в неизменном виде. Его наверняка, взбесит сам факт, что Полина решила что-то подправить, вместо того, чтобы подписать не глядя.
Она готова была побиться об заклад, что Тайлер вот-вот появится на пороге. Скорее всего, юрист уже успел нажаловаться ему на его строптивую невесту. И точно. Через пару минут к Полине пожаловал непрошеный гость.
Тайлер как всегда держался предельно сухо.
— Позвольте узнать, Элайза, почему вы не потрудились подписать бумаги, с которыми предварительно согласились, — он подошел к столу, за которым сидела Полина.
Она отложила перо, готовая дать обстоятельный ответ, но ее опередили.
— Мне передали, что вы хотели бы увеличить ежемесячное содержание. Назовите сумму, — недовольно процедил Тайлер.
— Вас ввели в заблуждение, — с деловым спокойствием отозвалась Полина. — Речь не шла об увеличении ежемесячного содержания. Я лишь хотела, чтобы в договоре была обозначена не сумма, а список ваших обязанностей. Речь о педагогах для Глариетты, гувернантках, выходах в свет, поездках на воды для оздоровления…
— Хорошо, — перебил Тайлер. — Дайте бумаги. Я взгляну.
— Мой вариант договора пока не готов. Мне нужно время.
— Сколько? Четверть часа хватит? Я спешу.
— Боюсь, мне потребуется гораздо больше времени. Разве разумно спешить в таких делах? Это договор, который расписывает правила поведения на целую жизнь.
Губы Тайлера сжались в узкую полоску, лицо побелело.
— Что ж, раз вам нужно больше времени, боюсь, я не смогу взять вас сегодня с собой на бал. Зато у вас будет в распоряжении целый вечер.
Пф-ф. Не очень-то и хотелось. Это Тайлер таким образом наказывает Полину за строптивость? Как злая мачеха Золушку? Только вот Тайлер не учел, что сопровождать его на бал для Полины гораздо большее наказание, чем работать над текстом договора.
◊◊◊
Тигул явился к Рональду в кабинет незадолго до начала бала, чтобы доложить о первых итогах проведенного расследования.
— Ваше Величество, я тщательно перепроверил архивные данные насчет места и времени рождения госпожи Элайзы из рода Дюрей-ла-Пласи. У меня не возникло повода сомневаться, что в архиве указаны правильные сведения. Элайза родилась на окраине столицы в особняке ее матери восемнадцать с небольшим лет назад.
Рональд знал, что словам Тигула можно доверять безоговорочно. У этого ищейки был редкий магический дар — цветное чутье. Запахи и звуки представлялись в его восприятии в виде цветовой гаммы. Он в буквальном смысле умел вынюхать правду — например, отличить поддельный документ от настоящего по запаху.
Выходит, Элайза точно не может быть той, о ком говорится в пророчестве. Отчего-то никак не хотелось смириться с этой мыслью. Чем дольше Рональд думал об Элайзе, тем больше убеждался, что она очень необычна для своих восемнадцати. Она далеко не наивна. У нее точно есть, что скрывать, какая-то тайна. И можно было бы заподозрить, что она шпионка, подосланная кем-то из врагов, которые затевают что-то недоброе. Но интуиция подсказывала, что скорее, наоборот — она попала в неприятности и отчаянно ищет, как из них выпутаться.
— По вашему приказу я собрал подробности ее жизни в последние пару лет. Из-за скупости бывшего опекуна они с сестрой испытывали крайнюю нужду.
Рональду вспомнилось, какой невесомой казалась Элайза, когда он держал ее на руках, какой трогательно хрупкой. Дядька, который должен был заботиться о девочках, — не просто скупердяй, а безжалостный подлец. И Рональд непременно наказал бы его за нерадивое исполнение долга, но судьба уже сделала это за него. Пару недель назад бывшего опекуна Элайзы скрутил страшный смертельный недуг. Вот она расплата за то, что предал двух сирот.
Мысль неожиданно зацепилась за слово «предал». В голове моментально всплыл ночной разговор с Заирой. Она дала подсказку о женщине из пророчества: «Ее предали. Мужчина. Он сделал ей больно». Рональд почему-то подумал тогда, что речь о женихе, о человеке, которого она любила. Но слова Заиры можно истолковать и по-другому. Опекуна, который не заботился о сиротах, тоже можно назвать мужчиной, который предал и сделал больно.
Что это значит? Могла ли Заира иметь в виду Элайзу?… Нет, не могла. Зачем Рональд снова и снова задает себе этот вопрос, ведь уже окончательно убедился, что Элайза — не та, кого называет пророчество.